— Фотографию Мио? Разве у вас ее нет? — Нет. Элиас вытащил одну руку из кармана. Поскреб уголок глаза. — Вообще-то он похож на вас. — На меня? Я удивленно приподнял брови. Элиас задумчиво кивнул. — Очень похож. Те же цвета. Новый порыв ветра зашелестел в листве деревьев. Я молча провожал Элиаса взглядом, пока он не скрылся в церкви. Неожиданно выяснился факт, о котором я раньше не подозревал. 11 Зло звалось Люцифером и проживало в Техасе. Я поклялся подручному Люцифера ни при каких обстоятельствах не разыскивать информацию о главаре мафии. Иначе Белле конец, да и Люси, наверно, тоже. Хотя то, что я узнал про цвет кожи, вряд ли можно считать результатом сознательных розысков. Кожа у него такая же, как у меня. Темная. Или черная. Это уж кто как привык выражаться. Вопрос в одном: что можно сделать с этим обрывком информации? Люси удивилась, когда я рассказал ей, что́ узнал. — Не знаю, почему это важно, — сказала она, — но мне кажется, что вправду так оно и есть. Я согласился. Отсутствие данных о личности Люцифера раздражало меня сильнее, чем я думал. Этот человек похищал мою дочку. Убил ее деда и бабушку. Угрожал моей жизни, а сейчас использовал меня как дополнительный ресурс в Стокгольме. Рано или поздно я уступлю желанию выяснить, кто он такой, и сделаю все, чтобы он навсегда исчез из моей жизни. Люси испытующе посмотрела на меня: — Даже не думай, Мартин. Даже не думай. Она знала, что требует невозможного. Но, с другой стороны, это требование — единственно правильное. Люси заговорила о другом: — Как прошла панихида? — Понятия не имею, я не был в церкви. — Разумно. Мы сидели в ее кабинете. Она — за письменным столом, я — ссутулясь на посетительском стуле, как подросток. В начале лета наша контора напоминала этакий молодежный клуб. Мы планировали поехать в Ниццу, и Люси изучала солнцезащитные кремы — который лучше. До чего же далеким казалось это время. Люси перебирала бумаги на столе. Странно, она выглядела старше, вернее, суровее, чем всего несколько недель назад. Да и я сам тоже. Мы перестали смеяться. Хуже просто быть не может. — Надо бы как-нибудь развлечься, — услышал я собственный голос. Люси оторвалась от бумаг, перевела взгляд на меня. — Сперва нам надо вернуть себе собственные жизни. “А если не выйдет?” — едва не спросил я. Что, черт побери, тогда? — Пойду повидаюсь с Мадлен, — сказал я. Тоже перемена. Раньше я никогда не говорил Люси, с кем встречаюсь и когда. — Я могу что-нибудь сделать, пока тебя нет? — спросила Люси. Я остановился в задумчивости. — Женщину, которая звонила мне две ночи подряд, зовут Сюзанна, и, по ее словам, Мио увела из детского сада некая Ракель Миннхаген. Тут стоит копнуть. Проверь хорошенько персонал садика, я не успел. Точно не знаю, что именно надо искать, поэтому смотри в оба. Люси записала и кивнула. Сам я, глядя на нее, изнывал от тревоги. Мы шли одновременно по нескольким следам, и всюду я чувствовал, что недотягиваю. Ужасное ощущение. Будь у меня начальник, он бы гаркнул мне прямо в лицо: “Не все сразу, Беннер. Держи свое окаянное расследование под контролем!” Начальства у меня не было, как не было и возможности держать расследование под контролем. — В детском саду нас знают? — спросила Люси. — Нет, — ответил я. — Откуда? — Я просто хотела уточнить. Еще что-нибудь? — Паспортные фотографии. Не забудь добыть паспортные фотографии тех, кто работал в “Тролльгордене”, когда Мио исчез. Нам надо знать, как они выглядят. Я не успел договорить, а мы с Люси уже подумали об одном и том же. — Ах ты черт, — прошептала Люси. Мы оба проморгали. Кое-что очень серьезное. — Мио, — сказал я. — Проверь, был ли у него загранпаспорт. * * * Возле бара, где мы с Мадлен назначили встречу, толпились по меньшей мере человек десять курильщиков. Место встречи выбрала она, а не я. Какая-то боковая улочка, о которой я в жизни не слыхал, поблизости от Гулльмарсплан. Кстати, неподалеку от бара “Синий солдат”, где назначала встречу Сюзанна. Таксист добирался туда по навигатору. — Ценю соображения безопасности, но это, пожалуй, все-таки чересчур, а? — сказал я, когда мы сели за столик в углу. Я старался не прикасаться к стенам. Они были такие грязные, что я бы наверняка перепачкался. — Иной раз не мешает перестараться, — сказала Мадлен. Она выложила на стол коричневый конверт. Официант принял у нас заказ. Я продолжил свою обеденную тему. Заказал джин с тоником. Мадлен — крепкое пиво. Официант ушел. — Как все прошло? — спросил я. В сущности, она уже сказала как, но у меня не было сил на пустые разговоры. Я и без того толок воду в Марианской впадине. Занятие тяжкое и утомительное. — И хорошо, и плохо. Она разгладила конверт. Пристально глядя на нее, я с испугом отметил, что она нервничает. Непривычное зрелище. — Ты знаешь, я рада помочь тебе, Мартин. Но не в чем угодно. И не любой ценой. У меня дети. Я не могу рисковать их безопасностью ради тебя. — Так об этом я никогда и не просил. — Голос дрогнул, и продолжил я уже совсем тихо: — Черт, да что случилось-то? Мадлен коротко тряхнула головой: — Ничего. Просто у меня возникло ощущение, что с этой историей что-то не так. Принесли напитки. Мадлен большими глотками пила пиво. Мой джин с тоником оказался противным на вкус. — Обычно я без проблем получаю информацию от полиции, — сказала Мадлен. — На сей раз было иначе. Казалось, предварительное следствие сплошь утыкано большущими красными флажками. Мне пришлось пускаться в дурацкие объяснения, которых во всех других случаях не требовалось. — Но ты добыла информацию? — Только половину, как и сказала по телефону. У меня есть имя свидетеля, который видел, как задавили Дженни Вудс. Но нет фотографии Мио. Мимо нашего столика прошла какая-то женщина. И я вдруг вообразил, будто она мимоходом замедлила шаг. Мы с Мадлен молчали, пока она не исчезла. — Ну разве не странно, черт побери? — сказал я. — Что нет ни одной фотографии этого ребенка? — Я не говорю, что фотографий нет, — возразила Мадлен. — Я говорю, что тот, с кем я имела дело, не смог их найти. — Ты что же, думаешь, кто-то их спрятал? Кто-то в полиции? Она пожала плечами: