Сам бы я до такого нипочем не додумался. Глупо, конечно, с моей стороны. Чего уж лучше, если взлом выглядит как дело рук наркомана. — По естественным причинам я, напротив, не хотела оставлять следы, которые могут меня выдать, — продолжала Мария. — И это, скорее всего, вызовет у полиции подозрения. Ну, что человек, совершивший топорный взлом, постарался не оставить отпечатков пальцев, волос или еще какой-нибудь чепухи. Она пожала плечами, и я молча кивнул, показывая, что слежу за ее мыслью. — Вот такие дела, — сказала она. — Я сделала все, что могла, и в целом все прошло благополучно. Если бы не чертовски неприятный сюрприз, который ждал в гостиной. Я инстинктивно заерзал на стуле. — О’кей? Она наклонилась вперед. Клянусь, я мог пересчитать все веснушки у нее на носу. — Не о’кей, Мартин. Совсем не о’кей. Я развел руками, неуместно широко. — Да скажите же, что пошло не так, черт возьми! Мария последний раз взяла в руки мобильник. И поднесла его чуть не вплотную к моему лицу. — Знаете его? Я машинально отпрянул, подальше от мобильника. Потому что на дисплее было бледное лицо Элиаса Крома. Прямо поперек шеи тянулся длинный надрез, красный, широко разверстый прямо на камеру. Элиас был мертв. Я вдруг почувствовал себя необычайно одиноким. И в голове родилась новая мысль: если все, с кем я встречался и сотрудничал, умерли оттого, что слишком много знали, то почему я сам до сих пор жив? Чего еще я пока не понял? Часть IV “Не волос” РАСШИФРОВКА ИНТЕРВЬЮ С МАРТИНОМ БЕННЕРОМ (М. Б.) ИНТЕРВЬЮЕР: КАРЕН ВИКИНГ (К. В.), независимая журналистка Стокгольм К. В.: Еще один покойник. М. Б.: Да. К. В.: Боже милостивый. Сколько же их? М. Б.: Смотря как считать. К. В.: Мертвый Элиас в доме Ракель. Какие выводы вы сделали? М. Б.: По сути, я не знал, какие выводы можно или нужно сделать, кроме совершенно очевидного: Ракель — ключ ко всему происходящему. Я совершенно растерялся. Элиас когда-то знал Ракель. Может, пришел к ней, надеясь на защиту, а угодил прямо в лапы палача? Я не знал. (Молчание.) К. В.: Ваш разговор с давним техасским шефом. М. Б.: Да? К. В.: Он что-то вам дал? Что вы предприняли дальше? М. Б.: Разом случилось черт-те сколько всего. Пришлось разбираться по очереди. К. В.: И что вы поставили на первое место? М. Б.: Я снова и снова слышал, что все дело в Мио. Что, стоит мне его отыскать, и жизнь наладится. Однако я все больше в этом сомневался. Для кого, собственно, наладится? Вряд ли для Мио. Где бы он ни находился. К. В.: У Ракель? М. Б.: Возможно, но где же в таком случае? Я считал совершенно неправдоподобным, что за всем происходящим стоит она одна. После обыска в ее доме я убедился, что Мио где-то в другом месте. К. В.: С Ракель? М. Б.: Да с кем угодно из замешанных в эту историю. (Молчание.) К. В.: Тогда вернемся к Элиасу, которому перерезали горло. М. Б.: Чрезвычайно интересный вопрос. К. В.: Почему? М. Б.: Потому что он исчез. К. В.: Исчез? Да ведь уже исчез. М. Б.: Представьте себе. Снова исчез. 23 Четверг — Что будем делать? — спросила Люси, когда я рассказал про Элиаса. — Ничего. — В полицию не будем звонить? — А что мы скажем? Что нанятый мною взломщик обнаружил труп? Она замолчала. Потом мы выпили вина и легли в постель. — Что он делал дома у Ракель? — спросила Люси, когда мы погасили свет. — Не знаю. — Они ведь знали друг друга. — Хм. Знали. Правда, очень давно. — Думаешь, она его убила? — Я мог бы крикнуть “Разумеется!”, но нутром чую, это не так. — Понимаю. Неприятно сознавать, что спал со смертельно опасной особой.