Томас удивился еще больше. Видимо, он не предполагал в Годвине подобной скромности. И был прав: ризничий лгал. — Во-вторых, у тебя больше шансов. — Вот теперь честолюбец говорил правду. — Молодые предпочитают меня, но ты нравишься всем. Лэнгли сощурил красивые глаза. Он искал ловушку. — Я хочу тебе помочь, — продолжал между тем ризничий. — Убежден, следует выбрать аббата, который реформирует монастырь и приведет в порядок хозяйство. — Думаю, мне это по силам. Но чего ты хочешь за поддержку? Годвин понимал, что ничего не просить нельзя. Томас все равно не поверит. Он заготовил правдоподобную ложь: — Я хочу стать твоим помощником. Однорукий монах кивнул, но согласился не сразу. — И как ты собираешься мне помогать? — Прежде всего обеспечу тебе поддержку города. — Считаешь, для этого достаточно иметь в дядьях Эдмунда Суконщика? — Не так все просто. Городу нужен мост. Карл ничего не обещает. Город не хочет видеть его аббатом. Если я скажу олдермену, что ты начнешь строить мост сразу после избрания, за тебя встанут все. — Но тогда многие монахи за меня не проголосуют. — Я не был бы так категоричен. Не забудь, выбор братьев должен одобрить епископ. Епископы, как правило, достаточно осторожны и оглядываются на мнение мирян. Ричард не станет нарываться на неприятности. Поддержка города очень важна. Годвин видел, что Томас ему не верит. Лэнгли пристально смотрел на него, и ризничий взмок, изо всех сил стараясь ничем себя не выдать. Однако Томас согласился с его доводами: — Разумеется, нам нужен новый мост. Какая глупость со стороны Карла уходить от решения этого вопроса. — Пообещаешь построить мост? — Ты весьма настойчив. Интриган прикрылся руками: — Я вовсе не хотел. Конечно, следует делать то, что считаешь Божьей волей. Томас вновь прищурился. Он не верил в бескорыстие собрата, но все же ответил: — Я буду молиться. Ризничий понял, что большей ясности сегодня от Лэнгли не добиться, а давить сильнее боялся. — Я тоже. — Он отошел. Томас действительно будет молиться. Для себя ему почти ничего не нужно. Если решит, что на то воля Божья, выставит свою кандидатуру, нет — нет. В данный момент Годвин больше ничего не мог сделать. Гроб с телом Антония стоял в кругу свечного пламени. Собор заполнился горожанами и крестьянами из окрестных деревень. Претендент на дом аббата поискал глазами Керис. Сестра стояла в южном рукаве трансепта и осматривала леса Мерфина в приделе. Годвин любил вспоминать те времена, когда Керис была маленькой, а он — всезнающим старшим братом. Монах обратил внимание, что после крушения моста дочь дяди Эдмунда ходила мрачной, но сегодня повеселела, и Годвин обрадовался: он любил ее. — У тебя, кажется, все хорошо, — ризничий коснулся ее руки. — Да, — улыбнулась та. — Любовный узел развязался. Но тебе этого не понять. — Да куда уж. «Ты и понятия не имеешь, — подумал Годвин, — сколько любовных узлов среди монахов. Но зачем мирянам знать о монашеских грехах?» — Хорошо бы твой отец поговорил с епископом Ричардом по поводу постройки нового моста. — Моста? — скептически переспросила Керис. Ребенком она боготворила его, но все в прошлом. — А зачем? Это же не его мост. — Избранного монахами аббата должен одобрить епископ. Вот если бы Ричард дал понять, что не утвердит того, кто не собирается строить мост. Некоторые братья останутся при своем, но будут и такие, которые решат, что нет смысла голосовать заведомо впустую. — Понятно. Ты в самом деле думаешь, что отец может помочь? — Не сомневаюсь. — Я передам. — Спасибо. Зазвонил колокол. Годвин незаметно вышел из собора во дворик и влился в процессию монахов. Полдень. За утро проделана хорошая работа. 16 Рано утром в понедельник Вулфрик и Гвенда отправились в дальний путь из Кингсбриджа домой. Керис и Мерфин смотрели, как они плывут на новом пароме, и Фитцджеральд остался доволен. Правда, деревянные шестеренки быстро изотрутся. Лучше бы, конечно, железные, но… Девушка думала о другом. — Гвенда так влюблена, — вздохнула дочь Суконщика. — Вулфрик ей не светит. — Откуда ты знаешь? Она решительная. Посмотри только, как девушка убежала от Коробейника. — Но Вулфрик помолвлен с этой Аннет, которая намного красивее. — Красота еще не все в любви. — За что я благодарю Бога каждый день. Девушка рассмеялась: — Мне нравится твое смешное лицо. — Вулфрик подрался из-за Аннет с моим братом. Наверно, он любит ее. — У Гвенды есть приворотное зелье. Молодой человек насупился. — Ты считаешь, что девушка имеет право женить на себе мужчину, который любит другую? С минуту Керис молчала. Нежная шея покраснела. — Я об этом не думала. Разве это то же самое? — Почти. — Но она не заставляет его, она просто хочет, чтобы юноша ее полюбил. — Пусть добьется этого безо всякого зелья. — Теперь мне стыдно, что я ей помогала. — Поздно. Вулфрик и Гвенда сошли с парома, помахали друзьям и зашагали по предместью; рядом семенил Скип. Мерфин и Керис вернулись на главную улицу, и девушка бросила: — Ты еще не говорил с Гризельдой? — Как раз собираюсь. Не могу понять, хочу я или боюсь. — Тебе нечего бояться. Это она лгала. — Так-то оно так. — Фитцджеральд потрогал лицо. Синяки почти сошли. — Надеюсь только, Элфрик не полезет опять драться. — Хочешь, пойду с тобой? Он очень этого хотел, но покачал головой: