Я вскакиваю с кровати, хватая ртом воздух, словно меня долго держали под водой. Кожу покрывает толстая пленка пота. А по венам разливается такая боль, словно кто-то засунул руку в грудную клетку и стиснул ее. Мне даже требуется несколько секунд, чтобы понять, где я нахожусь. Мой взгляд скользит по книгам в кожаных переплетах, выстроившихся в ряд, а затем к зеркалу на стене. И в этот момент на меня обрушиваются воспоминания. Не только о Бесконечности, но и о моей семье. О том, что я должна была сказать, но не сказала. Обо всем том времени, что я потратила впустую на вещи, которые не имели значения. Вспоминаю, чего хотят от меня жители Поселения. Я не трачу время на надевание ботинок, а босиком бегу к двери. Мне просто отчаянно необходим свежий воздух. Я дергаю кованую железную ручку и бросаюсь к ближайшим перилам, стараясь не замечать холод металла, пронзающий босые ступни. С высоты третьего яруса находящиеся на земле предметы кажутся маленькими… но этого недостаточно. Не обращая внимания на взгляды незнакомцев, которые почему-то не спят в это время, я пересекаю платформу и поднимаюсь выше и выше по лестницам. Некоторые сделаны из полированного бамбука, другие из дощечек с корой. Когда энергия возвращается в мое тело, я ускоряюсь и начинаю перепрыгивать через несколько ступеней зараз, отчаянно пытаясь добраться до верхнего яруса. Самая высокая точка Поселения больше похожа на смотровую площадку, чем на крышу. Она размером с теннисный корт, выложена шиферной плиткой и с перилами из ветвей деревьев. Добравшись до центра площадки, я опускаюсь на колени и прижимаюсь лбом к холодному шиферу. Мне больно дышать. Больно думать. Я отчаянно впиваюсь пальцами в поверхность, так что ногти царапают ее, просто чтобы напомнить себе, что я все еще здесь. Что все еще остаюсь собой. Поселение должно было стать моим убежищем, где от меня требовалось бы лишь выживать. Но теперь этого недостаточно. Теперь они хотят, чтобы я присоединилась к сражению. Они хотят, чтобы я стала шпионом. И хуже всего не только страх и неуверенность, но и то, что я не могу сказать «нет», как бы сильно мне этого ни хотелось. Мне кажется, я вновь оказалась в машине, вновь отвечаю на звонок от Люси и узнаю, что все надеются на меня. Если бы я отказала ей, то, возможно, осталась бы жива. А сейчас? Если я скажу «нет», то лишу всех жителей Поселения единственного шанса добыть информацию, которую они никогда бы не смогли заполучить. А они нуждаются в ней, чтобы попытаться выиграть войну. Нуждаются во мне. Вот только, несмотря на возможность изменить ситуацию – ход войны, – мне хочется убежать, потому что мне страшно. Так что это говорит обо мне? Как я могу так поступить со своей младшей сестрой? С ее будущим? Тревоги оседают глубоко в животе и не собираются покидать меня. А мне кажется неправильным обременять ими кого-то еще или жаловаться на судьбу, ведь люди здесь находятся намного дольше, чем я. Не уверена, что они вообще поймут. Они Герои, а я… нет. Я не обладаю суперсилами, или плащом-невидимкой, или способностью создавать новое оружие с помощью собственного разума. Тео обрушил с неба воздушный кулак на две машины и даже не запыхался. Гил сбежал из зоны боевых действий. А самое ужасное сражение в моей жизни – небольшая драка с Мэй. Я не представляю, как наносить удар или, что еще хуже, принимать его. И, конечно, не готова отправиться в Победу, обладая лишь маской, которую не умею контролировать. Другие прожили так долго потому, что они сильны. Они не боялись этого мира и того, что он предлагает. И я понимаю, что если хочу выжить в Бесконечности, то должна найти способ стать сильнее. Но если мне придется оказаться на передовой войны, в которую я не до конца верю, то, боюсь, часть моей души умрет навсегда. А я стану тем, кем никогда быть не хотела. И не уверена, что смогу смириться с этим. Невозможно сделать правильный выбор. Не важно, чем я пожертвую, своими убеждениями или судьбой Поселения, – это отразится на мне. Я не смогу иметь все и сразу. Не смогу помочь Поселению, защитить Мэй и спасти свою душу. Мне придется от чего-то отказаться. Я просто не могу сделать выбор. Я закрываю глаза в надежде сдержать слезы, но они все равно прорываются, словно у них своя миссия. Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я вновь смогла пошевелиться. Когда туман в голове развеялся, я делаю глубокий вдох и вытираю глаза рукавом. Я противница причинения боли другим живым существам. И это глубоко в моей душе. Но я также хочу, чтобы у Мэй была загробная жизнь и будущее. Хочу стать достаточно сильной, чтобы выжить в этом мире. Бесконечность движется так быстро, что я не могу стоять на одном месте. Мне нужно сделать шаг вперед, сделать выбор – даже если он покажется кому-то незначительным. Нужно успокоить свои страхи и ожесточить сердце. Ведь если я позволю себя сломать, не уверена, что смогу вновь собраться. Глава 15 Я говорю Аннике, что хочу научиться давать отпор. Хочу научиться драться. Она выглядит очень довольной, поэтому я не рассказываю ей, что причины данного стремления не имеют ничего общего с желанием вступить в ряды ее армии. Бесконечность – не просто место, где с тобой может случиться нечто плохое, если тебе не повезет. Здесь находятся целых четыре герцогства, которые стремятся выследить всех людей и завладеть их разумом. Так что, если я отправлюсь туда в одиночестве, не имея возможности даже защитить себя, со мной может случиться что угодно. Даже если я все еще не знаю, как помочь Поселению, не выдав себя, мне хочется иметь шанс выжить в этом мире. Возможность защитить Мэй, когда придет время. И, поскольку попытки зажечь свечу и поднять воронье крыло в воздух ни к чему не приводят, похоже, мне стоит полагаться только на физическую силу. Когда я появляюсь в тренажерном зале, то ожидаю встретить там Тео с мускулатурой воина или Ахмета с терпением дуба. Но, к моему удивлению, в центре комнаты стоит Гил. – Твое разочарование взаимно, – замечает он, снимая кожаную куртку и бросая ее на ближайший стол. Я не отвечаю на его колкость. Не хочется доставлять ему удовольствия, показывая, как сильно он задевает меня. Я понимаю, почему Анника выбрала Гила – ведь именно ему удалось выбраться из Войны. Наверное, на его счету больше драк, чем у любого жителя Поселения. А значит, он лучший учитель для меня. Мне просто не верится, что он действительно согласился на это. Тренировочный зал – это огромная хижина с соломенной крышей и стенами из переплетенных веревками палок. Он круглый, а в центре белой краской обозначено кольцо для спаррингов. На длинной металлической стойке висит большая коллекция мечей, кинжалов, пистолетов и арбалетов. Гил снимает небольшой кинжал и проверяет остроту лезвия. – Нет, – восклицаю я и вскидываю руку, словно отчаянно хочу остановить его. Он хмурится. – Просто подумала, что мы могли бы начать с рукопашного боя. – Я пожимаю плечами. – Ну, знаешь, чтобы ты научил меня наносить удары. Гил медленно вращает клинок в руках. – Я понимаю, твой опыт общения с Колонистами ограничен, но, если ты считаешь, что хук справа спасет тебе жизнь, ты сильно ошибаешься. – Разве ты не знаешь поговорки, что сначала нужно научиться ходить, а затем бегать? – Я неловко переминаюсь с ноги на ногу. – Послушай, я не собираюсь выходить против армии Колонистов с голыми руками. Мне просто нужно научиться защищать себя. Или, по крайней мере, попытаться сделать это. Кинжал замирает в его руке. Но выражение лица Гила не меняется. – Все твои представления о защите в обычном мире не помогут в Бесконечности. Обычный удар Колонист вряд ли вообще почувствует. А в оружие можно что-то добавить. В голове тут же вспыхивает воспоминание об осколке в ноге, который подействовал и на мое сознание. Я поднимаю подбородок, стараясь справиться с разочарованием. Наверное, он прав, но я не готова использовать оружие. К тому же меня не прельщает мысль оказаться нарезанной, как какой-то деликатес, в первый день тренировок. – Тогда не учи меня обычным ударам. Учи меня бить, как это делаешь ты. Он с мгновение рассматривает меня, водя языком по зубам, словно обдумывает эту мысль. А когда вновь решает заговорить, его голос звучит резко: – У тебя другие таланты. Возможно, тебе следует сосредоточиться на них. Я краснею и отвожу взгляд. Он говорит о маске Колониста. О том, чего я никогда и ни у кого не просила, но от которой не смогу избавиться. По крайней мере, полностью. Иногда мне кажется, что я вновь вернула себе свой облик, но стоит выйти из своей комнаты и ощутить пристальные взгляды жителей Поселения, словно они сомневаются, на чьей я стороне… Не знаю, к лучшему это или нет, но, похоже, эта маска стала частью меня. – Возможность изменить свой облик не помогает мне почувствовать себя сильнее и уж точно не уменьшает страх. – Я стискиваю руки, чтобы спрятать охватившую меня дрожь, смущаясь собственной уязвимости. – Мне плевать, если на это потребуется целая жизнь. Но я хочу научиться выживать, не завися от кого-либо. Мне нужно научиться драться. Его лицо остается серьезным, и каждая прошедшая секунда лишь укрепляет ощущение, будто он добавляет еще один кирпич в стену, окружающую его сердце. Он втягивает воздух, словно чувствует, что я пытаюсь просочиться через нее, а затем медленно выдыхает: – Означает ли это, что ты наконец решила участвовать в войне? Мои плечи напрягаются, и на мгновение мне кажется, что он сейчас вызовет меня на дуэль за то, что я недостаточно предана их делу. Но этого не происходит. Он просто смотрит на меня так, словно ждет искреннего ответа. Я перекатываюсь с пятки на носок, тщательно подбирая слова: – Могу лишь сказать, что хочу прожить достаточно долго, чтобы вновь увидеть сестру. Несколько секунд Гил ничего не отвечает, вращая клинок в руке. А затем кладет кинжал обратно на стойку и закатывает рукава серого лонгслива выше локтей. – Ты когда-нибудь ходила на курсы самообороны? Я качаю головой.