Астрид Тувессон пришлось приложить максимум усилий, чтобы не дать волю чувствам, когда начальник полиции северо-западного региона губернии Сконе Герт-Уве Букандер, явно страдающий от избытка холестерина, устраивался на стуле для посетителей. Конечно, он прав. Она опозорилась, двух мнений быть не может. Сесть за руль в том состоянии, в котором она находилось, было не только неправильно и глубоко аморально, но в первую очередь крайне опасно для жизни. Но это не меняло ее отрицательного отношения к шефу. От одного его присутствия у нее внутри все закипало от презрения. Не говоря уже о самодовольной улыбке, говорившей о том, как он наслаждается ситуацией. Наконец-то у него появился шанс прижать ее к ногтю. Поквитаться за всю критику, с которой она выступила за годы работы начальником криминального отдела полиции Хельсингборга. Тувессон постаралась не думать о том, с каким удовольствием засунула бы эту улыбку далеко в складки его двойных подбородков, чтобы он никогда больше не смог улыбнуться, и сделала глубокий вдох, пытаясь ответить ему такой же улыбкой. Она приехала на работу гораздо раньше своих коллег и последние часы мысленно готовилась ко всем возможным и невозможным вопросам. Твердую убежденность Тувессон в том, что всегда надо выбирать правду и считать ее единственной оправданной альтернативой, как бы больно от этого ни было, пришлось красиво отодвинуть в сторону. Этот случай отличался от всех остальных. На этот раз ее ноги увязли в зыбучих песках, которые тянули ее вниз. Малейший неправильный ответ, и она полностью пропала. — Ну что. Нехорошо получилось. — Букандер откинулся назад так, что стул под ним зашатался. — Да, действительно нехорошо, — отозвалась Тувессон и продолжила линию, которая казалась ей единственно возможной: — Если хочешь знать мое мнение, то, честно говоря, я не понимаю, почему мы сидим здесь и делаем из мухи слона. Уверена, что не у меня одной есть дела поважнее. Атака и полное отрицание. — Ты называешь это делать из мухи слона? Мне кажется, мы просто сидим и разговариваем. И, наверное, даже ты не считаешь это странным в свете того, что случилось. — Случилось то, что я пыталась остановить смертельно опасного лихача, только и всего. — И тебе совершенно не пришло в голову, что твое безответственное поведение могло накалить обстановку и привести к увеличению скорости? — Извини, но чем мое поведение было «безответственным»? Это он на меня наехал, а не я на него. Я просто случайно оказалась на месте и вмешалась. Если бы я этого не сделала, мы не знаем, чем бы все кончилось и сколько бы людей даже лишились жизни. — А это и кончилось смертью. — Если ты имеешь в виду смерть Петера Брисе, то могу сказать, что тут много неясного. По этой причине у меня, как бы я ни хотела, нет времени сидеть здесь с тобой весь день. Букандер так глубоко вздохнул, что отчет Косы о вскрытии приподнялся над письменным столом. — Астрид, не секрет, как мы относимся друг к другу. У нас с тобой были разногласия и, возможно, будут всегда. Но речь сейчас не об этом, а о том, что один из полицейских, находившихся на месте, подал заявление о том, что ты якобы была в состоянии алкогольного опьянения. — К тому моменту как раз закончилась погоня, да еще у меня перевернулась машина. — Да, спасибо, за ремонт этого фонтана наверняка придет крупный счет. — Ты называешь это фонтаном? Конечно, я была растеряна и взволнована. Разве это так удивительно и так трудно понять? — Она фыркнула и покачала головой точно, как отрепетировала. — Разве бы я села за руль в пьяном виде? — И, тем не менее, ты отказалась пройти тест. К вопросу об «удивительном». — Да, отказалась и, наверное, поступила глупо. Я просто была очень сильно огорошена и, честно говоря, не видела никаких оснований подчиняться приказу полицейского, который явно хотел поиздеваться вместо того, чтобы заниматься делом. Букандер переплел свои пальцы-сардельки и немного склонил голову набок. — Астрид. А как ты на самом деле? — Как я? — Да, как ты себя чувствуешь? — Хорошо. А почему бы нет? — Может быть, потому, что ты недавно пережила развод, который, насколько я понимаю, прошел не самым гладким образом. От этого кто угодно начнет прикладываться к бутылке. — Ты совершенно прав. Каждый раз, когда такое случается, это настоящая трагедия. — Астрид посмотрела начальнику в глаза и не отвела взгляда. Букандер изучающе смотрел на нее. Она видела, как он шевелит мозгами, решая, что делать дальше. Без сомнения казалась, он был полностью в курсе, как обстояло дело. Но это ничего не меняло: сейчас они разыгрывали спектакль и должны были соблюдать правила игры. Без результата алкотеста и последующего анализа крови он не может ничего предъявить… — Олрайт, — сказал он и взял паузу. Уголки рта у него опустились вниз и скрылись в складках двойных подбородков. — Я хочу быть хорошим и в этот раз спустить все на тормозах. Опасность миновала. 9 Фабиан сомневался до последнего. Ему казалось, что сейчас он нарушит табу и его публично выпорют. Но в конечном итоге он не видел никакой другой возможности, кроме как поставить вопрос ребром и узнать у остальных членов команды, как им быть с тем, что Тувессон спивается. Как он и ожидал, особой реакции не последовало. И Утес, и Муландер в ответ пожали плечами, поджали губы и отвели глаза. И, тем не менее, он продолжил идти по тонкому льду и заявил, что ее бесконечные отлучки становятся недопустимыми, особенно в свете предстоящего расследования, с которым они ни за что не справятся без явного лидера. К тому же, по его мнению, они несут коллективную ответственность за то, что с ней происходит. Кто еще, кроме них, прекратит это и образумит ее? В конце концов, плотину прорвало, и все заговорили. Лилья думала то же самое и рассказала, что от Тувессон пахло спиртным в понедельник утром, когда они вместе ехали в лифте на работу. Оказалось, что все чувствовали запах перегара, находясь рядом с ней. Утес даже видел у нее в сумке фляжку, а Муландер поведал, как она позвонила ему среди ночи и говорила так несвязно, что ему в конце концов пришлось положить трубку. Только Хуго Эльвин ничего не сказал. С другой стороны, он никогда ничего не говорил, если речь не шла о конкретном расследовании, над которым они работали в данный момент. За болтовню надо давать как минимум два года, обычно говорил он. Но целью Фабиана была отнюдь не болтовня. Поэтому он пытался обсудить, как они могут помочь Тувессон, чтобы расследование не снижало темп. Но когда Утес упомянул вчерашнее вождение в пьяном виде, слухи о котором распространились по конторе с молниеносной скоростью, он не мог вставить ни слова. Они замолчали только тогда, когда открылась дверь и в комнату вошла Тувессон собственной персоной. Встретив их вопросительные взгляды улыбкой, она подняла руки в знак извинения. — Простите за опоздание, но у меня все утро шло совещание с Букандером. Насколько я понимаю, вы начали без меня. — Ты что, все время была в конторе? — Утес выглядел почти что разочарованным. — Да, с пяти утра, чтобы разобрать завалы на столе. — А о чем вы совещались? — спросил Муландер. Тувессон вздохнула и закрыла за собой дверь. — Вообще-то у меня нет большого желания пересказывать это. Но что не сделаешь, чтобы избежать пересудов. — Она посмотрела своим подчиненным в глаза, взяла термос с кофе и налила себе чашку. — Как вы знаете, несколько дней я была на больничном, и… Да, не стану скрывать, что после развода с Гуннаром у меня начались проблемы с алкоголем. Но вчера во второй половине дня я почувствовала прилив сил и поехала на работу. Если вам интересно, то я не выпила ни капли. Кстати, этот последний для меня? — Она показала на круассан. Эльвин кивнул и протянул Тувессон хлебную корзину. — Ну вот, я выезжаю на трассу, но через несколько сотен метров раздается хлопок, и заднее зеркало летит ко всем чертям. — Петер Брисе? — спросил Утес, и Тувессон кивнула. — Но тогда я этого не знала. Не знаю, что бы вы сделали на моем месте. Я погналась за ним и попыталась его остановить. К сожалению, моя «Королла» не может соревноваться с его БМВ, так что когда он внезапно свернул на Портовую площадь, моя машина перевернулась и упала на один из этих навороченных фонтанов. — Я бы не называл их фонтанами, — Эльвин покачал головой. — Да, не знаю, как их назвать. Я выбралась из машины и увидела, как БМВ заезжает за кромку набережной и исчезает в воде. Чистый сюр. Я спешу туда и начинаю разгонять толпу, и тут ко мне подходит полицейский в форме и приказывает мне дуть. Я совершенно растерялась и превратилась в знак вопроса. Не потому, что мне было что скрывать. Наоборот. И все же я отказалась. И пожалуйста, не спрашивайте меня почему, — я понятия не имею. — Она развела руками. — А теперь на меня подали заявление, хотя Букандер обещал посмотреть, что он может сделать. Но хватит об этом. — Она хлопнула в ладоши. — Что я пропустила? Все вернулось на круги своя. Словно кто-то отвинтил предохранитель, и за столом опять воцарилась тишина. Каждый, как мог, старался не встретиться взглядом с Тувессон, которая пыталась посмотреть им в глаза. — О’кей. Кто-то может объяснить мне, как это понимать? — продолжила она, по-прежнему пытаясь заглянуть им в глаза. — Или я что-то недопоняла, или вы считаете, что я не… — Они беспокоятся за тебя, — перебил Эльвин и посмотрел на нее. — А ты нет, так ведь? — А должен? — Как я уже сказала, у меня не все так просто. Но могу вас успокоить: я полностью владею ситуацией. Может, нам лучше начать говорить о том, ради чего мы собрались… — К сожалению, мы так не считаем. — На этот раз Утес поднял глаза и встретился с ней взглядом. — Вот как? И что, по-твоему, мне надо делать? — Тувессон развела руками. — Не думайте, что я не понимаю, как много судачат об этом в коридорах, но… — Астрид, — прервал ее Фабиан и встал, чтобы смотреть прямо ей в лицо. — Мы приступаем к расследованию, которое вполне может стать самым трудным после… — Тогда в чем проблема? Я здесь с пяти утра. Да, я немного опоздала, поскольку у меня было совещание с… — Проблема в том, что мы не знаем, придешь ты или будешь отсутствовать до конца недели! Сначала ты берешь больничный, а потом внезапно решаешь ехать сюда и по дороге ввязываешься в бешеную автомобильную гонку со смертельным исходом. Фабиан первый раз повысил на Тувессон голос, и она явно была так же ошарашена, как и он сам. — О’кей, давайте все по порядку, — сказала она с деланным спокойствием. — Во-первых, еще не установлено, что «бешеная автомобильная гонка» имела смертельный исход. Да, я связывалась с Косой. — Она достала отчет о вскрытии и положила его на стол. — Насколько я поняла, есть признаки того, что Брисе был давно мертв. Во-вторых, если сейчас выяснится, что Коса ошибается и что за рулем действительно сидел Брисе, токсикологический анализ покажет наличие у него немало алкоголя в крови. Иными словами, это он был пьян, а не я. — Она обвела взглядом своих подчиненных. — Если с этим покончено, давайте перестанем сплетничать, как желтая пресса, и начнем работать. — Ладно. — Фабиан кивнул, хотя был убежден в том, что начальница врет. Она была права лишь в одном: они собрались здесь, чтобы работать, а не обсуждать свои личные проблемы. — Но тогда ты уже знаешь, что вчера со мной связался Коса и рассказал о Брисе… — Которого заморозили два месяца тому назад. Да, как я уже сказала, утром мы перекинулись парой слов. — Как хорошо. Тогда, может быть, у тебя есть объяснение, — сказал Утес, откинувшись на стуле. — Поскольку у нас все равно концы с концами не сходятся. Например, почему кому-то понадобилось сначала заморозить его, а потом бросить в воду в порту в присутствии множества полицейских. Этот кто-то к тому же способен становиться невидимым на глазах у множества свидетелей.