— Всем доброго утра! Он был в хорошем настроении и как никогда вежлив. — Как ты переносишь воздухоплавание? — Обратился он к Аэрин. Дава почувствовала, что краснеет, и робко ответила невпопад: — Спасибо, мне очень нравится. — Славно. Маргад вытер губы и руки салфеткой, пожелал всем приятного аппетита, и с поклоном ушел. — Ах, какие манеры! — восхитилась Изола. — Производит впечатление на нашу гостью. Графиня улыбалась, едва сдерживая смех. Нервное напряжение последних дней сменилось на умиротворяющее спокойствие, и беглецы старались как можно быстрее забыть о невзгодах и высмеять недавние страхи. Все сразу же вспомнили об этикете и своем внешнем виде. Аэрин хотела как можно скорее переодеться, чтобы не появляться рядом с Маргадом в кошмарном платье служанки и сбежала, не забыв поклониться леди. Вернувшись к себе в каюту, девушка обнаружила, что пока она завтракала, к ней занесли баул с платьем, шкатулку с драгоценностями и маленькое зеркало. Ни у Элизабет, ни у Изолы такого не было, а украшения могла носить только юная особа. Судя по аккуратно разложенным наборам, незнакомка успела объездить половину мира и отдавала предпочтение недорогим и вместе с тем элегантным вещам. Такой подарок одновременно радовал и заставлял задуматься. Когда Аэрин, наклонившись к зеркалу, расчесывала волосы, в коридоре послышалась тихая возня. Кто-то шептался на нубрийском, иногда срываясь в неразборчивую ругань на нескольких языках сразу, и дава, осторожно приоткрыв скользящую вдоль переборки дверь, незаметно выглянула в коридор. Двое северян в форменных куртках несли длинный мешок. Ноша была неудобной, все время задевала углы и выступы тесного прохода, и нубрийцы, беззлобно переругиваясь, пытались протолкнуть ее дальше. Натянувшись в очередной раз, края ткани распахнулись, и Аэрин увидела торчащие из-под мешковины голые ступни девичьих ног. Она с огромным усилием удержала в себе крик, идущий из живота, и, задержав дыхание, тихо прикрыла дверь. Прислонившись к переборке, девушка прижала ладони к лицу, и застыла словно статуя, погруженная на дно океана, в кромешный мрак, куда сквозь зеленоватую толщу воды никогда не проникает солнечный свет. Перед ее мысленным взором прошла улыбающаяся служанка, взошедшая с ними на борт, салфетка Маргада с красными пятнами… Аэрин повернулась к зеркалу, в котором отражались разложенные украшения, и поднесла к глазам примеренные кольца. Теперь ей многое стало понятно. Что бы с ней сделали, откажись она от предложения Элизабет? Несли бы сейчас в мешке? Каким образом она не заметила рядом с собой вампиро? Впрочем, распознай она их, и это ничего бы не изменило в лучшую сторону, и тем более не пошло бы ей на пользу. Как бы там ни было, Элизабет не просто так повысила ее классовый статус. Вдруг она собирается подать ее на десерт, предложив как изысканное блюдо?! У Аэрин не хватит ни решимости, ни сил покончить с собой, предпочтя смерть позору. Слабым утешением выступали рассказы наставниц о смертельном яде на зубах кровопийц и невозможности заключения брака между давами и вампиро. Несчастный Маргад, понимая, почему им нельзя быть вместе, смирился с необходимостью и действительно хотел ей помочь! Аэрин тяжело дышала, не желая примерять роль хамона в руках кортадора. Когда она успокоилась, то приняла решение: нужно изобразить благодарность, и выполнять приказы до тех пор, пока не осмотрится на новом месте. Девушка продолжила расчесывать волосы, поскольку единственно возможный союзник должен находиться на коротком поводке ее красоты. Без него она не сможет узнать о судьбе Мелиссы или получить помощь из-за отсутствия Ковенов в Илинии. К тому же, на всем Северном Полумесяце остался лишь один дом, куда она могла бы безбоязненно войти, а для этого необходимо расстаться с графиней и добраться до Каристоля. Все это виделось трудновыполнимой задачей. Их дирижабль еще до заката опустился к причалу для воздушных судов, находящийся на стрелке, образованной морским берегом и разрезающей его извилистой речкой, и Аэрин, будто собираясь сбежать, выскочила в коридор, не желая оставаться рядом с Грандами. Выбежав к верхней ступеньке раскладной лестницы, она запрокинула голову, рассматривая сияющее синевой небо, и подставила лицо ласковому бризу, скользнувшему по коже шелковым платком. Климат в Дорлэнде, или как называли его местные жители — Илиния, был похож на Эспаонский. Этому способствовало дыхание южного моря, и горный хребет, идущий вдоль северо-восточной границы страны и отсекающий холодный ветер. Аэрин почувствовала себя важной леди, когда нубриец подал ей руку, помогая спуститься. — Добро пожаловать в Илинию, — с акцентом произнес он. — Благодарю, сеньор, — вежливо улыбаясь, ответила Аэрин и кокетливо опустила взгляд. — Идем, — позвал ведьму Маргад, проигнорировав северянина. Она не поняла, каким образом граф опередил ее, но не решилась у него спросить. К ним навстречу из обвитого диким виноградом берсо вышли два человека: светлый статный мужчина с тростью, уже давно перешагнувший зрелость, и смуглая женщина, заулыбавшаяся при виде Маргада. Молодой человек подошел к ним и, подбирая слова для приветствия на незнакомом Аэрин языке, с почтительным уважением склонил перед ними голову. — Перед тобой мой дед, Георг фон Нагессен-Дорфийский, и его жена — леди Дебора. Аэрин с улыбкой поклонилась им. Тем временем из дирижабля вышла Элизабет и, охнув от неожиданности, поспешила к родителям. Шедшая позади нее Изола, выронившая шляпку, чтобы обнять мать, дополнила эпизод воссоединившейся семьи. — Нам пора, — в пол голоса произнес Маргад. Дава ухватилась за его локоть и позволила увести себя к стоящим поодаль каретам. — Мы еще встретимся с ними в замке. Думаю, им надо дать немного времени. — Как скажешь. «Он хочет убить меня или просто увел от любопытных взглядов?» — Сдерживая нервную дрожь, гадала девушка. Уже в экипаже, сев напротив друг друга, Маргад спросил: — Ты уже поняла, кто мы? — Что ты имеешь в виду? — переспросила Аэрин, не поднимая взгляд. — Не знаю, как деликатней… — граф тяжело вздохнул. — Чтобы защитить тебя, мы расскажем семье, что ты моя невеста. Так надо. Да, и, пожалуйста, избегай любых поступков или слов, наводящих на ассоциации с давами. — Зачем такие сложности? — Это сохранит тебе жизнь. — И сколько мне изображать невесту? — с легким раздражением спросила девушка, боясь насильного замужества и проклиная себя за слабость и безволие. — Думаю недолго. Дон Анзиано не ладит с матерью, и нам придется переехать. Поймав ее взгляд, идальго добавил: — Прости, я не смогу пересказать тебе биографию прародителя, насчитывающую несколько поколений. Аэрин изобразила удивление, быстро сменившееся ужасом. — Теперь, ты догадалась? — Очевиднее некуда. — Надеюсь, ты не хочешь выпрыгнуть из кареты? Точно нет? — переспросил граф, заметив, как она сжалась. — Наберись терпения. Когда-нибудь я смогу уговорить мать отпустить тебя. «Лет через двести, если повезет» — пронеслась у нее мысль. Девушка не понимала, продолжает ли он начатую Элизабет линию, и осторожно подбирала слова для ответа. Раньше ей не хватало осмотрительности в поступках, впрочем, ничего страшного, жизнь оказалась самым безжалостным учителем. — Мы еще успеем обсудить этот вопрос, — осторожно ответила Аэрин, и выглянула в окно. Ей было так грустно и одиноко в окружении чужой семьи на фоне незнакомого, пусть и живописного пейзажа. Так хотелось расслабиться и вести себя естественно, как в компании подруг! Искренне смеяться, как когда-то бегая по морскому прибою, держа за руку Мелиссу… Вслед ее мыслям над морем взметнулись белоснежные крылья и плачущие крики чаек. Пока она погрузилась в воспоминания, Маргад спокойно, с отстраненным выражением на лице изучал обочину дороги и отроги изломанных ущелий, обрывавшихся в море. — Ладно, отложим все эти разговоры и заботы на другое время и позволим себе небольшой праздник. Даже если бы дава не видела бездыханное тело служанки, она бы засомневалась в его искренности. Приятно смаковать победу, когда все опасности остались позади, чего нельзя сказать о ней самой. Или он не понимал такой простой истины или судил о других людях исключительно по себе. Когда экипаж пересек каменный мост, перед которым река обрывалась водопадом, и въехал в старинные башенные ворота, то оказался на небольшой площади перед укреплениями ветхого замка. На наклонном основании фортификационной стены в обрамлении лоз дикого винограда выделялся барельефный герб с изображенным на нем коронованным черепом. Это был символ бессмертной власти или могущества, полученного за счет чьей-то жизни. — Добро пожаловать в Ая, — ухмыльнулся Маргад. Для девушки эти слова прозвучали с другим смыслом — молодой человек перестал прятать от нее клыки под верхней губой. Не смотря на привкус опасности, весь день до самого вечера прошел прекрасно, а ожидание нового разговора с графиней придавало ему нервозную остроту. На Аэрин почти не обращали внимания, и лишь Маргад не отпускал ее далеко от себя и переводил для нее на эспаонский, когда Элизабет Гранд в абсолютной тишине перед собравшейся Семьей рассказывала последние новости и трагическую историю эмигрантов. Конечно, некоторые моменты, такие как происхождение Аэрин или отравление слуг, были пропущены. Да и кто эти люди, чтобы их упоминать? Девушка не показывала своего возмущения, скрывая его под бесчувственной маской светской львицы. В итоге графиня снискала уважение и так необходимые ей симпатии сочувствующих слушателей. Бесспорно, это был сложный и изящный в исполнении замысел, и можно спорить на что угодно, — не последний. После ужина Маргад проводил Аэрин к внутреннему дворику на верхнем ярусе, где между сетью балок перголы, и поросшими виноградом и плющом реечными решетками, разделяющими дворик на ячейки, скользили призрачные, постоянно меняющие форму мистические тени. А где-то наверху летучие мыши, вечные спутники вампиро, пищали под шепот водопада и виртуозную игру скрипок: фиеста была в самом разгаре. Молодой человек без объяснений оставил ее в одиночестве, и девушка долго смотрела на закрывшуюся за ним дверь. Еще с утра она не узнавала в нем того, кто приносил цветы и носил ее на руках. Разве два дня назад он прошел бы мимо дедушки с бабушкой, которых не видел ни разу в жизни? Оставил бы одну в темноте? Зачем и перед кем ему приходится изображать холодного и расчетливого терийского лорда? Она недолго оставалась наедине со своими тревогами. Раздались уверенные шаги, и к ней со сдержанной улыбкой приблизилась Элизабет, держащая в руке мерцающий фонарь. Для графини света было более чем достаточно, поэтому трепещущий на фитиле огонек предназначался для успокоения давы. — Тебе понравилось, как нас приняли? — Выше всяких похвал…. - в тон ответила ведьма. Графиня внимательно смотрела на нее и Аэрин смутилась. — Благодарю за все, что вы для меня сделали, госпожа… «И спасибо, что не отдали на завтрак сыну» — могла бы она добавить, однако благоразумно сдержалась. — Приятно слышать. Полагаю, Маргад уже посвятил тебя в наши планы. Элизабет всмотрелась в темноту, и продолжила: