— Вот, возьмите ее, — сказал он девушке. — И попытайтесь ударить вот его ею по голове. Причем постарайтесь ударить как можно выше. И Голованов указал на помрачневшего Веню. — Повернитесь спиной, — велел мент тому. — Послушайте, а вам не кажется, что это уж слишком? — спросил Веня, медля и не поворачиваясь. — Ничего не кажется, — заявил Голованов. — Обычный следственный эксперимент. Все будет в порядке. Никто вас по голове лупить на самом деле не собирается. После этого Вене ничего не оставалось, как повернуться к нам своим тылом. — Теперь, попытайтесь его ударить, — скомандовал Голованов Ларе. Лара замахнулась и осторожно прикоснулась металлической палицей к голове Вени, зажмурившего от страха глаза и втянувшего на всякий случай голову. — Отлично, — похвалил Лару Голованов. — Вы свободны. Преступление совершено другим человеком. — Как это другим человеком? — возмутился Петр. — Как вы это сразу поняли? — Могу объяснить, — повернулся к нему Голованов. — Во-первых, Лара левша. А эксперты выдали заключение, что удар нанесен правой рукой. — Но бывают же люди, которые одинаково хорошо владеют обеими руками, — встрял неугомонный Петр. — Бывают, но в данном случае это не имеет особого значения, — сказал Голованов. — Лара не подходит на роль убийцы еще и по причине своего малого роста. Чтобы нанести ту рану, которая послужила причиной смерти вашего друга, Лара должна была встать на скамеечку. Можете представить себе такую картину? Мы честно попытались, но не смогли. — Но ведь Валя мог случайно наклониться, — не успокаивался Петр. — А Лара в это время его и ударила. — В таком случае рана тоже выглядела бы иначе, — спокойно ответил ему Голованов и обернулся к Ларе: — Так что я, от имени всех, должен извиниться за причиненное вам беспокойство. — Ничего, — пробормотала Лара. — Я рада, что все выяснилось. Значит, я теперь свободна? — Что выяснилось? — возмутился Сеня. — Как раз ничего и не выяснилось! Если Лариса не виновата, то, значит, убийца до сих пор среди нас. После его слов возникло тягостное молчание. — Выходит, нам придется остаться в доме еще на одну ночь? — растерянно спросил Алекс. — Выходит, так, — кивнул Голованов. После этого он удалился, прихватив с собой ножку от табуретки. Наспех поужинав, мы тоже разбрелись по своим комнатам. Разговаривать никому не хотелось. Полежав у себя в комнате, мы почувствовали, что выпитых за ужином двух бокалов вина нам явно мало для того, чтобы снять напряжение. И мы отправились к бару. Свет уже повсюду погасили. Поэтому двигаться мы старались с особой осторожностью, чтобы не наткнуться на какой-нибудь предмет и не разбить чего-нибудь ценного. Приблизившись к гостиной, где имелся бар, мы услышали два голоса. Мужской и женский. Любопытство родилось раньше нас, и мы замедлили шаги и прислушались. В комнате, не повышая голоса, яростно спорили. Женский голос принадлежал Насте. Это мы поняли без труда. Мужчина больше молчал, поэтому мы не сразу поняли, кто это. Мы с Катюхой успели к самому концу их разговора. — И это я тебе говорю, что либо ты мне заплатишь эти деньги, либо я расскажу в милиции о том, что знаю, — сказала Настя. — Поверь, для тебя лучше лишиться этой совсем небольшой суммы, чем потерять все. И вообще, зачем тебе лишние неприятности? Мужчина долго молчал. Наконец послышался его голос. Мы переглянулись. Это был голос Алекса. — Ты дура, — сказал Алекс. — Всегда ею была и дурой осталась. Неужели ты думаешь, что милиция сама не докопается до этого? — Нет, — сказала Настя. — Уверена, что вы с Веней надежно запрятали все концы. На вас никогда бы не пало подозрение. Ведь у вас нет мотива. В общем, либо деньги, либо я отправляюсь в милицию. И она решительно шагнула в сторону лестницы. То есть как раз туда, где стояли мы. Вжавшись в стенку и прикрывшись портьерой, мы пропустили Настю, которая летела, не глядя по сторонам. Она бы не заметила нас и днем. А уж в темноте мы подавно остались для нее незамеченными. После ее ухода мы снова приблизились к бару. Алекс был там и гнусно ругался. Стыдно сказать, какие слова, оказывается, знал этот интеллигентный с виду человек, который даже к завтраку спускался при галстуке. Наконец, закончив ругаться, он ушел, прихватив с собой последнюю бутылку водки. Нам с Катькой пришлось довольствоваться коньяком. — Если мы еще денек просидим в этом доме, то запасы спиртного нужно срочно пополнить, — заметила Катька. На всякий случай мы решили прихватить коньяк с собой в комнату. Мало ли что. Выходя из бара, мы наткнулись на Толю, входящего с улицы. — Что ты там делал? — удивились мы. — Гулял, — коротко ответил тот. После этого он прямым ходом отправился к бару. Видя, что он не в настроении, мы отправились к себе. Но поднявшись на второй этаж, внезапно остановились. Наше внимание привлекли странные звуки, которые исходили из комнаты Толи и Насти. Там кто-то рычал. — По-моему, похоже на голос Вельзевула, — сказала Катерина. — Как думаешь, он ее не покусает? Он очень странно рычит. Мне тоже так показалось. И мы пошли к Насте. Толкнув дверь комнаты, мы увидели удивительную картину. На кровати сидел Вельзевул, сплошь замотанный в простыню, а Настя вытирала его брюхо, приговаривая ласковые словечки. Судя по морде пса, он ловил настоящий кайф. Настя так была увлечена своим занятием, что нас снова не заметила. Внизу послышались шаги Толи. И мы побыстрей смылись, чтобы он не застал нас у дверей своей комнаты, подглядывающими за его подругой. Мы уже почти дошли до своей комнаты, как вдруг в коридоре раздался яростный вопль Толи, звук чего-то разбившегося и протестующий крик Насти. А потом послышался громкий обиженный визг Вельзевула, а следом и он сам вылетел в коридор, тряся мокрой головой. После этого дверь в комнату Насти и Толи с грохотом захлопнулась. Когда Вельзевул пробегал мимо нас, Катюха схватила его за шиворот и притянула к себе. — Фу! — поморщившись, сказала она псу. — Чем это от тебя разит? — Джином, — ответила я, поведя носом над собачьим загривком. — Должно быть, Толя швырнул в него бутылку и облил бедного пса. — Странно, с чего бы это он так раскипятился? — удивилась Катька. — На вид этот Толя жуткий увалень. — Нервы у всех на взводе, — вздохнула я. — А у него, может быть, аллергия на собачью шерсть. Он, может быть, теперь всю ночь чесаться и чихать будет. И мы пошли к себе. Вельзевула мы взяли с собой. Потому что, во-первых, с ним нам было спокойней. А во-вторых, пес явно нуждался в спокойном уголке после стресса последних ночей. — Как думаешь, что такого Насте удалось разузнать про Алекса, что она вздумала его шантажировать? — спросила у меня Катька перед сном, уже лежа в кровати. — Не знаю, но, как бы то ни было, нам следует сообщить об этом милиции, — сказала я. — Что ни говори, а роста и сил у Алекса вполне хватило бы. — Чтобы убить хозяина? — переспросила Катерина. Я молча кивнула. — Да, и он правша, — сказала Катька. — А Настя сидела все это время в туалете, — добавила я. — И вполне могла видеть убийцу. Это нам она заливала, что ничего не видела и не слышала из-за шума текущей воды. А в действительности она могла видеть и само убийство, и убийцу. А теперь хочет денег за свое молчание. — Но если так, то ей угрожает опасность! — сказала Катька. — Если Алекс убийца, то он не остановится еще перед одним убийством. — И учти, Настя еще и Веню упоминала, — напомнила я ей. — Знаешь, я думаю, что Насте до утра ничего не грозит, — дрогнувшим голосом сказала Катька. — Она ведь не одна. Она с Толей. А если действительно Алекс убил Валентина и Настя это видела, то нам будет очень просто вывести Алекса на чистую воду. — Да? И как? — Мы сцапаем его, когда он примется убивать Настю, — невозмутимо сказала Катерина. — Очень просто. Лично я что-то сомневалась, что это будет так уж просто. Но подруга была полна энтузиазма, и мне просто не хватило решимости ее разубеждать. В конце концов мы уснули. Не теряя времени, Голованов добрался до эксперта. Разумеется, по причине позднего часа, идти ему пришлось не в лабораторию, а домой. Еще хорошо, что криминалистом у них в отделении работал Николай Кириллович, человеку хорошо за шестьдесят, но на пенсию уходить не желал. А вот бессонницей страдал. И Голованова встретил почти с распростертыми объятиями. — Николай Кириллович, посмотрите, что я вам принес, — взволнованно сказал Голованов. — Могли этой штукой прикончить нашего покойника? Эксперт, нацепив на нос очки в металлической оправе, внимательно изучил завернутый в целлофан предмет. Голованов, затаив дыхание, ждал. — Вполне, — наконец заявил Николай Кириллович. — А что это она вроде бы в земле? — Так и есть, — радостно кивнул Голованов. — Сегодня нашли. — Очень интересно, — сказал эксперт. — Ну, просто очень интересно. — Николай Кириллович, а что, если прямо сейчас, не дожидаясь утра, посмотреть на отпечатки пальцев и наличие следов крови? — просительно заглядывая в глаза старику, заканючил Голованов. — Эх, молодо-зелено, — притворно заворчал старик. — Вам бы все побыстрей. А так быстро все не делается. Анализ, он любит точность. А поспешишь, только людей насмешишь. — Но Николай Кириллович… — Что «Николай Кириллович»? — буркнул эксперт. — Куда я на ночь глядя с тобой пойду? До утра подождать не можешь? — Никак нельзя, — заверил его Голованов. — Люди уже вторые сутки сидят в том доме. Обозлены очень. Боюсь, как бы еще один труп не прибавился. Не ровен час друг дружку поубивают, а мне отвечать. Пока Голованов жаловался на свою судьбу, Николай Кириллович уже успел натянуть ботинки и накинуть теплую куртку. — Поехали, — скомандовал он. — Выручу тебя. Но так и знай, что это в последний раз. — Конечно, спасибо, — обрадовался Голованов, который с первой же минуты разговора отлично знал, что старику самому не терпится проверить металлическую дубину. И все его отговорки и ворчание — чистой воды притворство. И двое ментов отправились в лабораторию, еще не подозревая о нависших над их головами темных тучах. И о том, что слова Голованова скоро сбудутся и самым ужасным образом.