К тому же аппарат стоял на треноге, а на полке – еще какое-то устройство. Туда отправилась пластина, после чего мужичок дал команду и нажал на кнопку. Фотоаппарат щелкнул, после чего устройство долго жужжало и выдало контрастную и четкую, но слегка желтоватую карточку нужного для паспорта размера. Довольный результатом мужичок выхватил у меня паспорт, капнул клеем и прижал фотографию за уголки. – Две минуты, подсохнет – и забирайте, – произнес он временами с любопытством на меня поглядывая. Но от вопросов он удержался, чему я был очень признателен. Клей высох и паспорт я мог безопасно забрать с собой. Мужичок кивнул и, снова зевнув, забрался в свой угол, явно намереваясь подремать еще. У двери меня поймал немец, расплывшийся в улыбке: – Все, получил? – спросил он, посмотрев на паспорт, который я сразу же сунул в карман. – Спасибо. Мне теперь предстоит работать на вас? – ответил я с нажимом на слово «работать». – Работать – сильно сказано, – Дитер отвел взгляд в сторону. – Работа – это для Карла. Я думаю, что мы с тобой будем сотрудничать редко, но плодотворно. Одного прошу, фройнде: не лезьте в неприятности. Я всем нутром чувствую, что вас тянет к ним. – Я постараюсь. – Славно! – ростовщик дернул рукой, словно хотел похлопать меня по плечу, но остановился. – Я сам тебя найду. Адрес помню. Счастливо! Мы покинули участок и разделились. Дитер отправился назад, в «Дохлого Удильщика», а я ловил трамвай до профессорского дома. Долго ждать не пришлось – здесь они ходили с завидной регулярностью. Пока мы занимались «делами», если их можно так назвать, давно минул полдень. Людей на улице меньше не стало, но вот трамваи стали более свободными. Даже катились они как будто бы легче. Мне даже повезло сесть. На всякий случай я проверил содержимое карманов. Деньги и паспорт были на месте. Теперь предстояло подумать насчет следующего шага. С документами и историей можно двигаться дальше. Только я думал, что репутация немца известна хорошо – не будет ли препятствием его организация в моем документе? Менять что-либо уже поздно и я, всматриваясь в дома, терпеливо ждал свою остановку. Подбельский встретил меня с улыбкой, явно ожидая хорошего и интересного рассказа о том, как я нахожу его Владимир. Но вместо этого я продемонстрировал ему паспорт. Профессор моментально помрачнел. – И где же вы его достали? А, вижу, Коняев. Далеко же вас унесло! И что, как вы его заполучили? – Просто уговорил, – улыбнулся я, но по виду Григория Авдеевича стало понятно, что верить он мне не собирается. В коридор вышла Анна: – Вам… Тебе все удалось? – Да, все получилось, но только… – Получилось! Как же! – профессор принялся размахивать руками. – В банк его взяли! Ха! – он развернул мой паспорт и громко прочитал: – «Банковский дом фон Кляйстера». С немцами связались! – Что в этом такого? – я отобрал документ обратно, пока профессор его случайно не повредил. – Нормальное место. – Любой банк – зло, – он ткнул мне пальцем в лицо. – Проценты, кредиты – грабеж! – Послушайте, я же не собираюсь буквально работать в банке. – Это же немыслимо… что? – вдруг осекся старик. – Как это, не будете работать? – Я устроился туда… фрилансером. – Кем? – кустистые брови профессора сошлись в одну линию. Девушка же терпеливо молчала. – Вольнонаемным, – с трудом подобрал я адекватный ситуации перевод. – Вольнонаемным, значит… У нас что, крепостное право? Сейчас все такие, вольнонаемные. – На полставки, значит. Не знаю я, как объяснить. Когда вызовут, тогда и пойду. А если справлюсь со всем быстро, то и работать там не придется. – В мафию попал… – простонал профессор и истерично икнул. – Неси воды, – попросил я Анну и подхватил сползающего по стене Подбельского. – Григорий Авдеич, все нормально. Никакая это не мафия. На самом-то деле профессор еще как был прав, только вот я не собирался с ним соглашаться. И вообще, может быть частное ростовщичество здесь было законным делом, так почему же мне считать, что это мафия? Принцесса вернулась с полным стаканом воды и силой сунула профессору в руку. Тот выпил и некоторое время стоял молча. – Идемте, профессор, вам надо прилечь, – ласково произнесла девушка и старик послушно отправился за ней в свой кабинет. – А ты иди в гостиную, – добавила она, но строгости в голосе я не услышал. Одному в пустой гостиной мне было неуютно. Слишком пусто и просторно. Или, быть может, я просто к такому не привык. Анна вернулась быстро. – Профессор спит. Просто переволновался. Ему нельзя, – сообщила она, а потом задала вопрос: – Что дальше? – То есть, ты не собираешься обвинять меня в порочащих честь связях? – Если бы это касалось меня, тогда любой дворник увидел бы в этом проблему. Ты можешь делать все, что угодно. Но раз я тебе доверилась, я хочу видеть результат. – Ты говорила про дядю, – напомнил я. – Теперь я могу к нему отправиться. Сергей Николаевич, так ты его называла? – Да. Он обычно уезжает к югу от города, бродит по Мещере, по болотам. – С размерами этого города Мещера не так уж и далеко. Не хочешь со мной? – Зачем? – Порадуешь дядю своим появлением, выяснишь, что происходит. Лично, сама. Представишь банковского служащего Абрамова. – И как ты это себе представляешь? – Придумаем что-нибудь. Ты же студентка. Я тоже. Собирайся – заодно профессор от нас отдохнет. А то его действительно удар хватит. Глава 34. Тяжело быть принцессой Идея была глупой. Откровенно глупой, потому что я совершенно забыл – принцессу никому нельзя показывать. Но воодушевленный первой и, что самое главное, легкой победой над бюрократией, я решил, что море по колено. Посоветовавшись с девушкой, мы решили, что лучше будет взять экипаж. Отчасти, я ради удобства. Мещерские дебри неблизко, и вряд ли туда удобно добираться с пересадками. Отчасти ради безопасности – вдвоем проще сесть сразу же у самых дверей и отправиться к месту назначения. Вопрос оказалось уладить довольно легко. Девушка убедила меня, что у дяди всегда бывают гости, поэтому нам не понадобятся средства на еду, а потому стоимость поездки в десять рублей – половину того, что у меня было в карманах – прозвучала не так жутко. Принцессе оказалась на редкость деятельной. Сперва она позвонила в усадьбу и уточнила, действительно ли ее дядя гостит там. Получив от прислуги утвердительный ответ, она ничего не сказала о собственном имени и стоит ли ее записывать в лист ожидаемых гостей. Затем девушка нашла в каталоге номер телефона и оформила заказ на экипаж. Потому, закончив с делами, села на диван и в нетерпении закусила ноготь. – Не могу ждать, – сказала она, глядя в пустоту. – Чем больше я думаю о происходящем, тем более непонятным мне все кажется! – Ты почти ничего не рассказывала о том, как все началось. Расскажи сейчас. Заодно пальцы останутся целыми. Принцесса сунула ладонь под бедро, а взгляд тут же приобрел осмысленность. Пара карих глаз пристально уставилась на меня: – Чего ты хочешь знать? – Как все началось, – повторил я, вздрогнув от вида принцессы. Сейчас она казалась ненормальной. Помешанной. И хотя ее каштановые локоны все так же спадали на изящные плечи, а одежда, пусть из нашего мира, оставалась опрятной, что-то делало ее похожей на психа. – Я почти ничего не помню, – ответила Анна. – Где ты была, когда тебя схватили? – Я даже не помню, чтобы меня хватали. Просто очнулась в темноте. Какая-то комната, очень маленькая. Мне дали одежду – наподобие этой. Прежнюю сменили перед тем, как увезти к тем братьям. – И ты не слышала никаких имен, никаких мест? – продолжил я допрос, стараясь уловить что-нибудь необычное. – Нет, при мне всегда молчали. Братья молчали. Тот, с кем я была – тоже. Он пару раз заходил в комнату, но всегда держал лицо скрытым от меня. – Значит, ничего не знаешь. – Прости, – она опустила голову. Времени до прибытия экипажа оставалось немного. Мы проведали профессора и коротко поведали ему о своем плане. Сил сопротивляться у него не было, и он лишь покивал нам вслед. Просить у него еще денег на всякий случай я не стал. Экипаж с пристойным кучером средних лет, в кепке и пиджаке без пуговиц, ждал нас у подъезда. Поскольку Анна в джинсах и мешковатом бесформенном свитере выглядела скорее как парень, мы раздобыли среди вещей Арсентия летнюю кепку. Под нее спрятали локоны и, если не присматриваться, то издалека принцесса стала совсем на себя непохожа.