– Вы хотите поговорить об этом, агент Ларедо? – спросила она. Он немного подумал, а потом посмотрел ей в глаза. – Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду под словом «это», миз Блюм? Она откинулась на спинку стула. – Как долго вы работаете в ФБР? – Шестнадцать лет. Начал практически сразу после окончания колледжа. – Молодец. А я в Бюро почти сорок лет. Его глаза слегка округлились, когда он услышал слова Блюм. – В администрации, вы хотите сказать? Она вздохнула. – Я рассчитывала получить от вас более здравую реакцию. – И что вы имеете в виду? – спросил он, и в его голосе появилась враждебность. – За годы работы в Бюро я лично подготовила почти четыреста агентов. Ларедо начал было улыбаться, но по выражению лица Блюм понял, что она не шутит. – В Бюро около одиннадцати тысяч специальных агентов мужчин и примерно две тысячи семьсот спецагентов-женщин, то есть соотношение более чем четыре к одному в пользу мужчин. А среди специалистов-координаторов, или в администрации, как вы изволили выразиться, на девять тысяч пятьсот мужчин приходится более тринадцати тысяч женщин. – Мне неизвестны точные цифры, но я благодарю вас за информацию. – Соотношение агентов не становится более благоприятным для женщин. – Агентом быть трудно. Я не утверждаю, что женщины на это неспособны. Ваш босс тому доказательство. Но если женщина хочет иметь детей и семью, возникают проблемы. Бюро не приветствует подобные вещи. – Быть может, им следует пересмотреть свой подход, ведь сейчас они лишают значительное число квалифицированных женщин настоящей работы. – Уж не знаю, что вам ответить, я всего лишь рядовой в окопах. – Я достаточно долго работаю с агентом Пайн. Она великолепный специалист. – У меня нет в этом ни малейших сомнений. – Я навела о вас справки, агент Ларедо. Он распрямил плечи и заметно помрачнел. – Прошу прощения? – После того как я рассталась с агентом Пайн и прежде чем вернулась сюда, мне удалось поговорить с подругой. Из администрации. А она побеседовала еще кое с кем. И я очень быстро получила право на запрос о вас. Быстро для тех, кто работает в администрации. Казалось, в светло-зеленых глазах танцуют электрические заряды. – Я не уверен, что мне это нравится, – заявил Ларедо. – И сомневаюсь, что у вас есть право заниматься такими вещами. – Теперь он даже не пытался скрыть гнев. – Вам еще не доводилось делать запрос на других членов Бюро? – осведомилась Блюм. Ларедо собрался что-то ответить, но передумал и просто промолчал. – Вы будете рады узнать, что на мой пришел положительный результат. Вы на хорошем счету. В вашем досье нет никаких проблемных моментов, – продолжала Блюм. – Я бы мог и сам вам сказать, если бы вы спросили. – А вы бы мне ответили? – Едва ли. Я бы посчитал, что вас это совершенно не касается. Значок, который я ношу, уже сам по себе свидетельствует о моих достоинствах. – Мне нравится иметь подтверждение. – А теперь вы говорите как агент, а не администратор. – Вас удивит, когда вы узнаете, как много умений агента администратор вроде меня приобретает за годы работы в Бюро. Но я не уверена, что это действует в обе стороны, – спокойно сказала Блюм. Густые брови Ларедо полезли вверх. – Что вы хотите сказать? – Вам известны процедурные методы быстрого получения необходимого оборудования? – Ну… – Или как созвать удаленную конференцию с более чем пятью участниками, часть из которых находится за пределами США? – Я… – Или отрегулировать проблемы с суточными за работу во время праздников? Или какая часть вспомогательного персонала наиболее важна, если вы хотите организовать поиск в приоритетных базах засекреченных данных? Или как решается простой вопрос о том, какой департамент отвечает за поставки кофе? – Я полагаю, что для решения подобных проблем и существует вспомогательный персонал. – Вот именно. Мы команда. И вместе мы делаем большую и трудную работу, максимально используя наши общие возможности. – Куда вы ведете? – К моему исходному вопросу. Вы не хотите рассказать мне о себе и агенте Пайн? Именно это я имела в виду ранее – впрочем, вы меня прекрасно поняли. – Я не думаю, что тут есть о чем рассказывать. Блюм разочарованно откинулась на спинку стула. – Я уже упоминала, что проводила неофициальные тренировки агентов, чтобы обучить их распознавать, когда люди начинают напускать туман? – спросила она. – Вы хотите сказать «лгать»? Да, агенты проходят очень качественную подготовку в данном вопросе. – Повторение пройденного еще никому не мешало. – Хорошо, – со вздохом сказал Ларедо. – Так объясните мне. Вы думаете, я лгу? – Вы смотрите вниз и вправо и скрещиваете руки на груди, когда отвечаете: «Я не думаю, что тут есть о чем рассказывать». Классическая попытка спрятаться в коконе или уйти от ответа. Кроме того, я вырастила шестерых детей. Вы бросаете на меня сердитые и дерзкие взгляды, какими отвечал мой девятилетний сын, когда делал что-то нехорошее, но отказывался это признать. Вы все еще хотите продолжать закрываться и повторять, что тут «нечего рассказывать»? Ларедо помрачнел еще больше. – Вы очень быстро подходите к границе, мэм. Мне бы не хотелось подвергать опасности вашу долгую карьеру в Бюро. Она посмотрела на него без страха или гнева – в ее глазах была лишь печаль. – Сожалею, что у вас возникло такое ощущение. Но я с пеленок учила своих детей, что честность лучшая политика, агент Ларедо. Здесь мы с вами совершенно определенно расходимся. Она встала. – Агент Пайн цепкая, умная, легко приспосабливается к обстоятельствам и физически сильная, – сказала Блюм. Он пожал плечами. – Вы не сказали мне ничего нового, я все это про нее и без того знал. – И еще она не умеет прощать. Как себя, так и других – тех, кто не соответствует ее высоким стандартам. Ларедо холодно на нее посмотрел. – У меня собственные стандарты, – ответил он. – И они дьявольски высоки. Столь же высоки, как у нее. – Тогда у вас с ней не будет проблем. Я буду считать, что так и есть, и стану двигаться вперед, опираясь на ваши слова. Благодарю вас. Она повернулась и ушла, оставив Ларедо угрюмо смотреть ей вслед.