— Спасибо, мой остроглазый наблюдатель, продолжай свои поиски, — с теплотой в голосе отозвался Джузеппе и повернулся к брату, готовому задать закономерный вопрос. — Иногда они приходят ко мне. Если подумать, то им больше не к кому идти. Дон Мортум выпрямился и с грустью посмотрел на стену кабинета, увешанную благодарственными золочеными табличками, не редко имевшими анонимного отправителя. — Прости, не понимаю, о ком идет речь? Он поставил бокал с бренди на полку секретера. — Милосердие есть наивысшая добродетель. Я отошел от практики, но не перестал быть врачом. В темноте послышался звук закрываемой сумки с медицинскими инструментами. — Мне надо с ним поговорить. Иногда они ищут терпеливого слушателя и мудрого советника, а не временное убежище или свежую кровь. — Надеюсь, ты не даешь им деньги? — В вопросе прозвучала нота неодобрения. — Не вижу в этом ничего дурного. Мне бы не хотелось, чтобы кто-то из местных жителей преждевременно скончался, — возразил хозяин дома, перехватив скептический взгляд. — Составишь мне компанию? — Ради твоей безопасности. — Не будь таким черствым. В сердце должно оставаться место для бескорыстного поступка. Пока мужчины спускались в кухню и покидали дом через черный ход, ими не было произнесено ни единого слова — каждый думал о том, как заблуждается его брат. — И как часто, позволь спросить, они докучают? — Изредка, — последовал лаконичный ответ. — Удивляюсь твоему спокойствию. Мне бы не понравилось, если бы кто-то начал бродить под окнами. — Те, кто не умеют себя вести как светский человек, не забираются так далеко. Есть более доступные места, где принимают всякое отребье, давно потерявшее приличный облик и всякую порядочность. — Ты о Сагро? Джузеппе нахмурился, и, казалось, продолжил, не заметив вопроса: — Таких сейчас много. Слишком много, к сожалению. Они дошли до опушки и подняли головы к елям, раскинувшие во все стороны свисающие ветви. — Я никого не чувствую. Может быть, он ушел? — Увы, — брат поднес к носу пальцы и, растопырив их в стороны, покрутил кистью перед лицом, — пары перебивают обоняние. — Очень жаль. Поднимемся выше? — Да, пойдем. По крайней мере, прогуляемся. Вампиро ступили на мягкую лесную подстилку из ковра прошлогодних иголок, и направились вверх по склону. — Бывали разногласия? — Представь себе. Мне тоже приходилось отказывать. То были совсем запущенные случаи. Несколько минут они карабкались вверх и остановились прислушаться. — Черт возьми, и что же ты делал? Дон Мортум на мгновение всмотрелся в лицо брата, но так и не ответил. — Хорошо, допустим это не мое дело. Неужели не боишься? Нет, мсье, вы не так меня поняли. Не за себя. За семью? — Они всегда истощены, — сухо констатировал Джузеппе, которого что-то привлекло. — Гляди, вон там, на стволе. Видишь? — Похоже на лишай… Вампиро приблизились к ели и осмотрели серую кору, словно обожженную прикосновением факела, хотя следов пламени нигде не было видно. Она словно обесцветилась под воздействием некоего реактива. — Они оставляют метки? — Нет. Это что-то новое. — Безлунная тьма, а вдруг это ловушка? Джузеппе вскинул голову и резко обернулся к дому, почувствовав угрозу тем, кто остался позади. Впрочем, он быстро успокоился. — Мы бы это поняли гораздо раньше. Вампиро посмотрели по сторонам, выискивая возможную угрозу, но тишина была им ответом. — Должен заметить, здесь красивые места. Вся напускная футровская манерность Луи куда-то испарилась. — Потому здесь и живу, — отозвался Дон Мортум. — Может быть я последний скряга, — начал Луи и осекся, увидев ироничный взгляд брата. — Ладно, признаю. Жлобов подобных мне еще поискать. И все же. Я бы вложил приличные деньги, лишь бы ты не встречался с этими визитерами. Подумай, может составишь мне компанию во Флории? Твоему мальчишке надо получать образование. — Это не дает мне покоя. Мне тяжело жить в толпе, и я не хочу навредить сыну. — Решайся, Джузи, — Луи протянул руки, обхватив Демерона за плечи — братьям надо держаться вместе. Мы все сможем! Не хорони себя заживо! — Вернемся к этому позже. Нам еще надо найти этого несчастного. — Тьма с тобой, идем! Поговорим с твоим попрошайкой! Вампиро вскарабкались намного выше этого места, прежде чем на еловом стволе началось какое-то движение. Морщинистая кора искривилась, упростив рисунок до ломаных линий, сливающихся в объемные многоугольники, растущие в размерах и искажающие фактуру дерева, постепенно меняющую тональность до темно-графитового цвета. Процесс постепенно ускорялся и на дереве образовался нарост, поблескивающий острыми кристаллическими гранями. Его нижняя часть стала вытягиваться к земле, словно острый нож, и, вонзившись в нее, расширилась в стороны и раздвоилась. С каждой секундой угловатая форма усложнялась, наливаясь объемом и дробясь на большее количество граней, словно невидимый ювелир отсекал от нее лишнее, пока отдаленно не стала похожа на фигуру человека, прислонившего ладони к ели с большим бледным пятном на стволе. Неуклюже опустив то, что у людей называют руками, фигура шатнулась назад, сделав неестественный шаг с прямыми коленями, как бывает у впервые вставшего на ходули. Развернувшись на месте, она согнулась и по ее поверхности пошла рябь, сглаживающая силуэт, дробящая и уплотняющая сеть граней, подчиненных форме треугольника. Затем еще и еще раз. Изменения происходили все быстрее, а интервалы между ними становились короче. Казалось, что это будет продолжаться вечно, пока в какой то-то момент то, что стояло под сенью ветвей, не явилось копией человека, одетого по последней моде в темный футровский костюм. Он повел плечами, посмотрел на ладони, согнул и выпрямил ногу, и повернул голову в ту сторону, куда поднимались вампиро. Не произнося ни звука, мужчина начал спускаться вниз, а его раскачивающаяся походка постепенно совершенствовалась, приобретая грациозность. * * * В этот прекрасный солнечный день было сложно поверить в то, что совсем недавно празднование дня рождения закончилось столь драматичными событиями. До сих пор еще никто не осмеливался так дерзко и подло бросать вызов Миллениум, прикрываясь маской неизвестности и оставаясь безнаказанным. Многие сомневающиеся носили на языке не заданный вопрос — неужели Дон Норозини теряет хватку? Жизнь, конечно, шла своим чередом. Большая часть семей выразила скупые соболезнования и вернулась к своим делам, и о случившимся ранее напоминали лишь траурная драпировка, скрывающая громоздкие украшения замка, и нарочито мрачные лица прислужников, окруживших одинокую всадницу со всех сторон, едва она приблизилась к резиденции Анзиано. Эмира Трен отдала свое оружие и с независимым видом расхаживала вдоль стены, поглядывая на барельефный череп каждый раз, когда проходила мимо. Ожидание Франческо затянулось, и она позволила себе обратить внимание на статного незнакомца, прислонившегося к грубой фортификационной кладке. Какая-то особенная деталь, неуловимо ускользающая от проницательной леди, отличала его ото всех вампиро, увиденных ею ранее. Привыкнув действовать решительно, она направилась в его сторону и, не позволяя холодному официальному тону испортить первое впечатление, обратилась к нему напрямую: — Если Дон Норозини не желает меня видеть, то, возможно, вы скрасите мое ожидание? Молодой человек выпрямился и кажется, немного смутился. Наверное, он впервые встретился с таким напором. — Маргад Георг Алехо Гранд к вашим услугам. — Расскажите, как себя чувствует Велия? — Заперлась в комнате. Это все, что я могу вам сказать. — Это тяжелое испытание. Лицо молодого человека не отражало на себе каких-либо чувств, и, тем не менее, Эмира уловила тень равнодушия. В пустых глазах идальго не было ни капли эмпатии. — Когда-то нам всем пришлось пройти через это. Я хочу помочь вашей семье. — Весьма кстати, — заметил спустившийся к ним Франческо, — рад тебя увидеть, Эмира. — Я уверена, мы еще встретимся при иных, более подходящих обстоятельствах, — обратилась девушка к Маргаду, и тот изобразил учтивый полупоклон. Поднимаясь к нижнему этажу замка, леди задалась закономерным для илинийца вопросом: