Голос Адама оставался терпеливым, словно Диклан был ребенком. – Умножь это на тысячи. Представь себе мир, в котором все то, что приснил Ронан Линч на протяжении последних лет, начнет пробуждаться. Не лет, десятилетий. Веков. Вспомни о легендах, которые вполне могли прийти из снов. О монстрах. Драконах. Минотаврах. Сколько из этих тварей выдумка, а сколько сны, которые сейчас спят только потому, что их сновидцы давно мертвы? В настоящее время Ронан ограничен лишь мощностью линии. Однако сколько на свете таких Ронанов? Что они могли бы натворить, если бы их ничего не сдерживало? На секунду перестань печься о Мэтью и подумай. Медленно в сознании Диклана начала разворачиваться картина будущего, в котором честолюбивые сновидцы способны разрушить экономику, изменить мир искусства, приснить бесчисленное количество оружия. Мастерство Ниалла и Ронана не представляло угрозы, потому что было ограничено не только способностями, но и сферой их применения – они мечтали жить в мире, какой он есть. Однако, подумал Диклан, некто, наделенный абсолютной властью и не имеющий никакой системы сдержек и противовесов, кто-то с амбициями… – Вопрос не только в том, чтобы не дать Мэтью уснуть, – сказал Адам. – Дело намного серьезнее. Целая стратегия. – Это так не похоже на Ронана. – Теперь ты понимаешь, почему я сказал, что нам надо поговорить о Брайде? Брайд. – Диклан, – произнес Адам, – у Модераторов есть особые экстрасенсы. Они называют их Провидцами. Так вот эти Провидцы способны заглянуть в будущее, и они полагают, что Ронану и его спутникам приснится апокалипсис. Именно поэтому Модераторы пытаются убить его, Хеннесси и Брайда, они считают, что их троица собирается устроить конец света. – Однако есть кое-что еще, – продолжал Адам, понизив голос. – Сущность, которая уничтожила бы мир, если бы смогла подобраться ближе, она своего рода коллективный кошмар. Я столкнулся с ней, когда в последний раз входил в транс. Сновидец смог бы принести ее сюда. Им даже не пришлось бы делать это специально. Ты сам видел, на что способен Ронан. Один неудачный сон при достаточном количестве энергии, чтобы воплотить его в реальность, и игра будет окончена. Я пытаюсь сказать, что, возможно, Модераторы правы. Подумай об этом. Их слова не лишены смысла. И это не считая предположений о более грандиозных замыслах, чем просто усиление энергетических линий. На мгновение они замолчали. Диклан присел на бетонную скамейку и оглянулся на Гарвард. Он вспомнил, как Ронан приехал сюда в начале семестра, чтобы подыскать квартиру, и Диклан действительно верил, что ради Адама у его неугомонного брата, возможно, получится жить тихой и спокойной жизнью. – Он тебе звонил? – спросил Диклан, уже зная ответ, зная наверняка, но не из-за всего того, что рассказал Адам, а из-за всего того, о чем он промолчал. Адам молча посмотрел на него. – Ты доверяешь Ронану? – спросил Диклан. Он полагал, что его брат мог быть кем угодно, только не убийцей. Даже в худшие моменты он хотел уничтожить лишь себя, однако прежний Ронан ничем не напоминал парня, с которым он разговаривал по телефону в последний раз. Его главный недостаток не злодейство, а безрассудство. Адам выглядел задумчивым. – Я не доверяю Брайду. – Это не ответ на вопрос. Однако Адам просто смахнул оставшегося жука обратно под скамейку и повернулся лицом к надвигающемуся закату. В этот момент Диклан осознал, что Адам Пэрриш подпустил его ненамного ближе, чем тех ребят из очереди за вафлями. Чуть приоткрыл завесу, обнажив лишь часть проблемы. Не той, что можно поделиться с приятелями по Гарварду, но все же. Он выдал необходимый минимум информации. Только суть. Не больше. Реальная близость и правда остались зарезервированы лишь для одного человека, и отношения Диклана с этим человеком были единственной причиной, по которой ему дали возможность хоть краем глаза взглянуть на проблемы Адама. – И что, по-твоему, я должен с этим делать? – поинтересовался Диклан. – Он отвечает на твои звонки? – спросил Адам. 25 Впрошлом в семье Линч никогда не говорили о снах. Казалось непостижимым, что в доме, где грезы являлись основным источником дохода, двое из пяти домочадцев снами, а еще двое сновидцами, эта тема не обсуждалась. Ниалл Линч продавал грезы на черном рынке, Диклан принимал звонки от покупателей, однако они избегали разговоров. Поскольку Аврора была сном, Ниалл всегда понимал, что, если с ним что-то случится, она мгновенно уснет, а их дети останутся сиротами, но и об этом предпочитал молчать. Когда Ронан случайно приснил брата и ему пришлось осваивать науку, как предотвращать подобное, это тоже не стало темой для дискуссии. В какой-то момент Ронан уверился, что он такой один во всем мире, и эти мысли едва не прикончили его, и все же никто не поговорил с ним об этом. Оглядываясь назад, Ронан снова и снова пытался взглянуть на это с точки зрения Ниалла и Авроры. Возможно, они полагали, что дети с меньшей вероятностью выболтают их секрет, если не смогут подобрать для него слов. Или думали, что Ронан перерастет свой дар, если не заострять на нем внимания. А может, настолько утратили веру в людей, что даже собственных сыновей причисляли к числу не заслуживающих доверия. Ронан уже не помнил, как впервые принес что-то из сна. Не помнил он и как приснил Мэтью. Однако в его памяти отложился один из тех редких случаев, когда разговор коснулся его снов. Он был еще ребенком. Ронан не помнил точно, существовал ли уже Мэтью. В этом смысле воспоминания были очень схожи со снами – детали, которые не казались на тот момент значимыми, просто опускались. Он играл в поле позади Амбаров, сейчас на его месте пруд, который они с Адамом выкопали, но в то время раскинулось густо заросшее пологое пастбище. Ронан был слишком мал, чтобы его отпускали гулять одного, поэтому Аврора оставалась рядом, читая книгу в тени дерева и время от времени смеясь про себя. Насколько идиллической, должно быть, казалась картина, думал Ронан сейчас. Юный Линч, кувыркающийся в траве высотой по пояс. Прекрасная Аврора в одном из своих легких платьев, с золотистыми, как у Мэтью или Брайда, волосами, растянувшаяся под деревом на траве с книгой в руке, другой рукой доставая виноград из принесенной с собой корзины. Легкие облака над головой в летней синеве неба казались столь же манящими и сонными, как пуховое одеяло. И Ронан заснул. Не помнил как, помнил лишь момент пробуждения. Открыв глаза в высокой траве, он не смог пошевелиться. Спали не только его ноги, а весь он, разум взирал сверху вниз на тело, распростертое в траве неподалеку от его прекрасной, милой матери. Затем в памяти всплыл момент, как он достает что-то из травы рядом, чтобы показать Авроре. Это была книга, похожая на ту, что она читала, только намного меньше, размером с его детские ладошки. – Что у нас тут? – спросила она, откладывая чтение в сторону. – Открой ее. Аврора раскрыла крошечный томик. Вместо страниц внутри оказалось летнее небо, украшенное парящими белыми облаками. Она ткнула рукой в книгу, наблюдая, как облака расступаются вокруг пальцев. Казалось, небо было не только в книге, но и над ней, страница и одновременно небо, двумерное и трехмерное, высящееся вверх. – Ты только взгляни на себя, мистер Невероятный, – нежно прошептала Аврора. Она несколько раз открыла и закрыла книгу, чтобы посмотреть, изменится ли небо. Оно менялось. День переходил в ночь и опять сменялся днем. Солнце уступало звездам и вновь солнцу. – А теперь давай ее закопаем. – Закопаем, – эхом повторил Ронан. Он хотел показать книгу Диклану. И Ниаллу. Поставить ее к себе на полку. Аврора встала и отряхнула траву с юбки. – Из таких маленьких вещиц, как эта, получаются замечательные секреты. Крайне важно не забывать о них. Помнить казалось неважным. Важнее показать кому-то. Ронан попытался понять. – Надолго? Мать поцеловала его в макушку. – Навсегда. Навсегда? – Кажется, местечко довольно милое, – сказала Хеннесси. – Мы здесь, чтобы уничтожить его? Миновав акры высохшей неубранной кукурузы, Буррито подъехал к дому, настолько древнему, что он имел имя. «Барнхилл» – гласила надпись на кирпичном столбе у подъездной дорожки. Поля кукурузы упирались в аккуратный маленький дворик перед квадратным белым домом, за которым простирались заросли сухой болотной травы, а еще дальше, судя по всему, болота, ведущие к морю. Все вокруг казалось пронизано чарующей пустынной красотой. На такое место не наткнешься случайно. Ронан согласился с Хеннесси. Место и правда выглядело приятным. Чем-то напоминало Амбары и совсем не вызывало желания его уничтожить. Брайд не ответил, он молча смотрел на дом, пока невидимый автомобиль приближался к гаражу. Их наставник словно все еще не пришел в себя после фермы серверов, хотя Ронан никак не мог взять в толк, что с ним не так. Хотелось бы ему думать, что причина в бремени ответственности на его плечах, увлеченности их общей целью, однако никто не вкладывался в это дело так, как Брайд. Но он казался отстраненным. Погруженным в себя. Парню подумалось, что мужчина ведет себя, словно зол или разочарован Ронаном и Хеннесси, впрочем, он никак не мог решить, что же они такого натворили, чтобы так досадить Брайду. – Возьмите вещи, – наконец выдал он, торопясь открыть дверцу. – Нет, не только меч. Сумки тоже. – Мы останемся здесь? – удивился Ронан. В окнах горел свет, дом определенно выглядел обжитым. Не в стиле Брайда. Совсем нет. – Если мы собираемся убить людей и присвоить их дом, – сказала Хеннесси, – могу я первым делом поесть? Вообще-то, думаю, я могла бы съесть хозяев. Я настолько голодна, что готова съесть ребенка. Там будут дети? Однако Брайд, еще более равнодушный к ее шуткам, чем был в начале их путешествия, уже покинул салон автомобиля и почти дошагал до крыльца. Ворча, Ронан взвалил на плечо сумку и ножны с «Превращены в кошмары» и последовал за ним. Хеннесси успела преодолеть лишь пару ступенек крыльца, чтобы присоединиться к ним, как за дверью послышались шаги, много шагов. Ронан и Хеннесси обменялись взглядами за спиной Брайда. Она выглядела не менее ошеломленной, чем он. Дверь распахнулась, и на пороге появилась невысокая женщина со светло-коричневой кожей и темно-каштановыми волосами, зачесанными назад. И хотя внешне она мало походила на Хеннесси, однако ее испуганный, измученный вид напомнил Ронану, как выглядела его подруга, когда он впервые ее встретил. Те же попытки скрыть усталость и испуг под совершенно иным выражением лица, точь-в-точь как Хеннесси, вот только они все равно легко угадывались во взгляде и натянутой улыбке. Едва женщина увидела гостей, следы усталости и страха на ее лице немного поблекли, сменившись любопытством и настороженностью. Хорошо, подумал Ронан. Правильная реакция на троицу, возникшую на ее пороге. Она оглядела Брайда с головы до ног, а затем оглянулась через плечо. – Это он? Несколько голосов у нее за спиной слились в хор юного нетерпения. – Он здесь! – Это он? – Я же говорил, что он приехал? Я говорил. – Это Брайд! – А Джордан Хеннесси?