Тедрос сказал то, о чем уже думала и сама Софи. Думала – и отгоняла от себя эти мысли. Но сейчас деваться от них стало некуда. В ту ночь Агата должна была поцеловать Тедроса и потом жить с ним долго и счастливо. В ту ночь Софи должна была отправиться домой одна, оставив свою единственную подругу с мальчиком… Но она переписала их историю. Она вернула себе подругу. Но какой ценой! – Но для меня все это уже не имеет значения. Слишком поздно, – зевнул Тедрос, положив руки под голову. – Я уже больше никого не полюблю. – Может быть, Софи нуждается в Агате больше, чем ты, – настаивал его сокамерник со слезами на глазах. – Может, чувства к Агате – самые сильные из тех, что Софи когда-либо сможет испытать. Может, Софи тоже совершает добрые дела, в конце концов! Тедрос поднял голову, пристально глядя на Филипа. – Разве ты не видишь, Тедрос? Ты найдешь кого-нибудь еще, – произнес Филип дрожащим голосом. – А вот Софи – нет. – Ты такой же дурной, как и читатели, Филип, – мрачно сказал Тедрос. – Настоящая любовь бывает только одна. Только одна. Мальчишки пристально взглянули друг на друга, а затем отвернулись и замерли в тишине. Две тени у затухающего факела. Филип нетвердой походкой двинулся к двери: – Пойдем. – Что? – выпалил Тедрос. – Мне нельзя выходить… – Разница между тобой и мной, – Филип посмотрел на него сверху вниз, – в том, что ты принц, который играет по правилам. А я нет. Тедрос уставился на своего нового друга, который ждал его, проявляя нетерпение. – Нужно быть мужиком, чтобы указывать мне, – пробормотал Тедрос, поднимаясь. Филип держал дверь открытой: – Даже не представляешь, каким. Поллукс распекала труппу актеров из пяти растерянных никогдашниц, щедро раскрашенных клоунскими белилами и одетых в несоразмерные китайские халаты. Они стояли на репетиционной сцене в обеденном зале. – Повторяю в последний раз: вы – живая метафора Испытания… Живые воплощения столетий порабощения женщин и овеществления их образа… Памятник смертельному Испытанию, которое может стоить нам жизни… – Эта пьеса страшнее, чем само Испытание, – пробурчала Дот Яре, которая, не слушая ее, продолжала воодушевленно готовить паранджи и шляпы в виде лебедей к следующему акту. Дот взглянула на Эстер и Анадиль, которые перешептывались в другой части комнаты, пока красили одну из декораций. Между ними сохранялся пустой кусочек пространства, и Дот решила, что там, должно быть, стоит Агата. – Если бы я знала, во что превратится Книжный клуб, я бы лучше попытала счастья с хором, – вздохнула она, превращая лебединые перья в рукколу, перед тем как дотащиться до подруг и присоединиться к их беседе. – Что декан могла сделать с заклинанием Мерлина? – спросила Анадиль. – Могла ли она сама его использовать? – спросила Агата, слегка откидывая капюшон своего плаща, так что они видели ее огромные карие глаза. – Во-первых, если бы декан превращалась в мужчину, мы бы заметили, – ответила Эстер. – Во-вторых, видимые или нет, твои глаза слишком большие и слащавые, чтобы воспринимать тебя серьезно. – Я не знала, что все мы вызвались быть рабочими сцены, – выпалила Агата, пока крысы Анадиль по очереди купались в красках, а затем катались по декорациям. – Ты не предлагала других мест для встречи… – Потому что я была слишком занята тем, чтобы не умереть… – А мы, думаешь, нет? – огрызнулась Анадиль. – Мы вон из кожи лезли, чтобы попасть в команду Испытания на тот случай, если все провалится к чертям… – А вы не думаете, что декан послала девочку в замок мальчиков? – беззаботно поинтересовалась Дот, хрустя салатными листьями. Девочки повернулись к ней. – Тогда это объясняет, почему Софи до сих пор не нашла Сториана, – продолжила Дот. – Декан могла превратить одну из девочек в мальчика и заставить его спрятать перо, чтобы ты не могла загадать желание. Ну, понимаешь, чтобы убедиться, что Испытание пройдет по плану. Анадиль, моргая, посмотрела на нее: – Может, мне стоит начать есть овощи… – И кто же может быть этой воровкой? – косо взглянула на нее Эстер, раздраженная тем, что эта идея не пришла в ее голову. – Беатрис, – ответила Агата, откидывая капюшон и являя свое лицо. – Ведь это ее плащ, не так ли? И под ее кроватью лежала форма мальчиков! Она обожает декана! Это наверняка она! – Посмотрим, что мы сможем выжать из нее, – сказала Анадиль, стремительно закрывая своим телом лицо Агаты. – Но осталось всего две ночи, Агата. Софи должна найти Сториана к завтрашнему дню. Где был ее фонарь сегодня? – Сегодня я ничего не смогла разглядеть. Все заволокло туманом, – несчастным голосом произнесла Агата. – Свой фонарь я оставила на окне, а ее не смогу увидеть, пока небо не расчистится. – Она должна вернуть это перо, Агата, – кивнула Эстер. – Или мы все отправимся на Испытание. Если до этого Агата была недостаточно испугана, то лицо Эстер заставило ее желудок сжаться от страха. – У декана была еще карта Испытания… – заикаясь, начала Агата. – Она отметила Голубые пещеры… – Голубые пещеры? – усмехнулась Эстер, переглянувшись с Анадиль. – Они только декорация у южных ворот. Глубина этих пещер – всего несколько метров. Что интересного там может быть? – Поскольку она отменила разведку перед Испытанием, мы не сможем даже заглянуть туда, – произнесла Агата, снова натягивая капюшон и исчезая. – Только если она сама уже не дала тебе это разрешение… Агата посмотрела на Эстер, которая лукаво взглянула на свою невидимую подругу. – Декан ведь думает, что ты в Синем лесу с гномом. В полночь Агата кралась по Синему лесу к южным воротам, надежно скрытая плащом-невидимкой. Она никогда не видела такого тумана – клочья белого дыма окутывали каждую синюю травинку. Она вглядывалась сквозь туманную мглу, стараясь увидеть замок, возвышающийся на другом берегу озера, но не могла разглядеть ни кирпичика. «Наверняка это просто совпадение», – думала Агата о том, что единственный способ связи с Софи был нарушен странным погодным явлением. В сознании Агаты всплыло предупреждение леди Лессо… «Эвелин всегда на шаг впереди». Она тряхнула головой, отгоняя дурные мысли, и продолжила путь. Девочка шла медленно и осторожно на тот случай, если на пути окажутся деревья или ничего не видящие в тумане животные. В вязкой тишине она почувствовала, что мысли о Тедросе расцветают быстрее, чем она успевает их пропалывать. Чем больше она отвергала его, тем, казалось, сильнее он становился. Как монстр, который питается человеческим сопротивлением. Собрав все силы в кулак, она попыталась сосредоточиться на тумане. Как только она доберется домой, к своему милому кладбищу, она сожжет все оставшиеся книги сказок, какие найдет. Гавальдон тоже станет миром без принцев. Она почувствовала, как дорога стала забирать немного вверх – значит, она уже прошла тыквенное поле и приближается к южным воротам. Завтрашней ночью будет канун Испытания, премьера чудовищной пьесы Поллукс и объявление состава команды. К тому времени декан Садер и профессор Мэнли наводнят лес своими ловушками. Они оба согласились не считать Голубые пещеры территорией Испытания… Что же декан там скрывает? Мимо проскакал белый кролик с крольчонком в зубах и исчез в молочном тумане, точно его стерли с листа. Агата ступала очень осторожно, шаг за шагом, пока не увидела впереди сине-голубую скалу. Голубые пещеры, располагающиеся высоко на утесе с южной стороны, были похожи на три каменных пузыря с тремя круглыми, разного размера входами. Вокруг пещер высились огромные синие сосны. Агата уставилась на пещеры на вершине уступа, не понимая, как до них добраться. Она не хотела могрифировать, чтобы не потерять плащ-невидимку. Поэтому единственное, что она могла сделать – взобраться по голубой сосне и спрыгнуть с нее на утес. К счастью, ветви сосны были толстые и крепкие, и Агата легко взобралась наверх, благодаря острые иголки за то, что они направляли ее руки в густом тумане. Наконец она достигла последней ветки и, глубоко вдохнув, спрыгнула невидимкой на зубчатый камень, лишь слегка мелькнув при приземлении из-за всколыхнувшегося плаща. Агата рассматривала пещеры напротив нее: три круглых входа разного размера выглядели точно так же, как описанные в истории Златовласки – первая пещера была слишком большая, вторая слишком маленькая, а третья была в самый раз. Она почувствовала, как на ее лбу выступает нервная испарина. Что-то подсказывало ей: в этих пещерах она найдет ответ на вопрос, почему Эвелин Садер появилась в ее сказке… И как планирует ее закончить. На дрожащих ногах Агата поспешила в огромную первую пещеру, и ее палец вспыхнул золотым светом, как факел. Аквамариновые стены размыто отражали ее светящийся палец и напряженное лицо. Шаг за шагом она продвигалась по зеркальной норе, осматривая каждый сантиметр, но не заметила ничего, кроме пары обеспокоенных ее появлением жуков и червей. Вскоре она уперлась в тупик. Хмурясь, Агата вернулась, чтобы исследовать вторую пещеру. Но вход в нее был таким маленьким, не больше тарелки, что она смогла туда лишь заглянуть. К тому же эта пещера была так же пуста, как и предыдущая, – горящий палец девочки осветил только стены и несколько островков плесени. Раздраженная Агата высунулась наружу. «Что я вообще здесь делаю?!» – отчитывала она себя, входя в третью пещеру. «Я же должна ждать Софи в замке», – думала она, освещая последнюю из трех одинаково пустых пещер. Ее подруга может вернуться с пером в любой момент… А ведь еще в прошлом году их спасением занималась Агата. Она пошла на все, чтобы доставить их домой. А теперь эта роль досталась Софи. Вот почему она выиграла это состязание, чтобы стать мальчиком вместо нее. Софи ее не подведет… Приглушив свечение пальца, Агата поспешила к выходу из пещеры и вдруг замерла. Позади нее послышался странный гул, похожий на хор негодующих шепотков. Жужжание нарастало, становясь все громче. Агата медленно обернулась и подняла свой горящий палец, который сиял, моргая, от ее ужаса… Вихрь синих бабочек обрушился на нее из темноты, жаля ее невидимое тело, словно пчелы, и разрывая плащ на куски. Они двигались целенаправленно, с бешеной скоростью, сдирая змеиную кожу и подталкивая девочку к краю утеса. Сквозь мелькание их крылышек Агата увидела, как постепенно ее тело и одежда становятся видимыми в лунном свете. Лишив ее последнего обрывка плаща, бабочки собрались в рой и неистово замахали крыльями, сдувая девочку с края утеса. Агата с криком полетела вниз. Она падала, молотя туман руками и ногами, пока не плюхнулась копчиком на груду сосновых ветвей. Вся в синяках и ссадинах, она взглянула наверх, где в тумане исчезало облако бабочек, сбрасывая вниз последние лоскутки черных рукавов ее плаща, которые летели над лесом, как пепел. Агата не могла дышать. Чувство облегчения оттого, что она осталась жива, сменила паника от осознания того, что произошло. Декан специально подкинула карту в свой кабинет, чтобы Агата нашла ее. Это значит, декан в курсе, что Агата проводит время не с Юбой… И не с Софи. Сердце Агаты заныло от тревоги, и она понеслась по туманной тропе, не обращая внимания на боль и пытаясь вспомнить, где находится домик Юбы. Ветки и шипы рвали ее одежду, когда она, пробираясь ползком, осматривала долину между полем папоротников и Бирюзовой рощей. И вдруг девочка заметила струйки черного дыма, поднимающиеся из дыры в земле прямо перед ней. Агата упала на живот и заглянула в небольшое отверстие… Но она опоздала. Дом Юбы был уничтожен: все было сожжено дотла, лишь несколько лепестков гортензии лежали в золе. Гнома нигде не было видно. У Агаты сердце ушло в пятки. Она стояла спиной к Синему лесу и смотрела, как туман волшебным образом расступается, точно его работа здесь окончена. Дымка стала совсем прозрачной, вытянулась в длинный хвост и поползла в сторону школы для девочек, а затем исчезла в окне на самом верху. Агата смотрела на окно кабинета Эвелин Садер, в которое влетали все новые и новые бабочки, и улыбка декана светилась в темноте, точно улыбка Чеширского кота.