Но оказалось, что права была Маша, а вовсе не Лариса с ее мамой. Первая птичка прилетела, когда на коляску Стасика на прогулке наехала машина. Если бы ребенок был в ней, то он бы, безусловно, погиб. К счастью, Лариса как раз в это время вытащила его из коляски, чтобы показать кошку, которая забралась высоко на дерево. Через день прямо перед коляской с последнего этажа дома с балкона, выходящего на черную лестницу, упал огнетушитель. Лариса отвезла ребенка домой, сбегала к председателю кооператива, и они помчались выяснять, чьи это шутки. — Должно быть, подростки играли, — сказала техник-смотритель. — Вырастили дебилов на свою голову. Но Ларисе это объяснение показалось малоубедительным. Зачем детям тащить огнетушитель на последний этаж? Это ведь тяжело. К тому же Лариса помнила, что силуэт, который мелькнул в оконном проеме черной лестницы, был никак не детским. Лариса удвоила бдительность. И неприятности вроде бы прекратились. — Это мог сделать мой муж, — твердо сказала невестке Маша, когда та поделилась с ней. — Только он способен на такое. — Но зачем ему вредить собственному внуку? — удивилась Лариса. — Не знаю, — пожала плечами Маша. — А у тебя есть другие версии? Других версий у Ларисы не было. К тому же она помнила, как яростно был настроен Валентин против нее. И все беды начались сразу же после того, как деду стало известно о существовании внука. — Может быть, он не верит, что именно Котя — отец ребенка, — предположила Маша. — Или что-то еще. — Мне нужно лично с ним поговорить, — решительно сказала Лариса. — Если он поймет, кто ты такая, правды он тебе никогда не скажет, — возразила Маша. — Не станет же он признаваться, что велел убить невинного младенца. А вот если бы он счел тебя посторонним человеком, то, как знать, может быть, тебе и удалось бы выведать у него кое-что. Вообще-то ты вполне в его вкусе. — Я согласна, — кивнула Лариса. — Только как все осуществить? — Мы с Юрой тебе поможем, — сказала Маша. Таким образом Лариса очутилась на даче у Валентина. И стала заложницей обстоятельств. Покинуть дачу она не могла. А между тем ребенок оставался с Ларисиной мамой, то есть со своей бабушкой. Но несмотря на то, что Стасику у бабушки был обеспечен хороший уход, Лара по ребенку очень скучала. — Ладно, не плачь, — попыталась утешить я ее. — Все будет в порядке. Скоро все закончится и ты сможешь вернуться к своему Стасику. — А сейчас пошли ужинать! — подхватила Катька. За ужином настроение у всей компании было смутное. Расстроенная воспоминаниями о своем сынишке, Лариса чуть ли не роняла слезы в тарелку. У остальных тоже что-то не замечалось бурного ликования по поводу того, что милиция нашла виновного. — Я не верю, что это Толя убил Валю, — прямо заявила Галина. — Он не мог. Я подняла глаза от тарелки и внимательно посмотрела на женщину. Открыв рот, я собралась задать ей вопрос, но меня опередили. — Если он не мог, то кто же тогда, а, Галина? — спросил у женщины Веня. — Если ты что-то знаешь, то должна сказать. И все уставились на Галину. — Ты готова назвать убийцу? — внезапно осипшим от волнения голосом спросил у жены Петр. — Ты хорошо подумала? — Нет, я не знаю, кто на самом деле убил Валю и Настю, — покачала головой Галина. — Но я точно знаю, что это не мог быть Толя. — В самом деле? — приподнял одну бровь Боря. — И почему же? — Что касается первого убийства, то Толя не мог убить Валю по причине своего роста, — сказала Галина. — Вспомните, Толя ведь даже ниже Ларисы. А следователь говорил, что убийца Вали высокий человек. — Да, это так, — подтвердили мы все хором. — А Настю Толя не мог убить, потому что провел всю ночь со мной, — сказала Галина. — Что? — хором воскликнули мы с Катькой. — Ну, не в этом смысле, что со мной, — принялась оправдываться Галина. — Петр тоже был с нами. — Однако, — протянул Сеня. — Становится все интересней и интересней. И что же вы делали втроем в одной постели? — Пошляк! — крикнула Галина. — Вовсе не то, о чем ты подумал. Толя просто пришел к нам за сочувствием. Понимаешь, чисто по-человечески. Он очень плакал, что ему не везет в личной жизни. Первая жена оказалась сумасшедшей, а теперь его любимая девушка, на которой он намеревался жениться, вдруг решила отдать предпочтение неграм. В общем, я из его пьяных слез поняла, что Толя догадывался о пристрастиях Насти к съемкам в порнофильмах. — Но Толя сказал, что он ушел ночевать к Алексу с Веней, — возразила я. — Он туда и пошел, — сказала Галина. — Но это после того, как поплакался у нас. И спать вниз он отправился уже в третьем часу ночи. — Ну и что? — спросил Миша. — Мы же не знаем, в котором часу убили Настю. — Это вы не знаете, — с торжеством сказала Галина. — А я спросила у следователя. И он мне ответил, что Настю убили самое позднее около двух часов ночи. Понимаете? Никак не поздней. А до четверти третьего Толя был у нас с Петей в комнате. — Может быть, часы у вас в комнате врут? — спросила Катька. — Я сплю всегда с часами, — вмешался в разговор Петр. — И вообще никогда их не снимаю. Даже купаюсь с ними. Перевести эти часы никто не мог, а сами вдруг начать врать они тоже не могли. Швейцарское качество. И нам пришлось выслушать трехминутную лекцию о Петиных часах. — И они никогда не опаздывают и не спешат, — говорил Петя, возвращаясь к интересующей нас теме. — Так вот, на моих наручных часах, когда Толя наконец избавил нас от своего общества, было двадцать минут третьего. И на часах, которые висели у нас в комнате на стене, было двадцать две минуты третьего. А на электронном будильнике, который Галина всюду таскает с собой, тоже было ровно три часа двадцать три минуты. — Выходит, у Толи железное алиби? — недоуменно спросил Миша. — Ничего подобного, — возразил Сеня. — Толя, если он действительно убийца, мог перевести часы. — Нет, перевести время на тех часах, что стояли в комнате, мог каждый, в том числе и убийца, а вот перевести стрелки на часах, которые на руке у Пети, не мог никто, кроме него самого, — не согласилась с ним Галина. — А во сколько пришел к вам Толя? — спросила я. — Может быть, он сначала прикончил Настю, а потом уже пришел плакаться к вам? — Нет, — покачала головой Галина. — Настю убили в промежутке от полуночи до двух часов ночи. — А Толя провел у нас в комнате без малого три часа, — сказал Петр. — Он пришел около одиннадцати часов вечера. Честное слово, если бы не мои личные запасы коньяка, не знаю, как бы мы с женой выдержали его рыдания. — Значит, это совершенно точно — когда убивали Настю, Толя был с вами? — спросила я. — И никто из вас из комнаты не отлучался? — Нет, — покачали головами супруги. — Толя надежно перекрыл выход, устроившись в кресле возле дверей. Нам не оставалось ничего другого, как выслушивать его излияния от начала до конца. — Так вы должны сообщить об этом в милицию! — воскликнула я. — О том, что Толя был с вами все то время, когда убивали Настю. — А что, по-твоему, я этого не сделала? — возмутилась Галина. — В первую очередь я подошла к этому Голованову, чтобы узнать, в какое время была убита Настя. — И он вам сразу сказал? — ревниво спросила у нее Катерина. — Нет, конечно, — пожала плечами Галина. — Но он спросил, зачем мне нужно это знать. Я ему объяснила. Сказала, что Толя пробыл у нас с одиннадцати вечера до четверти третьего утра. И тогда Голованов мне сказал, что второе убийство произошло как раз в этот промежуток. И заверил, что самый последний срок убийства — в два часа ночи. И мои показания, таким образом, доказывают, что Толя Настю не убивал. — Но почему они в таком случае арестовали Толю? — воскликнула я. — Если он не виновен в убийстве Насти? Все растерянно посмотрели друг на друга, а потом на Галину. — Этого я не поняла, — удрученно сказала женщина и уткнулась в свою тарелку. — Может быть, его подозревают в убийстве Вали? После ее рассказа настроение у всех упало еще на несколько градусов. Так как получалось, что убийца, а может быть, убийцы по-прежнему на свободе. И никто не догадывается, кто они. А стало быть, у них развязаны руки. Это вообще не лезло ни в какие ворота. Так что после ужина, состоящего из спагетти, сдобренных готовым томатным соусом и кусочками жареной с луком свинины, мы все поспешно разбрелись по своим комнатам. По пути я раздумывала, зачем бы Галине и Петру покрывать Толю. Если исходить из имеющейся у нас с Катькой информации, им это делать было совершенно незачем. А значит, либо супруги говорили правду, либо Толя овладел какой-то их семейной тайной, позволяющей шантажировать друзей. — Милиция зачем-то арестовала Толю, хотя к данным убийствам он абсолютно не причастен, — сказала Катька, когда мы приперли к двери последнюю деталь обстановки нашей комнаты, способную перемещаться в пространстве. — А если Галина все врет, — предположила я. — Зачем? — спросила Катька. Я этого не знала, и мне пришлось на время задвинуть свои подозрения куда подальше. — Давай рассуждать так: если Толя не убийца, и ментам об этом известно, значит, они его арестовали, чтобы уберечь, — сказала я. — Вероятно, Толя должен был стать следующей жертвой. И ментам стало об этом известно. Вот они и воспользовались удобным случаем, чтобы уберечь Толю. — Лучше бы они выручили нас с тобой, — буркнула Катька. — А то я уже не понимаю, сплю я или все эти ужасы происходят со мной наяву. Против ожидания ночь прошла спокойно. Новых трупов не появилось. Все, собравшись за завтраком, с радостью пересчитались и поздравили друг друга. Воодушевленный Сеня подал на завтрак воздушный омлет, а к нему поджаренный бекон, рисовый салат с креветками и овсянку. Мы с Катькой съели каждого блюда понемного и отправились в холл, ждать Серегу с Прапором. — Как ты думаешь, что они имели в виду, когда сказали, что приедут утром? — спросила у меня Катька. Настенные часы показывали начало девятого утра. Насколько я помнила, ни Серега, ни Прапор не были любителями раннего вставания. Честно говоря, я вообще не помнила, чтобы кто-то из них поднимался раньше одиннадцати. А значит, в Рощине они могли оказаться только к двум часам дня. Два часа дня для Сереги вполне могло быть утром. — Значит, у нас с тобой еще пропасть времени, — сказала Катька. — Мы можем смотаться в психушку, где лежала жена Толи, поговорить с ее лечащим врачом, а потом еще успеть сюда. — Ага, или мы позвоним Сереге из города, — поддержала ее я. На самом деле мы с Катькой просто-напросто трусливо оттягивали момент объяснения с Серегой и Прапором, потому что догадывались: слушать наши оправдания никто из парней не станет. И даже наличие двух трупов не убавит накала страстей. И сразу же начнутся оскорбления и вопли о блядской натуре всех женщин. В мировом масштабе. Без исключений. И о том, как ловко две особы женского пола до поры до времени скрывали свою натуру от своих возлюбленных. А закончится все трагическим выводом, который сделает Прапор, усаживаясь в машину. — Напрасно я тебе верил, — скажет он, обращаясь к Катьке. — Ох, напрасно! — Дуришь ты меня! — сообщит мне Серега, садясь рядом с другом.