– Я хочу, чтобы меня тоже имели в виду, – сказал Тедрос. – Профессор Садер! – вырвалось у Агаты, и она сделала шаг вперед, разрезая золотым светом иссиня-черную пустоту. Перед ней стоял ее седовласый учитель истории, в своем обычном болотно-зеленом костюме. Он спокойно смотрел на нее добрыми карими глазами, будто все еще был жив. – У нас есть всего пара минут, Агата, а мне нужно так много показать тебе. – Но как… Как вы оказались здесь? – прошептала Агата… – Эвелин совершила ошибку, допустив тебя в свои искаженные воспоминания, – ответил профессор Садер, который, казалось, парил в темноте. – Как только ты засомневалась в ее правдивости, ты открыла дверь между вымышленными воспоминаниями и настоящими. – Так то, что я нашла в учебнике черепахи, было правдой? – Никакая история не может считаться полностью достоверной, Агата. И за столько времени, проведенного в этой школе, ты уже должна была узнать гораздо больше того, что можно найти в любой книге. Даже в моей. – Но почему десять лет назад вы заставили Директора школы взять вашу сестру преподавать? И почему он выгнал ее?.. – У нас нет времени на вопросы, Агата, – серьезно произнес ее учитель. – Сейчас ты увидишь настоящие воспоминания Эвелин, не подправленные – истинные, закопанные так глубоко, что она точно заметит, когда их потревожат. Но мы должны рискнуть. Потому что для тебя это единственный способ понять, почему она появилась в твоей сказке. А также единственный способ узнать правду о враге, с которым ты столкнулась. Агата не могла произнести ни слова, слезы, обжигая кожу, текли по ее щекам. Она ничего не хотела видеть. Она просто хотела остаться с ним в этой темноте, там, где она чувствовала себя безопасно… – Я должен покинуть тебя, Агата, – мягко произнес ее учитель. – Но помни, что я наблюдаю за тобой, за каждым поворотом твоей истории. И тебе предстоит пройти еще очень длинный путь до того, как она закончится. – Пожалуйста, нет… – задохнулась Агата, – Не уходите! Вспышка яркого света возникла на месте профессора Садера, и Агата, заслонившись руками… провалилась в ослепляющее своей белизной пространство. Затем ее ноги нащупали землю. Агата открыла глаза и обнаружила себя у полки, под завязку забитой книгами. Воздух был чище, чем в искаженных историях Эвелин, краски более глубокими и яркими, будто с правды наконец сдернули пелену. Она уставилась на разноцветные корешки книг – «Гензель и Гретель», «Принцесса на горошине», «Можжевеловое дерево»… И тут же поняла, где находится. Повернувшись, Агата увидела Директора школы, склонившегося над Сторианом, который дописывал последнюю страницу сказки. Книга лежала на белом каменном столе. Агата наблюдала, как Директор школы хмурится все сильнее и сильнее, пока зачарованное перо заканчивает финальный рисунок. Директор был в синем одеянии, сверкающая серебряная маска закрывала все его лицо, оставив на виду только сияющие синие глаза да пухлые губы. Сверху над маской были видны белые волосы Директора. Он был так близко и казался таким реальным, что каждый волосок на теле Агаты встал дыбом, хотя она и понимала, что он не может видеть ее. Как только перо нанесло последние штрихи, Директор школы напряженно вгляделся в рисунок. На картинке был изображен гигант, которого пронзал мечом принц, другой рукой прижимающий к себе принцессу… – Конец! – рявкнул Директор и с помощью магии швырнул книгу об стенку. Выпустив струйку дыма, Сториан наколдовал новехонькую книгу с зеленой обложкой. Он открыл ее своим кончиком и начал новую сказку на пока еще пустой странице. На страницу упали тени и, повернувшись, Директор увидел рой краснокрылых бабочек, которые просочились через окно и, собравшись вместе, превратились в Эвелин Садер на десять лет моложе сегодняшней. Вот только она не выглядела доброй Эвелин с ясным лицом, какой она представила себя в своей фальшивой истории. В глазах этой Эвелин горели зло и ненависть, и Агата сразу смогла это заметить. – Тебе нельзя здесь находиться, Эвелин, – прошипел Директор школы. Он вытянул палец, стирая кусок пола под ее ногами и оставляя вместо него белые полосы… – Мой брат лжет тебе, – спокойно сказала Эвелин. Директор школы прервал свое заклинание, оставив Эвелин стоять на маленьком кусочке пола посреди белого забвения. – Я знаю, что ты принадлежишь Злу, Директор. Ты настолько злой, насколько добрым был твой брат, – произнесла Эвелин, не дрогнув под его взглядом. – И я пришла сказать тебе, что ты выбрал не того профессора Садера, чтобы создать свое будущее. Директор школы медленно опустил горящий палец, и пол вокруг Эвелин снова восстановился. – Я знаю, что ты ищешь, Директор, – продолжила Эвелин, танцующей походкой двигаясь к нему. – Сердце, которое обратит вспять проклятие, наложенное на Зло… Сердце, готовое на любое злодеяние во имя любви… Сердце, достойное своего «несчастливого конца»… Она положила руку ему на грудь, и ее зеленые глаза впились в него. – И это сердце – мое! Директор школы стоял не шелохнувшись, уставившись на нее. А затем его губы скривились в неприятной усмешке: – Уходи, Эвелин. А не то выставишь себя еще большей дурой. – Август говорит тебе, что та, кого ты ищешь, появится с другой стороны Дальнего леса. Вот почему ты оскверняешь нашу школу этими гнусными читателями. Несмотря на то что Директор школы повернулся к ней спиной, было видно, как он напрягся. – Это смертельная ловушка, Директор, – сказала Эвелин. – Я знаю своего брата. Он ведет тебя не к твоей истинной любви, а к тому, кто тебя уничтожит. Директор обернулся к ней: – Ты просто завидуешь дару своего брата, как обычный третьесортный прихвостень. Ты не можешь предвидеть будущее… – Зато могу слышать настоящее, и это намного более мощная сила, – бесстрашно произнесла Эвелин. – Я могу слышать слова, желания, секреты… Даже твои, Директор! Я знаю, что люди ищут, о чем мечтают, за что они готовы отдать жизни. Я могу изменить ход любой сказки и сделать ее конец таким, каким захочу. – Законы нашего мира запрещают вмешиваться в сказки Сториана, если ты не хочешь быть уничтоженной, – произнес Директор школы, кивнув в сторону пера. – Этот урок я уже усвоил. – Потому что ты все еще веришь в силу пера. Ты пытаешься прекратить расправу над Злом, не пошевелив и пальцем. Ты пытаешься контролировать перо, которое только и мечтает наказать тебя за убийство твоего брата, – лицо Эвелин стало мягче. – Но я вижу твое сердце, Директор, и, вне сомнений, ты видишь мое. Только ты и я представляем, на что действительно способно Зло. Зло, которое намного величественнее, чем то, о котором можно рассказать в сказке. Поцелуй меня – и на твоей стороне будет любовь. Проклятая любовь столь же сильна, как и истинная. Зачем нам унылое «долго и счастливо»? Пусть у нас будет «вечно и несчастливо»! Наш злой союз будет таким прочным и ядовитым, что у Добра не найдется оружия простив нас. Поцелуй меня – и мы станем крушить Добро. По одной сказке за раз… пока у пера не останется сил! Директор школы поднял на нее сияющие синевой глаза. – И ты уверена, что именно ты – моя истинная любовь? – спросил он, медленно наклоняясь… – Та, которую отчаянно ищет моя душа? Эвелин зарделась в его объятиях, готовая к поцелую: – От всего моего темного сердца. Губы Директора школы остановились в сантиметре от ее губ. Он коварно улыбнулся: – Тогда докажи это. Сердце Агаты похолодело, когда сценка вокруг нее растворилась, уступив место раскинувшейся во все стороны поляне, где, удобно устроившись на травке, часто проводили время ученики. Но вместо обычно тихого обеда с никогдашниками на одной стороне и всегдашниками на другой на поляне разворачивалось нешуточное сражение. Ошарашенные никогдашники уставились на беснующихся всегдашников, которые нападали друг на друга, не жалея сил: принцы били друг друга палками и тренировочными мечами, а принцессы таскали друг друга за волосы и царапались. Учителя, волки и феи безуспешно пытались растащить их. И словно за кадром кружил рой красных как кровь бабочек. Агата увидела профессора Доуви, выглядящую на десять лет моложе себя сегодняшней. Она бежала мимо нее к леди Лессо, которая только что вышла из тоннеля никогдашников. – Это Эвелин, – запыхавшись, сообщила профессор Доуви. – Ее бабочки подслушивали разговоры моих учеников и нашептывали им пакости! Мелкие обиды, глупые шутки, оскорбления и ревность мгновенно распространились среди детей и вызвали хаос! – Среди прочего я всегда учу никогдашников тому, что они должны оскорблять друг друга в лицо. Чтобы избегать таких вот драматических моментов, – промурлыкала леди Лессо. – Ты декан Зла! В твои обязанности входит следить за ней… – А дисциплина всегдашников – твоя обязанность, Кларисса, – зевнула леди Лессо. – Может, тебе поговорить с ее братом? Это ведь он ответствен за то, что ее сюда приняли. – Август отказывается разговаривать с ней или отвечать на мои вопросы. Мы должны действовать вместе! Пожалуйста, леди Лессо! – умоляла профессор Доуви. – Учитель не может быть вовлечен в сказки учеников! Она взбаламутит и никогдашников, это только вопрос времени! Леди Лессо хмуро смотрела на свою коллегу, раздумывая… Сценка растаяла, и Агата обнаружила себя внутри замерзшего класса леди Лессо. Перед деканом Зла, сидящим за ледяным столом, стояла Эвелин Садер. – Я не стану просить тебя снова, – холодно сказала леди Лессо. – Ты прекратишь шпионить за учениками, как всегдашниками, так и никогдашниками, или вылетишь из этой школы. Эвелин притворно улыбнулась, показав щелочку между зубами: – И ты ждешь, что я буду выполнять твои приказы? Приказы декана, тайком сбегающего в лес, чтобы проведать там сына, которого она прячет? Леди Лессо побледнела и уставилась на нее широко раскрытыми фиолетовыми глазами: – Что ты сказала?! – Он скучает по тебе, верно? – спросила Эвелин, приближаясь к ней. – Наверняка вырастет таким же слабым, как и его мать. Леди Лессо секунду казалась ошеломленной, но быстро приняла свой привычный ледяной вид: – У меня нет сына. – Так ты и сказала Директору школы, правда? – снова начала Эвелин, подступая все ближе. – Ты ведь знаешь, что на всех никогдашниках в лесу лежит проклятие. Ты-то сделаешь все, чтобы обезопасить себя, и будешь прятаться в школе. Но ни одному учителю Зла нельзя испытывать привязанность к кому-то за воротами. И уж точно это непозволительно декану. Поэтому ты поклялась, что бросишь своего ребенка и посвятишь всю себя преподаванию хладнокровного Зла. – Эвелин нависла над леди Лессо, впившись своими блестящими ноготками в ее ледяной стол. – Но каждую ночь ты по-прежнему пробираешься в ту пещеру, где прячешь его. Каждую ночь ты притворяешься, что у него есть любящая мать, вместо того чтобы рассказать ему правду. Но попомни мои слова, леди Лессо… Однажды твой сын возненавидит тебя еще сильнее именно из-за этого. Потому что вскоре тебе придется выбирать между ним и собой. И мы оба знаем, кого ты выберешь. – Выметайся! – леди Лессо вскочила на ноги и яростно крикнула еще раз: – ВЫМЕТАЙСЯ! Но Эвелин уже выскользнула из кабинета, а бабочки метнулись за ней кроваво-красным шлейфом. Леди Лессо осталась в пустой, холодной классной комнате. Ее лицо горело, по щекам бежали слезы. Декана Зла била дрожь. Услышав голоса приближающихся учеников, она смахнула слезы, и следующий класс никогдашников ввалился внутрь… Агата едва дышала, когда сцена разбилась на кусочки и она снова оказалась в башне Директора школы. На этот раз Директор был наедине с Августом Садером. – Леди Лессо и профессор Доуви настаивают, чтобы ваша сестра была немедленно изгнана из школы, – сказал Директор школы. – И принимая во внимание то, как редко мои деканы соглашаются друг с другом, я считаю, что должен выполнить их просьбу, – он смотрел в окно, окидывая взглядом озеро. – Мне нужно, чтобы вы вели уроки Эвелин, когда она уйдет.