Жаль, что я не могу объяснить ему это. Не могу разложить все на простые составляющие, которые можно было бы обвязать аккуратным бантиком и положить на хранение. Жаль, что у меня нет ответа, после которого они бы перестали смотреть на меня как на ненормальную. – Не знаю. Просто в какой-то момент я подумала о комиксе, который написал мой отец, а в следующую секунду… Не могу этого объяснить. Я даже не понимала, что моя одежда изменилась, пока принц… – я замолкаю на мгновение и бросаю взгляд на Шуру, – принц Келан не сказал что-то о моем платье. – Она скинула мою вуаль, – уточняет Шура. – Она словно превратилась в другого человека. Я потеряла ее, хотя никогда и никого не теряю. Она пристально смотрит на свою мать несколько долгих секунд, как бы говоря: «Я не виновата». Анника кивает, словно соглашается с ней, а затем переводит взгляд на меня и упирает указательный палец в стол, чтобы подчеркнуть важность своих слов: – Это дар. И я не позволю ему пропасть даром. Я переплетаю пальцы, а сомнения словно прогрызают дыру у меня в груди. – Когда ты только появилась здесь, я сказала тебе, что мы давно тебя ждали. Но тогда я еще не знала, насколько ты нам нужна. – Анника медленно проводит пальцем по голограмме, и на ее месте появляются несколько экранов, и в них отражаются части мира, которые я еще не видела. – Герцогство Победы ты уже знаешь. Но есть еще Война. Голод. И Смерть. Мы рассказывали тебе о герцогствах и их принцах. Но их обычаи? Их культура? Мы должны научить тебя всему. Изображения вновь сменяются, и теперь на меня смотрят четыре принца. Трое мне не знакомы. Но принца Келана я видела совсем недавно. На изображении он в том же белом наряде и серебряной короне, а в его серебристых глазах отражается странная смесь превосходства и печали. Глаза, которые мне удалось обмануть. Я чувствую легкий трепет, но подавляю его: – Вы хотите, чтобы я узнала о Колонистах как можно больше. Это разумно. И, возможно, даже принесет мне пользу, ведь я сама жаждала узнать побольше об этом мире с тех пор, как попала сюда. Но ее глаза, пристально изучающие меня, блестят так сильно, словно в ее голове возникает множество идей, касающихся меня… И это наполняет меня ужасом. Я вскидываю подбородок и задаю единственный вопрос, который сейчас имеет значение: – Зачем? Анника моргает. Она не готова рассказать мне все, но понимает, что мне это необходимо. – Тебе же самой пришла в голову идея жить среди них. Ходить по герцогству как одна из них. – Она замолкает на мгновение, словно дает время осознать ее слова. – Ты – наш ключ к тайнику со слабостями королевы Офелии. Именно поэтому я хочу, чтобы ты узнала о Колонистах как можно больше. Хочу, чтобы ты научилась притворяться одной из них так убедительно, чтобы и сама начала в это верить. Она хочет, чтобы я стала шпионкой. В желудке возникает такая тяжесть, словно его наполнили железом. – А затем? – еле слышно спрашиваю я. Она улыбается: – А затем мы начнем готовиться к битве. * * * Небо усыпано звездами. Воздух наполнен ароматами леса и трав. Я нахожу очертания Ориона. Это единственное созвездие, которое я помню, по большей части потому, что в нем есть Бетельгейзе и Беллатрикс – звезды с самыми крутыми названиями во Вселенной. – Смотри, – говорю я, указывая на созвездие. – Видишь три звезды посредине? Это Пояс Ориона. Мэй смахивает с рубашки травинку. У нее не хватает терпения на звезды. – Вот, значит, как вы проводите время с Финном? Неудивительно, что он до сих пор не пригласил тебя на свидание. Это еще хуже, чем когда папа пытается заставить нас смотреть на эльфов. Я корчу ей рожицу в темноте. – Да ладно тебе, это круто! Над нашими головами целый мир. Скорее всего даже несколько миров. – Я склоняю голову набок и смотрю на свою сестру, которая растет слишком быстро. – К тому же мы с тобой почти не общаемся. Мэй закатывает глаза: – Потому что ты предпочитаешь тусоваться с Люси и Финном. – Ну, сейчас я тусуюсь с тобой. – Почему? – спрашивает Мэй, а ее лицо становится серьезным. Возможно, я тоже слишком быстро повзрослела. Может, поэтому мы отдалились друг от друга? Потому что спешили повзрослеть и перестали дорожить моментами, которые проводили вместе? Как сестры? Мы никогда не сможем повернуть время вспять. И это сожаление оседает тяжестью в моем сердце. – Мне хочется, чтобы мы вновь стали близки, – говорю я, и мой голос скрипит, как рисовая бумага. Мэй моргает: – Ты никогда со мной не болтаешь. Не знаешь никого из моих школьных друзей. Всегда отменяешь планы. – Это неправда, – возражаю я, но, вероятно, так оно и есть. – Раньше мы были близки, но теперь нет, – продолжает Мэй. – Ты отказалась от меня. – Она закрывает глаза, а когда открывает их вновь, они становятся серебристыми. – Что… что с тобой? – широко распахнув глаза, спрашиваю я. – Почему бы тебе не спросить у нее? – отвечает Мэй. Я чувствую ее рядом… знаю, что она здесь. А затем поднимаю запястье и смотрю на экран своих часов O-Tech. Сердце колотится в груди, страх нарастает. – Офелия, что ты сделала с моей сестрой? Мэй открывает рот, но раздается голос Офелии: – Ты сделала это с ней. Ты во всем виновата. Она вновь смотрит на звезды, и я прослеживаю за ее взглядом. Тысячи звезд. Миров. Людей. «Мы во всем виноваты», – слышу я собственный шипящий голос у себя в голове. – Нет! – кричу я. Ужас течет по венам. Он похож на смолу – липкий, грязный, темный. Я должна защитить Мэй. Должна спасти ее. Должна была быть для нее лучшей сестрой, когда считала, что у нас есть в запасе все время мира. Я подвела ее тогда, но не хочу подвести сейчас. Я поворачиваюсь к Мэй, сражаясь с темнотой, расползающейся по моему телу. Но серебристые глаза, смотрящие на меня, больше не принадлежат ей. Передо мной принц Келан. – Когда создаешь монстров, – говорит он с вызовом, отражающимся в его холодном взгляде, – не забывай, что однажды придется их убить. – Где моя сестра? Мое горло горит. Я что, кричу? – Ты готова сделать это? – Его взгляд становится непреклонным. Я ощущаю холодный металл в своей руке, и мне не требуется опускать глаза, чтобы понять, что это пистолет. На мгновение Келан превращается в того мужчину – черная маска, черный пистолет, темные глаза. И у меня тут же перехватывает дыхание. – Я не убийца. – Я качаю головой. – Ты готова сделать это ради Мэй? – требовательно спрашивает он, словно у меня заканчивается время. – Ты готова сделать все возможное, чтобы выжить? Я крепче стискиваю пистолет. Я не хочу этого. Не хочу ничего подобного. Раздается щелчок. И когда я смотрю на свою руку, в ней нет пистолета. – Я готов, – говорит принц Келан. Я вновь смотрю на него, но вижу перед собой не его. А себя. Руки тянутся к моей шее, а затем… мир разлетается на куски.