Как оказалось, этот крик Шматова слышали многие, а кое-кто и был вполне с ним согласен, и теперь все дружно заржали, отгоняя от себя давешний страх. – Ну, чего вы? – удивленно спросил денщик, вызвав еще большой приступ веселья. – Кавалерия! – только и смог повторить уже икающий от хохота Будищев, хлопая себя по ляжкам. – Да ну вас! – обиженно махнул рукой парень, но не выдержал и присоединился к всеобщему смеху. – Что тут у вас происходит? – поинтересовался подошедший тем временем из зарослей Слуцкий. – Ваше благородие, – безуспешно попытался успокоиться и доложить по уставу кондуктор. – За время вашего отсутствия происшествий не случилось, за исключением… атаки свинской кавалерии! Последние слова доклада покрыл новый приступ хохота, к которому с удовольствием присоединились штабс-капитан и его спутники. На войне часто происходит много разных происшествий, как веселых, так и трагических, причем последние гораздо чаще. Об одних пишут пышные реляции, про другие складывают легенды, о третьих забывают на другой день. Но как бы то ни было, кличка «Федька-кавалерия» прилепилась к Шматову как репей. – Привал! – все еще смеясь, скомандовал Слуцкий. – Уж коли у нас есть добыча, то грех будет ее не отведать. Расставьте часовых и отправьте людей собрать хворост. – Есть! – козырнул в ответ тот и принялся отдавать распоряжения. – Пойду и я дровец поискать, – заявил Федя, но был остановлен Дмитрием, протянувшим ему небольшую фляжку. – Погоди, страдалец. Лучше возьми это и где-нибудь в кустах обработай свои царапины. А то мало ли… – Спирт? – изумился денщик. – На эдакое дело! Да я лучше землицей пополам с порохом присыплю, и все как рукой снимет. – Я тебе присыплю! – разозлился Будищев. – Вроде взрослый, а иной раз такую хрень несешь. Ну-ка марш выполнять. Да гляди, проверю! Делать было нечего, и тяжко вздыхающий Шматов отправился выполнять распоряжение «барина». Оставшись один, он с сомнением посмотрел на фляжку, припомнив, с каким трудом они раздобыли ее содержимое. Все-таки чистый спирт это не хлебное вино, им маркитанты не торгуют. Намочив тряпицу водой из ручья, он тщательно вытер кровь на ногах, потом воровато оглянулся и, вместо того чтобы обработать рану, приложился к горлышку. Кадык на худой шее пару раз дернулся, и он едва не поперхнулся от «огненной воды», после чего парень занюхал выпитое рукавом. – Шило оно и есть шило! – довольно крякнул Федька и, почувствовав, как запекло в желудке, расплылся в широкой улыбке. Привал после нелегкого перехода сам по себе приятен, а уж когда есть возможность не просто отдохнуть, но и подкрепить силы куском жареной свинины и глотком кахетинского, он и вовсе превращается в праздник. Вино, впрочем, было только у господ офицеров, но вот кабанчика поделили поровну на всех участников экспедиции. – Зер гут, – одобрительно отозвался все еще хромающий фон Левенштерн, взгрызаясь в сочный кусок мякоти. Рядом с ним лежали парочка только что открытых банок сардин, испеченные по кавказскому обычаю в углях чуреки соседствовали с английским печеньем, и все это вперемежку с сушеным инжиром и тому подобными восточными сладостями. Иными словами, стол был весьма обилен, а ставший по воле судьбы казачьим урядником немец все это активно поглощал. Причем нельзя сказать, чтобы господин барон был жаден и желал, по образному выражению Будищева, «заточить все в одну харю». Как раз напротив, он сразу же пригласил своих товарищей разделить с ним трапезу, но вот поспеть за курляндским аристократом было совсем не просто. – К сожалению, подстреленный вами кабанчик не слишком велик, – с усмешкой заметил Слуцкий, обращаясь к сидящему рядом моряку. – Отнести презент вашим знакомым в Бами на сей раз не получится. – Не-не-не, – помотал головой Дмитрий. – На меня в гарнизоне и без того косо смотрят. – А что случилось? – Да ничего особенного. Доктор Студитский накануне всех господ офицеров от госпиталя отвадил, причем так, что даже самые голодные старались его десятой дорогой обходить. И тут прихожу я весь в белом! – В лазарет? – На обед. Под навесом. На виду у всего офицерского сообщества! – Воображаю, – едва не поперхнулся от смеха штабс-капитан, – какими глазами они на вас глядели. – Да у меня спина дымилась! – А так ли хороши эти барышни, как они толкуют? – Для здешних забытых богом краев просто богини! А если учесть, что одна из них дочь бывшего царского банкира, то… – Так вы остановили свой выбор на юной баронессе? – Господь с вами, Александр Иванович. Я себе не враг! – Отчего же вы так категоричны? – А зачем мне конфликт с моим компаньоном и основным кредитором? – Что?! Однако я не думал, что вы так близко знакомы с этим семейством. – Я бы не сказал, что близко. Так, пускали пару раз дальше передней. – Не прибедняйтесь. Вы же почти граф! Уверен, после нынешней экспедиции вы сможете вернуть титул и положение в обществе. – Если мои пулеметы хорошо себя покажут, и я получу заказ от военного ведомства, то мне будет плевать и на титул, и на общество. – Вы есть не правы, – вмешался внимательно слушавший их фон Левенштерн. – Титул есть принадлежность к высшему обществу! Деньги значат многое, но без происхождения, без связей они ничто. Так было, так есть и так будет! – Может, и так, – легко согласился с ним Дмитрий, потом подмигнул командиру и продолжил шутливым тоном: – Барон, а если начистоту, то за каким лешим вы забрались в эти дебри? У вас, если не ошибаюсь, двадцать тысяч годового дохода. Женились бы, да и жили себе спокойно в своем замке. – О, найн, – немного печально покачал головой курляндец. – Я есть привык к… как это… бродяжнической жизни. К свободе. Найн, успею еще и жениться, и наплодить маленький киндер… – Боже упаси вас жениться, – неожиданно с жаром возразил ему Слуцкий, – лучше уж камень на шею да в воду, чем посадить себе бабу на шею да связать себя на всю жизнь! Заведешь семью, да поневоле трусом станешь, будешь дорожить жизнью ради нее. Разгорячившись еще более, штабс-капитан привстал и, отбивая такт рукой, продекламировал: Нет, братцы, нет: Полусолдат – тот, у кого есть печь с лежанкой Жена, полдюжины ребят, Да щи, да чарка с запеканкой![24] Дальше он, видимо, стихов не помнил, но продолжал с прежним огнем: – Нет, господа, не женитесь! Ни одна женщина не даст вам столько, сколько сможет дать свободная, привольная жизнь. А если дадите себя окольцевать перед аналоем, то пойдут неприятности, ревность и всякая подобная дрянь! – Стало быть, вы не верите в любовь? – усмехнувшись, поинтересовался Будищев. – А вы? – Хм, – задумался кондуктор. – Верю. Наверное. – Просто еще не встретили? – ехидным тоном, будто кого-то передразнивая, продолжил нападать Слуцкий. – Да нет, встретил, просто… сложно все у нас… тьфу! Ну вас к черту, Александр Иванович, я уже почти уговорил барона посвататься к мадемуазель Штиглиц, а вы мне всю малину обо… поломали! – Я?! – ужаснулся курляндец, едва не подавившись последней сардинкой. – Посвататься к еврейке?! – Вот видите, – усмехнулся штабс-капитан, – наш барон вовсе не помышляет о женитьбе и правильно делает. – Ну и пусть холостякует, – махнул рукой кондуктор. – Лучше расскажите, что вы задумали? – По какому поводу? – По поводу духов, убивших джигита. Вы, кажется, сказали, что знаете, где они притаились? – Ах вот вы о чем. Ну слушайте. Текинцы, или, как вы их называете – духи, частенько озоруют в здешних местах, но потом как сквозь землю проваливаются. В этом распадке следов их стоянки нет, стало быть, они делают это в другом месте, но все же неподалеку. – И где же? – Мы тут нашли узкое ущелье, по дну которого и протекает ручей. Хотели обследовать, да наткнулись на кабанов, которых ваш денщик принял за кавалерию. – Походу, не только он, – ухмыльнулся Дмитрий. – Да уж, когда вы залпом отражали их атаку, пули над нашими головами так и свистели. Ну да ладно. Я почти уверен, что этим ущельем можно пройти в Беурму. – Да, но там же наши! – Верно, но совсем рядом есть весьма премилая впадина в горах с узким входом и родником. Если текинцы в нем, то их никаким чертом не обнаружишь. – И вы предлагаете… – Именно. Вот только пробираться придется по горам и путь этот будет совсем не легким.