– Значит, он мог найти тебя и/или твою мать без особых усилий, однако, не стал так поступать. Естественно, возникает вопрос: почему? – Тебе тоже это кажется странным? – Здесь мне все кажется странным. С тех самых пор, как я сюда приехал, мне пытаются скормить на завтрак нечто, характеризуемое как «местная каша». – Прежде мне никогда не нравилось твое чувство юмора, Эдди. – Я серьезно, Этли. – Я вижу. – А какое отношение к происходящему имеет Блюм? – Что именно тебя интересует? – Она устроила мне допрос третьей степени после того, как мы в первый раз встретились. Хотела узнать, что было между нами в прошлом. – И что ты ей сказал? – Что ее это не касается. И тогда она сообщила мне, что сделала на меня запрос. Пайн рассмеялась. – Да, она прямо набросила на тебя сеть. – Ты думаешь, это смешно? – А ты сам что думаешь? Ларедо наконец тоже рассмеялся. – Наверное. Однако она сказала, что я успешно прошел проверку, – заметил он. – Очевидно, ей не удалось поговорить с информированными людьми. Ларедо допил свой джин с тоником и поднял руку, чтобы ему принесли еще, Пайн заказала очередное пиво. – Вернемся к Джеку Лайнберри, – предложил Ларедо, когда официант принес их заказы. – Я сделал на него запрос. – Что? На Лайнберри? Зачем? – Он по-настоящему богатый человек, и живет здесь. – Ты полагаешь, что он разгуливает по окрестностям, убивает людей, а потом переодевает их в странную одежду? – Я ничего такого не говорил. – Ну и что показал твой запрос? – Что он действительно богат. Все его инвестиции вполне легитимны. Он активно занимается благотворительностью. И к нему хорошо относятся. – А когда он появился в Андерсонвилле – или он здесь родился? – Нет, он родился не здесь, во всяком случае, в полученных мной документах этого не сказано. – И где же? На лице Ларедо появилось сомнение. – Не совсем понятно. – Но как такое может быть, Эдди? – Честно говоря, я не очень понимаю. С другой стороны, не у всех есть свидетельство о рождении, а некоторые даже не знают, где они появились на свет. Пайн задумалась. Она и сама не знала, где родилась, пока не увидела собственное свидетельство о рождении, когда пришла пора получать паспорт. – Ему за шестьдесят, значит, он родился в пятидесятых. Если это произошло в сельской местности, в доме, а не в больнице, и его матери помогала акушерка? – Вполне возможно. И, насколько нам удалось заглянуть в его прошлое, у парня никогда не возникало проблем с полицией. – Получается, что в какой-то момент своей жизни он приехал сюда и начал работать менеджером на шахте, где добывали бокситы. – Верно. Это есть в полученных мной документах. – А там не говорилось, когда он появился в Андерсонвилле? Ларедо достал телефон и принялся искать нужную информацию. – Где-то в восьмидесятых годах прошлого века. У меня нет точной даты. Но, полагаю, ее не сложно выяснить. – Скорее всего, это не имеет значения. – Ты думаешь, он имеет какое-то отношение к тому, что случилось с твоей сестрой? – Возможно, но не слишком вероятно. Складывается впечатление, что он с искренней симпатией относился к нашей семье, в особенности к матери. И собирался предложить отцу работу в своей инвестиционной фирме. Он шел на встречу с ним… и нашел его тело. – Проклятье. Наверное, он испытал настоящее потрясение. – Моя мать сказала, что отец покончил с собой в Луизиане. А если верить Лайнберри, в Вирджинии. Мне тогда было девятнадцать. На самом деле это произошло в день моего рождения. – Ох, мне очень жаль, Этли. Должно быть, тебе пришлось нелегко. Она сделала глоток пива. – Да, очень непросто. Но самым сильным моим чувством стал гнев. Меня не оказалось рядом, чтобы с ним поговорить. Он мог думать, что я его не люблю или он мне неинтересен. Этого не должно было произойти. – Трудно залезть в голову к тому, кто размышляет о самоубийстве. Но тебе не следует думать, что на твоих плечах лежит хотя бы часть вины. Если человек действительно намерен покончить с собой, он найдет способ. Ты это знаешь не хуже, чем я. – Да, знаю, но не в тех случаях, когда речь идет о моем отце. Ларедо поднял бокал. – Я понял твой намек. Они еще раз заказали выпивку, а, когда несколько посетителей вышли на танцевальную площадку, Пайн повернулась к Ларедо. – Хочешь? Он удивленно на нее посмотрел. – О чем ты? В ответ она взяла его за руку и потянула за собой. Но, прежде чем они вышли на танцевальную площадку, она сняла туфли и положила их на свой стул. Затем посмотрела снизу вверх на Ларедо и улыбнулась. – Теперь ты чувствуешь себя лучше? – спросила она. Он усмехнулся. – Ну что я могу сказать? Ты пугаешь с любым ростом. Некоторое время они танцевали, стремительно двигаясь под мелодии, среди которых превалировала музыка кантри. – Ты двигаешься очень неплохо для агента ФБР, – заметила Пайн. – Я вырос в Куинсе, и в жизни у меня было единственное желание: стать членом мальчишеской банды. Тогда мне казалось, будто это кратчайший путь к деньгам и девушкам. – И что произошло? – Я не чувствовал мелодии. Оказался совершенно бесполезным. – Кажется, я помню, что в колледже ты занимался легкой атлетикой? – Полная стипендия – я умел очень быстро бегать. Исключительно выгодная сделка.