Софи сунула Агате листок: – На твоем месте я бы училась петь. Девять месяцев назад, когда девочки вернулись из леса, шум поднялся неслыханный. Добрых две сотни лет Директор похищал из Гавальдона подростков для своей школы Добра и Зла. Однако после того как множество детей исчезли навсегда, а сотни семей распались, две подруги смогли-таки найти путь домой. Людям хотелось целовать их, дотрагиваться до них, они даже соорудили их статуи, словно Софи и Агата были богами, сошедшими с небес. По требованию жителей, Совет Старейшин предложил организовать раздачу автографов в церкви, после воскресных служб. Вопросы были всегда одни и те же: – Они вас мучили? – Вы уверены, что проклятие снято? – Вы видели моего сына? Софи героически предложила нести бремя славы в одиночку, но, к ее удивлению, Агата всегда появлялась на воскресных мероприятиях. В первые месяцы Агата давала ежедневные интервью городскому вестнику, позволяя Софи ее одевать и припудривать. Более того, Агата вежливо терпела общение с маленькими детьми, которых сама Софи на дух не переносила. – Рассадники бактерий! – брюзжала Софи и, перед тем как подписать очередную книгу сказок, обильно смазывала ноздри маслом эвкалипта. Она заметила, как Агата улыбнулась мальчику, поставив автограф на его книге о короле Артуре. – С каких это пор тебе нравятся дети? – проворчала Софи. – С тех самых, как они начали умолять о встрече с моей матерью всякий раз, когда простудятся, – ответила Агата, улыбнувшись так широко, что стали заметны следы губной помады на зубах. – У нее за всю жизнь не было столько пациентов. К лету поток людей начал иссякать. Тогда Софи пришла в голову идея выпустить плакаты: Агата ошарашенно уставилась на плакат, висевший на двери церкви: – Бесплатный поцелуй?! – На их книги сказок, – обронила Софи, вытягивая ярко-красные губки и любуясь своим отражением в карманном зеркальце. – Вообще-то, звучит не совсем так, – заметила Агата, поправляя обтягивающее зеленое платье, которое она одолжила у Софи. Розовый цвет исчез из гардероба подруги после их возвращения. Скорее всего потому, что он напоминал Софи те времена, когда она была лысой беззубой ведьмой. – Послушай, мы уже вчерашние новости, – сказала Агата, подтягивая лямки платья. – Пора возвращаться к обычной жизни. – Пожалуй, на этой неделе на встречи с фанатами буду приходить только я, – Софи стрельнула глазами поверх зеркала. – Возможно, люди не чувствуют в тебе энтузиазма. Однако никто, кроме Рэдли, ни в то воскресенье, ни в следующее так и не появился. Ни «любовный подарок», который Софи предлагала на одной неделе, ни «ужин на двоих», обещанный на другой, погоды не сделали. К осени плакаты о пропавших без вести исчезли с площади, а дети попрятали свои книжки в шкафы. Мистер Довиль повесил объявление «Последние дни распродажи» на витрину магазина, хотя никакой новой партии сказок в этом году так и не появилось. Теперь девочки превратились в такую же древность, как и само Проклятие. Даже отец Софи перестал ходить вокруг нее на цыпочках. На Хеллоуин он сказал дочери, что Старейшины одобрили его будущий брак с Онорой. Однако благословения у Софи так и не попросил. Хоть Софи и спешила с репетиции сквозь жуткий проливной дождь, она все равно нашла минутку возмущенно взглянуть на свою когда-то блестящую статую, которая теперь была заляпана птичьим пометом. А ведь она здорово потрудилась для этого изваяния. Сами подумайте: неделя масок из улиточных яиц и диета из огуречного сока – все ради того, чтобы скульптор смог запечатлеть ее во всей красе. И вот результат – изысканный туалет для голубей. Она обернулась на свое нарисованное лицо, мягко подсвеченное бликами огней театрального шатра, и скрипнула зубами. Шоу напомнит ее отцу, кто должен быть на первом месте. Шоу всем им напомнит. Она прошлепала по площади в сторону улицы с жилыми домами, из труб которых струился ароматный дымок. Софи могла легко определить, чем каждая семья ужинает: свинина в сухарях с грибной подливкой у Вильгельма, говядина с картофельным крем-супом у Белль, чечевица с беконом и фаршированный батат на столе у Сабрины… Еда, которую любил, но никогда не получал ее отец. Отлично! Вот и пусть голодает, ей-то что. Подходя к своему дому, Софи втянула ноздрями воздух, надеясь почувствовать запах пустой затхлой кухни – запах, который напоминает ее отцу, что он потерял. Вот только кухня вовсе не пахла пустотой. Софи вдохнула снова, и манящий запах мяса и молока заставил ее ускорить шаг. Она подбежала к дому, рванула дверь на себя… Онора как раз рубила свежие свиные ребрышки. – Софи, – тяжело бросила она, вытирая пухлые руки, – я совсем закрутилась у Бартлеби, мне бы не помешала помощь. Софи взглянула сквозь нее: – Где мой отец? Онора попыталась откинуть плечом свои густые, испачканные мукой волосы: – М-м-м, они с ребятами устанавливают шатер. Стефан подумал, что будет здорово, если сегодня мы все поужинаем вмес… – Шатер? – Софи уставилась на заднюю дверь. – Сейчас? Она распахнула дверь и выбежала в сад. Под проливным дождем, обдуваемые шквальным ветром, оба сына вдовы держали жерди, к которым были привязаны два конца шатра, а Стефан пытался привязать вздымающийся белый шатер к третьей жерди. Как только ему это удалось, ветер лихо сорвал ткань и накрыл ею отца вместе с мальчиками. Софи услышала из-под полотна их веселое хихиканье, а затем наружу высунулась голова отца: – Вот что нам было нужно! Четвертый! – Зачем вы устанавливаете шатер? – ледяным тоном спросила Софи. – Свадьба только на следующей неделе. Стефан выбрался из-под шатра, выпрямил спину и прочистил горло: – Она завтра. – Завтра?! – Софи побледнела. – Это то самое завтра, которое сразу после сегодня? – Онора предложила сыграть свадьбу до твоего шоу, – объяснил Стефан, поглаживая недавно отросшую бороду. – Мы не хотим отвлекать от него внимание. Софи начало мутить: – Но… Как это… – Не беспокойся. Мы заранее объявили в церкви об изменении даты. А Джейкоб и Адам помогут установить шатер вовремя. Как прошла репетиция? Он обнял шестилетнего мальчика и прижал его к себе. – Джейкоб сказал, что сумел разглядеть огни даже с нашего крыльца. – Я тоже их видел! – крикнул восьмилетний Адам, обнимая Стефана с другой стороны. Стефан поцеловал их в макушки. – Кто бы мог подумать, что у меня появятся два маленьких принца! – прошептал он. Софи смотрела на отца, еле сдерживая слезы. – Ну, расскажи нам, что будет в твоем шоу? – спросил Стефан, улыбаясь ей. Но внезапно Софи стало совершенно плевать на свое шоу. На ужин было аппетитное жаркое с идеально приготовленной брокколи и салатом из огурцов. На сладкое – черничный тарт, выпеченный без муки. Однако Софи ни к чему не прикоснулась. Под звяканье вилок она сидела за тесным столом и свирепо сверлила Онору взглядом. – Ешь, – настаивал отец. Онора, сидящая рядом с ним, нервно потерла двойной подбородок, избегая взгляда девочки: – Если Софи не нравится ужин… – Ты приготовила именно то, что она любит, – отрезал Стефан, не сводя глаз с дочери. – Ешь. Софи и не думала выполнять приказ. Звяканье вилок стихло. – Можно мне свинину? – спросил Адам. – Вы ведь были подругами с моей матерью, верно? – обратилась Софи к Оноре. Вдова подавилась куском мяса собственного приготовления. Стефан сердито посмотрел на Софи и только открыл рот, чтобы отчитать ее, как Онора схватила его за запястье. Она рассеянно промокнула сухие губы грязной салфеткой. – Лучшими подругами, да, – сипло подтвердила Онора и сглотнула. – Довольно продолжительное время. Софи замерла. – Интересно, что же встало между вами? Улыбка Оноры исчезла без следа, и вдова уткнулась в свою тарелку. Софи продолжала буравить ее взглядом. Вилка Стефана звякнула об стол. – Почему бы тебе не помочь Оноре в лавке после школьных занятий? Софи была уверена, что ему ответит Адам, но вдруг почувствовала, что взгляд отца обращен к ней. – Я? – Софи побледнела. – Помочь… ей? – Бартлеби намекнул, что моей жене пригодилась бы лишняя пара рук, – настаивал Стефан. Жене. Единственное слово, которое услышала Софи. Не воровка. Не попрошайка. Жена.