Агата захрипела сквозь древесный кляп, но не смогла произнести ни слова… – Какую? – нахмурилась Софи. – Агата поцеловала принца, Софи. Она попыталась изгнать тебя навсегда и заставила смотреть на это безобразие, – мрачно произнесла Эвелин. – Теперь у тебя никого нет. Ни принца. Ни подруги. Ни отца. Тебе не к кому пойти. Некому доверять. Софи удрученно смотрела на нее. – Разве встреча с единственным человеком, который любил тебя, не стоит любой цены? – вкрадчиво спросила Эвелин. Софи не шелохнулась. Она услышала сдавленные крики Агаты за своей спиной. – Я действительно увижу ее снова? – спросила ее Софи. – Твое желание может закончить вашу сказку точно так же, как и желание Агаты, – ответила Эвелин. – Все, что тебе нужно, – это по-настоящему захотеть. Агата пыталась вырваться из крепкой хватки ожившей ивы, но ветки только сильнее впивались ей в руки… – Я готова, – сглотнув, кивнула Софи. Эвелин ухмыльнулась, обнажив выемку между зубами. Протянувшись к своей груди, она вытянула из сердца длинную нить синего света, и, вырвавшись, та осветила ночное небо. Как только декан это сделала, бабочки на ее платье стали ярко-красными… Агата взывала в ужасе, но глаза Софи застыли на сгустке синего света, который свернулся в мерцающую парящую сферу. – А теперь закрой глаза и произнеси свое желание вслух, – ласково произнесла декан. Софи закрыла глаза. – Я сделаю все что угодно, чтобы снова увидеть свою мать! – хрипло произнесла она, стараясь не обращать внимания на мычание Агаты. – Искреннее, – хищно проговорила декан, – желание исполнится, только если ты искренне этого захочешь. Софи стиснула зубы: – Я сделаю все что угодно, чтобы снова увидеть свою мать! И вдруг стало очень тихо, даже Агата не издавала больше ни звука. Софи приоткрыла один глаз и увидела, что сфера начала кружиться вокруг своей оси, выбрасывая лучи зловещего синего света. Мало-помалу свет обретал форму и становился объемным. Против воли Софи отшатнулась, увидев, как фантом обретает плоть. И вот две бледные босые ноги парят над синей травой. Глаза Софи медленно поднимались по развевающейся синей рубашке, по бледным худым рукам, выглядывающим из рукавов, длинной лебединой шее… А затем Софи увидела лицо, которое, казалось, раньше она могла увидеть только в зеркале. Эта неподвластная возрасту ванильная кожа, маленький скругленный носик и холодные зеленые глаза… Призрак улыбнулся ей, и Софи упала на колени. – Мама? – прошептала она. – Это правда ты? – Поцелуй меня, Софи, – попросила мать, и голос ее был далеким и приглушенным. – Поцелуй и верни к жизни. Это единственная цена, которую я прошу. – Вернуть к жи… и… изни? – заикаясь, спросила Софи. Позади нее снова отчаянно закричала Агата. – Поцелуй истинной любви может творить чудеса. Точно так же тебя однажды оживил поцелуй твоей подруги. – Произнесла мать Софи. – Но то «долго и счастливо» оказалось не таким уж и долгим, правда? Теперь твоя очередь обрести настоящую любовь. – Но меня никто не любит, – прошептала Софи. – Даже Агата. – Я люблю тебя, Софи. И ты не обязана заканчивать свою жизнь так же, как я, – успокаивала ее мать. – Ведь есть кое-кто, любящий тебя гораздо больше, чем когда-либо любила Агата. Кто-то, кто любит тебя такой, какая ты есть. Агата неистово впилась зубами в свой кляп из коры ивы… – Это ты? Ты моя настоящая любовь? – спросила Софи у матери, широко распахнув глаза. Ее мать улыбнулась: – Ты должна просто довериться мне. – Я действительно тебе верю, – сказала Софи со слезами на глазах. – Ты единственный человек, который знает, какая я на самом деле! – Тогда поцелуй меня, Софи, и не прерывай поцелуй, что бы ни происходило, – предупредила ее мать. – Если ты прервешь его, то потеряешь свой последний шанс на любовь. Агата сильнее впилась зубами в заткнувшую ей рот ветку, пытаясь ее перегрызть… С колотящимся сердцем Софи сделала шаг навстречу призраку матери. Агата почувствовала, как дерево поддается… – Поцелуй же меня сейчас, Софи, – настойчиво произнесла мать. – Пока не стало поздно. Агата выплюнула кляп и закричала что есть силы: – СОФИ, НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО! Но в бледном свете луны Софи прижала свои губы к губам матери. Лицо Софи расслабилось и вспыхнуло верой, что счастье вот-вот придет к ней… Верой в то, что первый поцелуй приведет ее к тому «долго и счастливо», которого она заслужила… Но затем поцелуй стал холоднее и жестче. Софи открыла глаза и увидела, как призрачное лицо истончается и разлагается, точно у тысячелетнего трупа. Кожа струпьями падала с покрытого личинками и оспинами черепа. Испуганная Софи хотела было отстраниться, но вспомнила слова матери и продолжала целовать ледяной череп, молясь о любви, которая никогда не покинет ее, о любви, которая будет сильнее чувств любого принца или подруги. Кожа медленно стала нарастать поверх костей как белый мрамор. Лицо потеряло свое призрачное свечение и становилось все реальнее и реальнее… Потрясенная Софи отшатнулась, узнав его. Ее губы только что отстранились от губ мальчика! Босая нога цвета слоновой кости ступила на землю. Темно-синяя трава прошла между пальцами. Директор школы стоял, запрокинув голову, и на его лице на этот раз не было маски. Он был в своей синей, задрапированной вокруг тела мантии, его молодое точеное лицо сияло призрачной бледностью, а копна белых волос реяла на ветру. Агата и Тедрос ужаснулись. Привязанные к дереву, они нашли руки друг друга под путами. Софи взглянула на только что вернувшегося к жизни Директора школы: почему-то он выглядел красивее любого мальчика, которого она когда-нибудь видела. – Ты… все это сделал ты… – Для тебя, – прошептал Директор школы. – Он дотронулся до ее щеки длинными ледяными пальцами. – Я же сказал тебе, Софи. Ты всегда будешь моей. – Он тебе не нужен! – выкрикнула Агата, привязанная к дереву. – Он Зло, Софи, настоящее Зло! Ты еще можешь вернуть все назад. Это еще не конец! Роняя слезы, Софи наконец взглянула на нее. Когда ее глаза встретились с испуганными глазами Агаты, в которых отражался коварный злодей, до нее начала доходить реальность происходящего. Она покачала головой. Ее сердце заныло. Агата была права… она должна остановить его, такому Злу нет места в мире. Но вдруг Софи увидела маленькую ручку своей подруги, утонувшую в ручище принца. И поняла, что никакой подруги у нее больше нет. Директор школы все крепче сжимал ее в своих холодных объятиях, Софи не сопротивлялась. Агата побледнела от удивления. – А как же я? – раздался мелодичный взволнованный голос. Директор школы повернулся к раскрасневшейся Эвелин. – Я привела твою истинную любовь обратно, – сказала она. – Как ты и просил. – Верно. Не сомневаюсь, твой брат и это предвидел, – улыбнулся Директор школы. Его ледяные синие глаза встретились с ее глазами. – Он знал, что ты пригодишься для этой цели. Сумеешь вернуть мне мою истинную любовь. Эвелин с гордостью улыбнулась ему в ответ. Но тут же выражение ее лица изменилось… Глаза Директора школы вспыхнули красным и прожгли ее насквозь. Эвелин схватилась за сердце, судорожно пытаясь сделать последний вдох. – А теперь эта цель достигнута, – произнес Директор, сильнее сжимая Софи. Эвелин Садер упала на землю, разбившись на тысячу мертвых красных бабочек. Рой, сдерживавший Сториана, на одно мгновение застыл, а затем рассыпался в пыль, роняя Сториана в протянутые руки Директора школы. Директор взглянул на Агату и Тедроса, привязанных к дереву: – Итак, на чем мы остановились? Он выпустил Сториана из рук, наблюдая, как перо устремляется к висящей в воздухе книге и стирает последние слова под картинкой с поцелуем Агаты и Тедроса. Сториан тотчас наколдовал новую страницу и заполнил ее картинкой поцелуя Софи и Директора школы, снова прорисовывая стертые ранее буквы: – Софи, нет! – прорычала Агата. Сториан вывел последнюю, беспощадную букву, и книга закрылась, а затем мягко упала в траву. Агата медленно подняла взгляд на Директора школы, который злобно уставился на нее, обвив рукой талию Софи.