— Граф не отменит свадьбу. Я епископ и могу обвенчать молодых, монахи мне и не нужны. — Конечно. Но не будет ни пения, ни свечей, ни псалмов, ни ладана — только вы и архидьякон Ллойд. — И все-таки они будут обвенчаны. — Но что же скажет граф Монмаут по поводу такой свадьбы его сына? — Он будет в бешенстве, но придется смириться. Ему очень важен этот альянс. Это, пожалуй, правда, подумал аббат, почувствовав холодный ветерок возможной катастрофы. Пора вытаскивать припрятанный нож. — Я как-то оказал вам любезность. Ричард сделал вид, что не понял Годвина. — Вот как? — Утаил совершенный вами грех. Не притворяйтесь, что забыли, — прошло всего два месяца. — Ах да, действительно, это было очень любезно с вашей стороны. — Я своими глазами видел вас и Марджери в постели в гостевой комнате. — Тихо, ради Бога! — Теперь ваш черед отплатить мне за доброту. Поговорите с отцом. Убедите отказаться от Мёрдоу. Напирайте на то, что свадьба важнее. Настаивайте на том, что вы одобрите мою кандидатуру. Очутившись между молотом и наковальней, епископ был в отчаянии. — Я не могу! — в ужасе воскликнул он. — С моим отцом не спорят. Вы ведь его знаете. — Попытайтесь. — Уже пытался! Мне удалось уговорить его сделать вас помощником аббата. Годвин сомневался, что Роланд согласился на это. Ричард наверняка наплел про это обещание, зная, что нарушить его ничего не стоит. — Благодарю вас. Но этого недостаточно. — Пожалуйста, еще раз хорошенько подумайте, — умолял епископ. — Больше я ничего не прошу. — Ладно. И хорошо бы ваш отец сделал то же самое. — О Господи, — простонал Ричард. — Это очень плохо кончится. Свадьбу назначили на воскресенье. В субботу вместо службы шестого часа Годвин велел провести репетицию — сначала церемонии поставления нового аббата, затем венчания. Стоял очередной пасмурный день, по небу плыли низкие, серые, набухшие дождем облака, и в соборе царил полумрак. После репетиции братья и сестры отправились на обед, послушники принялись убирать церковь, и к Годвину подошли Карл и Симеон; они держались торжественно. — Кажется, все идет гладко? — бодро спросил интриган. Казначей ответил вопросом на вопрос: — А поставлять будут вас? — Конечно. — Мы слышали, граф велел провести еще одни выборы. — Вы считаете, он имеет на это право? — Разумеется, нет, — фыркнул Симеон. — Граф может выдвинуть кандидата, и все. Но уверяет, что епископ Ричард не утвердит вашу кандидатуру. — Это Ричард вам сказал? — Нет, сам он этого не говорил. — Я так не думаю. Поверьте, епископ меня утвердит. — Годвин говорил уверенно и мечтал лишь испытывать такую же уверенность в душе. Карл озабоченно спросил: — Это вы сказали Ричарду, что монахи откажутся от участия в венчании? — Да. — Весьма смело. Мы здесь не для того, чтобы бунтовать против знати. Годвин предполагал, что в случае обострения Карл пойдет на попятную. По счастью, выбранный, но пока не утвержденный аббат не собирался испытывать решимость монахов. — Нам не придется этого делать, не волнуйтесь. Пустая угроза. Но не говорите этого епископу. — Так вы не станете просить монахов бойкотировать свадьбу? — Нет. — Вы затеяли опасную игру, — высказался казначей. — Возможно, но, уверен, опасность грозит только мне. — Но вы ведь даже не хотели быть аббатом. Не собирались выдвигать свою кандидатуру. Просто согласились с тем, что вас выдвинули, когда все остальные отпали. — Я и не хочу быть аббатом, — солгал ризничий. — Но нельзя позволить, чтобы граф Ширинг делал выбор за нас, а это намного важнее моих личных чувств. Симеон посмотрел на него с уважением: — Очень достойно. — Как и вы, брат, я лишь пытаюсь исполнять волю Божью. — Да благословит Господь ваши усилия. Старики ушли. Убедив их, что действует бескорыстно, интриган почувствовал укол совести. Карл с Симеоном сочли его чуть ли не мучеником. «Но это так и есть, — говорил он себе, — я просто пытаюсь исполнить волю Божью». Годвин осмотрелся: собор вновь принял обычный вид. Монах уже собрался отправиться на обед в дом аббата, как появилась Керис. Ее голубое платье резко выделялось на мрачном сером фоне. — Тебя завтра поставляют? Он улыбнулся: — Все задают мне этот вопрос. Ответ — да. — Вроде граф начал войну. — Роланд ее проиграет. Девушка пристально посмотрела на брата умными зелеными глазами. — Я знаю тебя с детства и вижу, когда ты врешь. — Я не вру. — Ты делаешь вид, что уверен в победе, а на самом деле это не так. — Это не грех. — Моего отца волнует мост. А монах Мёрдоу, судя по всему, будет еще больше на побегушках у графа, чем Савл Белая Голова. — Мёрдоу не будет аббатом Кингсбриджа. — Ну вот опять. Годвин поморщился от ее проницательности. — Не знаю, что тебе еще сказать, — отрезал он. — Меня избрали аббатом, и я намерен принять этот сан. Граф Роланд хочет помешать, но он не имеет права, и я буду бороться с ним всеми доступными средствами. Тебе интересно, страшно ли мне? Да. И все-таки я твердо намерен победить. Суконщица усмехнулась и похлопала брата по плечу. — Вот это я и хотела услышать. Тебя мать ждет в доме аббата, ступай к ней. Вообще-то с этим я и пришла. Девушка развернулась и ушла. Годвин двинулся по северному рукаву трансепта. Керис умная, думал он с восхищением и раздражением одновременно. Вытянула из него почти все — так открыто он еще ни с кем не говорил. Монах был рад матери. Все, кроме нее, сомневались, что у него хватит сил выиграть схватку. Может, заботливая родительница подкинет ему сейчас кой-какие стратегические ходы.