– Ваше высокопревосходительство, – покачал головой капитан, – этим мы мало чего добьемся. Пушки работают в обязательном порядке с прикрытием, нас слишком мало. Цель же, как всем известно, у нас другая – спасти империю и императрицу. Есть вариант, – он указал на карту, – обогнуть город и пробиваться к столице. – И без бронемашин и личного состава мы вряд ли сможем внести большой вклад в подавление мятежа, – усмехнулся Анзор. Блин, куда ни кинь, всюду клин. Пытаться отыскать эшелон, который, вполне вероятно, подвергся обстрелу – риск самим попасть под удары пушек врага. Кстати, кто может вести стрельбу? Неужели преданные императрице войска? Или у эсеров уже есть в распоряжении артиллерия? Как ни прискорбно, но, скорее всего, последний вариант более реалистичный. – По машинам! – принял я решение. – Приготовить оружие, пушки необходимо заставить замолчать! Получив приказ, офицеры без возражений (иначе и быть не могло) его выполнили. «Мерседесы» взревели движками, и мы рванули в сторону города. Судя по карте, нам предстоит пройти километров двадцать пять. Много это или мало? Дорога плохая, а приходится выжимать из движка все, на что он способен. Анзор вновь начал отставать, хотя пытается угнаться за мной. Возможно, из-за скорости, на которой проходим лужи и грязь, мы нигде не застряли. Зато приближаясь к городу, увидели что-то наподобие баррикады и суету солдат. – Иван Макарович, дорога перекрыта! – выкрикнул сидящий рядом подпоручик. – Оружие к бою! – ответил я и немного снизил скорость. – Надеюсь, они не откроют огонь, пока мы не остановимся. – У них красные банты на шинелях! – мрачно заявил капитан. – Человек двадцать и одна пулеметная точка охраняют подступы к городу, – продолжил он и криво усмехнулся. – Дураки, как можно пулемет ставить прямо на дороге? Действительно, за бревном, лежащим поперек дороги, стоит телега, напоминающая тачанку. Мешки с песком разложены по обе стороны дороги и предназначены по замыслу эсеров – а это именно они – для огневых точек. Честно говоря, укрытие так себе, но миновать импровизированный пропускной пункт, или как он там позиционируется, – невозможно. Нам навстречу с винтовкой в руках вышел солдат и поднял вверх руку, призывая остановиться. Не доезжая до него пару метров, я нажал на тормоз и стал ждать, что произойдет дальше. Из-за мешков с песком выглянули по трое солдат с каждой стороны, один что-то сказал и плюнул в нашу сторону, а затем принялся сворачивать самокрутку. К телеге с пулеметом подошли двое бойцов, но за оружие браться не подумали. Еще несколько человек сидят возле горящего костра, и им что-то зачитывает парень в кожаной куртке. – Ба, да к нам господа офицеры пожаловали! – усмехнулся солдат с бантом, подойдя к двери машины. – Братцы! – обернувшись, крикнул он, обращаясь к своим сослуживцам: – Туточки одни их благородия! Их сразу к стенке или сначала допросим?! – Петро! Не спеши! – раздался от костра окрик их предводителя в кожаной тужурке. – Документы проверь сначала! – Да, Петро, как думаешь, это сойдет за наши бумаги? – хмыкнул я и направил на бойца револьвер. – Не балуй! – презрительно ответил тот. – Красных эсеров пуля не возьмет! – Ты дурак, братец, – не выдержал капитан, который автомат на него навел. – Неужто забыл, что пуля – дура? – Заорешь – стреляю между глаз, – предупредил я. – Делай вид, что изучаешь бумаги. – Да пошли вы… – нецензурно выкрикнул тот и попытался передернуть затвор у винтовки. Выстрелить я не успел, поручик из второй машины появился как черт из табакерки, нанес короткий удар рукоятью револьвера в висок эсера и прокричал: – Руки вверх! Всех положим! Прозвучала короткая очередь из автомата в направлении установленного пулемета. Я резко вдавил педаль газа, и «мерседес» послушно рванул к лежащему бревну. В тормозах я был уверен, удалось остановиться в паре сантиметров от преграды. Здесь мы оказались в слепой зоне для бойцов, расположившихся за мешками, да они и не успели ничего предпринять, все слишком быстро произошло. Нас еще и прикрывают автоматные очереди офицеров из сопровождения, не дающие противнику высунуться и открыть ответный огонь. И тем не менее сопротивление нам попытались оказать. Солдаты, сидящие у костра, похватали винтовки, кто-то пару раз выстрелил, двое попытались занять место за пулеметом. Пришлось открывать огонь и нам, и патронов мы уже не жалели. Автоматы в деле – страшная сила в это время, когда в ответ стреляют из винтовок. – В кожанке – живой нужен! – проорал я, понимая, что в такой перестрелке из эсеров может вообще никто не уцелеть. Сколько продолжалась схватка? Минуты две, три? Успел расстрелять весь барабан револьвера, когда пальба оборвалась. Бой вышел скоротечный, жаль молодых парней, которых положили, но тут стоит выбор: или ты, или тебя. Настроение поганое, однако следует поторопиться, пушечные разрывы не смолкают. – Черт побери, да сколько же у них снарядов? – подошел ко мне капитан и головой покачал. – Палят без перерыва… Я мрачно усмехнулся, наблюдая, как Анзор что-то пытается у раненого разузнать. – Я эсеровский комиссар, меня сам товарищ Чернов в Нижний отправил, офицерское ты отребье, – прошептал раненый. Парень не жилец, ему никто не поможет, это с первого взгляда вижу. Пробито легкое, кровавая пена на губах. Нет, будь здесь операционная, за жизнь можно было побороться… – Кто и куда стреляет из пушек? – вопрошает мой советник. – Да пошли вы! – презрительно ухмыляется тот. – Мои боевые товарищи отомстят за… – Голова комиссара дернулась, глаза закатились, дыхание прервалось. – Черт! – ругнулся, поднимаясь, Анзор. – Иван Макарович, что делать будем? – Про бойца на дороге не забыл? – кивнул я себе за спину. – Наверное, уже в сознание пришел. – Проверю, – кивнул мой помощник и пружинистым шагом направился к стоящему на дороге автомобилю. – Ваше высокопревосходительство, что с оружием делать прикажете? – поинтересовался капитан. – Пулемет грузите в вашу машину и сразу его установите так, чтобы стрелять через заднее стекло, – ответил я, потом посмотрел на валяющиеся винтовки и чуть пожал плечами: – Остальное бросить, нет времени, да и места. – Гм, ваше высокопревосходительство, а с погибшими мятежниками как поступить? – уточнил у меня капитан. – Надеюсь, местные жители их похоронят, – ответил я и направился к Анзору. Петро в себя пришел, очумело головой трясет, с надеждой смотрит в сторону бывшего пропускного пункта и молчит. – Последний раз спрашиваю, – зло проговорил мой советник и достал из кармана нож, – кто палит из пушек? Сколько ваших в городе? Что, черт возьми, происходит? – Кончилась власть императрицы и богатеев, – выдавил из себя Петро. – Все теперь общее и для народа! – Бабы тоже общие? – усмехнулся я. – Кстати, комиссар-то у вас одет в офицерские сапоги, тужурку хорошую, чего у тебя-то на ногах обувка хреновая? – На всех пока не хватает, – нахмурился тот. – Ты про баб? – оскалился Анзор. – Про кожаную куртку, – шмыгнул носом Петро. Черт, молодой же парень, двадцати нет. Что теперь с ним делать – к стенке ставить? Мой советник в задумчивости на меня посмотрел, словно мысли прочел. Понятно, что задурили молодежи голову, посулили красивую жизнь. А как ее достичь, скромно умолчали. – Петро, если ответишь на мои вопросы, то обещаю сохранить тебе жизнь, – медленно проговорил я. – Ты знаешь, кто перед тобой стоит? – кивнул в мою сторону Анзор. – Не-а, – чуть пожал плечами солдат и поморщился, потянувшись к ссадине на виске. – Наместник Урала, наследник царя Тартарии, – пояснил парню мой советник. – Слышал? – Приходилось, – вновь шмыгнул носом Петро. – Вопросы повторить или сам ответишь? – уточнил я. Уточнять кое-какие моменты приходилось, в целом он нам поведал следующее. В Нижегородском гарнизоне давно ходили подстрекательские слухи о плачевном положении народа в империи. Появлялись листовки, агитировали записываться в боевые дружины, которые в скором времени начнут бороться за светлое будущее. Каждому, кто вступит, выдавали по пятьдесят копеек, обещая, что когда в стране произойдет смена власти на народную, то богатства дворян, чинуш, промышленников, купцов и фабрикантов поделят честно среди народа. Солдаты таким предложениям радовались, а офицеры закрывали на все глаза, решив не вмешиваться в революционное движение. Несколько дней назад появились трое комиссаров от товарища Чернова, которые и организовали захват власти в городе. Офицеров согнали на гауптвахту; тех, кто попытался сопротивляться, – расстреляли. Полковника, командовавшего гарнизоном, убили первым, придя к нему на квартиру. Солдаты прикололи на шинели красные банты и захватили телеграф, почту и телефонную станцию. Провозгласили Нижний Новгород свободным, а потом разбили гарнизон на боевые отряды и каждому поставили свою задачу. Их группу послали охранять подступы к городу, усилили пушкой, но вчера ту спешно перебросили к вокзалу. Ждали какой-то поезд с военными, собиравшимися устроить штурм города. – Больше ничего не знаю, – заключил Петро. В общем и целом – расклад понятен. Произошло обычное головотяпство офицеров, прошляпивших революционные настроения в гарнизоне. Но, черт побери, куда смотрели остальные власти, и в том числе жандармерия? По словам солдата, часть полиции тоже нацепила красные банты! Судьба градоначальника, губернатора и остальных высших должностных лиц Петро неизвестна. Ходили слухи, что всех к стенке поставят. – Иван, что с ним делать? – кивнул на пленного Анзор. – Связать, – коротко ответил я. – Пусть с нами едет. Нужно спешить, следует заставить замолчать пушки и узнать, что происходит с эшелоном. По машинам! – крикнул и замахал офицерам. Через пару минут мы отправились в сторону вокзала, надеясь с наскока разобраться с артиллеристами. Глава 7 Боестолкновения за Нижний Новгород Короткая дорога на вокзал нам неизвестна, пришлось петлять по городу. Увиденное на улицах наводит тоску и уныние. Нет прежнего порядка, всюду какие-то разбросанные вещи, много побитых витрин в лавках. Прохожие редки, зато много слоняющихся солдат с красными бантами на груди и орущих песни. – Просто какие-то бандиты с большой дороги, – пробормотал себе под нос сидящий рядом капитан. – Сила и вседозволенность, – поморщился я. – Одного не пойму: как, черт возьми, им удалось захватить город? Где полиция, жандармы? Неужели весь гарнизон, не считая офицеров, принял сторону мятежников? – Хм, Иван Макарович, не хочу вас разочаровывать, но думаю, что и кое-кто из офицерского состава забыл о присяге, как это ни прискорбно. И тем не менее разогнать пьяную солдатню – раз плюнуть! – махнул рукой капитан. – Хотелось бы верить, Сергей Юрьевич, – процедил я сквозь зубы и ударил по тормозам. Трое солдат пристали к какой-то паре прохожих. Средних лет дама пытается поднять с земли своего спутника, у которого отлетел в сторону саквояж. Один из мятежников схватил женщину за волосы и со смехом оттащил бедняжку в сторону. Двое других солдат что-то сказали господину и жестами показывали, как с его спутницей собираются развлекаться. – Что происходит, мать вашу?! – рявкнул я, выходя из машины. – Глянь-ка, офицерская сволочь недобитая! – указал на меня один из солдат и попытался вскинуть винтовку. Глухо прозвучал револьверный выстрел – и говоривший, раскинув руки, рухнул на землю. Отпихнув от себя плачущую женщину, другой мятежник выхватил револьвер… моя пуля вошла ему точно меж глаз. Оставшийся в живых отбросил в сторону винтовку и бросился бежать. Капитан Жермеев не пожелал врага отпускать, опередил меня на какое-то мгновение, выстрелил – и не промахнулся. – Господа, благодарю, – чинно сказал господин, вытирая кровь, идущую из разбитого носа. – Яков Пантелеймонович, к вашим услугам.