— Саша у себя в комнате, — кивнула женщина. — А зачем вам с ним-то говорить? По-моему, и так все ясно. Я вам его слова передала, к чему мальчика лишний раз травмировать? Ему и так несладко пришлось… — Мне нужно знать все детали, — заявила я. — Это необходимо для того, чтобы дело обернуть в вашу пользу. Нам же надо доказать виновность Чекулаевой, верно? А для этого нужны показания пострадавшего, то есть Саши. — Ну, если это необходимо… — с сомнением проговорила Екатерина. — Саша у себя в комнате, пойдемте за мной… Женщина провела меня по столь же ослепительному коридору и открыла белоснежную дверь в комнату своего сына. Я вздохнула с облегчением — хотя бы это помещение выглядело жилым, не то что кухня и прихожая. Комната чистая, но не такая стерильная, как остальные: нормальная кровать, письменный стол с компьютером прямо напротив кровати. По компьютеру шли какие-то мультфильмы, а мальчик на кровати полулежал и с интересом смотрел в экран. Его левая нога была перебинтована, но по виду парнишки невозможно было сказать, что он так страдает, как следовало из слов его матери. Наоборот, Саша казался вполне довольным жизнью — он даже не услышал нашего появления, настолько был поглощен событиями, разворачивающимися на экране. Только когда Екатерина громко позвала сына, тот повернулся с выражением крайнего недовольства на лице. — Мам, ну чего? — рассерженно спросил он. — Тут самая интересная серия идет, можно я досмотрю? — Саша, я сейчас поставлю твой мультсериал на паузу, — строго сказала Екатерина. — С тобой поговорить хотят. Потом досмотришь. — Я хочу сейчас смотреть! — заныл Саша. — Поговори сама! Я ее не знаю! Последняя фраза явно относилась ко мне. М-да, малоприятный ребенок, что тут скажешь… Ни намека на вежливость, ни почтения к взрослым. Екатерине явно надо побольше внимания уделять воспитанию своего сына… — Саша, здравствуй, — сказала я вежливо, но твердо. — Я хочу поговорить с тобой по поводу происшествия в бассейне. Расскажешь мне, что случилось? Как ты сломал ногу? — Я маме рассказывал, — буркнул мальчик. — Я хочу досмотреть фильм! — Екатерина, оставьте нас, пожалуйста, — тихо обратилась я к матери юного эгоиста. — При вас ребенок стесняется, я умею находить общий язык с детьми. Екатерина посмотрела на меня с явным недоверием, очевидно, собираясь отказать мне в моей просьбе. Однако я опередила ее: — Вы же хотите получить компенсацию за ущерб и добиться справедливого наказания для Чекулаевой? Правильно я думаю? — Хорошо, — наконец кивнула женщина, а потом обратилась к сыну: — Саша, я выйду, поговори, пожалуйста, с Евгенией Максимовной! И, не дожидаясь очередного возмущенного протеста ребенка, она вышла из комнаты. Я, напротив, подошла вплотную к кровати с недовольным Сашей и бесцеремонно уселась на стул. — Итак, Александр, — начала я сурово. — Мне все известно, так что отпираться бесполезно. Ты ведь не хочешь, чтобы твоя мама узнала правду, так я понимаю? Представляю, как она будет рассержена! Я импровизировала на ходу, делая ставку на свое знание психологии капризных, избалованных детей. Я понятия не имела, как произошел несчастный случай с Сашей, однако прекрасно понимала, что мальчишка врал матери. Надежда ведь говорила, что она дождалась ухода всех детей и только потом отправилась на перекур. А я скорее верила ей, нежели этому чересчур наглому ребенку, и делала ставку на внезапность своих обвинений. Как оказалось, я не прогадала — Саша слегка побледнел, однако старался держаться по-прежнему самоуверенно. — Ничего вы не знаете! — заявил он. — Вас не было в бассейне, вы все врете! — Не я вру, а ты, — парировала я. — Да, меня в тот день в бассейне не было, однако я разговаривала с теми взрослыми, которые плавали в то же время, что и ты. И им у меня есть основания верить — все пятеро человек не могут лгать, верно? Если ты когда-нибудь смотрел по телевизору детективные сериалы, то знаешь, что сыщики допрашивают свидетелей и на их показаниях делают предположения о преступлении. Так вот, показания у меня есть, имеется и преступник — то есть ты, Саша! И твое преступление в том, что ты нагло соврал сначала своей матери, а теперь пытаешься обмануть меня. Но имей в виду, меня обвести вокруг пальца у тебя не выйдет — я и не такие дела распутывала, меня не проведешь! Саша побледнел еще сильнее, но при этом продолжал отпираться: — Да ничего вы мне не сделаете! Не буду я с вами разговаривать! — Хорошо, — легко согласилась я. — Тогда я рассказываю все твоей матери, а если она не поверит, то устрою ей очную ставку со всеми пятерыми свидетелями. И как ты думаешь, кому она поверит? Ребенку-врунишке или взрослым людям? Ты сам выбрал, что ж, бывай здоров! Я встала со стула и демонстративно направилась к двери из Сашиной комнаты. За спиной я услышала, как дернулся мальчишка, вероятно, забыв про больную ногу. Я слегка приостановилась, точно дотрагиваясь до ручки двери, собираясь ее повернуть, и в тот самый момент Саша тихо проговорил: — Не говорите маме… Она ругаться будет, но я правду почти всю ей сказал… Я медленно повернулась и, по-прежнему со строгим выражением лица, произнесла: — Всю, да не совсем. Но, если мне расскажешь все, как было на самом деле, так и быть, не стану тебя выдавать. Итак, решение за тобой. Я все равно все знаю, мне просто хочется услышать от тебя правду. Это тебе нужно в первую очередь, а не мне. — Я так и сказал маме, как было, — несчастным голосом произнес мальчишка. — Я в бассейне поскользнулся… Я, правда, упал не во время занятия, а после… Я в бассейне ключ от своего шкафчика забыл, и после душа мне пришлось возвращаться обратно. А мама очень ругается, когда я что-то забываю, поэтому я ей и сказал, что так долго наверху был, потому что поскользнулся и долго шел… А я не специально, там ведь было на полу что-то разлито, я удивился даже… Случайно наступил, упал, и вот… Спешил, потому что, наверное, доску приносил… — Какую доску? Куда приносил? — поинтересовалась я. — Ну, тому дяде, вы, наверное, его уже расспрашивали, — пояснил мальчик. — Меня же дядя попросил ему другую доску дать, черную. Зеленая лежала, но она для детей, а дяде нужна была взрослая. Он тетеньку ту, которая возле досок стояла, наверное, побоялся спрашивать, а меня не побоялся. Если бы он ее попросил, то она бы, наверное, упала, а не я… — А напомни-ка мне, что там за дядя с тетей были? — Я сделала вид, что просто уточняю детали. — Ты их знаешь? — Ну, видел пару раз в бассейне, — пожал плечами Саша. — Только как их зовут, не знаю, они же старые. Ну, дядя не совсем старый, он такой… Ну, не старый, в общем. Как вы, наверное. «Ну-ну, спасибо за комплимент», — подумала я. Вслух спросила: — А тетя — она как твоя мама? По возрасту, я имею в виду? — Не знаю даже… — задумался Саша. — Мама, она, конечно, не старая. Она ведь мама, правильно? А тетя… Да, наверное, она старая, но не как бабушка. Что ж, не очень определенное описание. Будем считать возраст мужчины примерно от двадцати до двадцати пяти лет, а вот с женщиной я пока затруднялась понять, к какой возрастной категории ее отнести. — Хорошо, — кивнула я. — Можешь вспомнить, как выглядела тетя? Высокая она или низкая, толстая или худая? В какой купальник была одета, какая шапочка у нее на голове была? Очки — были или нет? Саша задумался. Через несколько минут он неуверенно проговорил: — Купальник красивый был. Яркий такой, цветной. И шапочка как у меня, только цвет не помню. — То есть шапочка — не для душа, а спортивная? — уточнила я. Саша кивнул. — А очки были? — продолжала я свои расспросы. На этот раз мальчик ответил сразу же: — Были. Тренер обычно их мне дает, а в тот раз у меня были сиреневые, она сказала, что те, в которых я плаваю, другая тетя взяла. Я сиреневые не люблю, мне больше белые нравятся. Белые прикольные, я в них как Бэтмен выгляжу, а в сиреневых — как девчонка… Но Надежда Викторовна сказала, что тетя — старше меня и ей надо уступать, поэтому тетя, наверное, все-таки старая… Но когда я поскользнулся, тетя та напугалась, мне помогла подняться, а дядя тоже из бассейна вылез и мне помог до раздевалки дойти. Больно было, но я не знал, что ногу сломал, это потом в больнице сказали. И гипс наложили. Зато теперь в школу можно не ходить, еще бы и репетиторов если не было — вообще красота была бы! — Саша, а ты сказал, что на полу было что-то разлито, так? — прервала я мальчика. — Не помнишь, что? — Да не знаю, может, кто пролил что… — пожал плечами тот. — Масло какое-то, только розовое. «Аннушка разлила масло», — вспомнила я произведение Булгакова «Мастер и Маргарита». Только кто в бассейн принесет на занятие бутылку подсолнечного масла? Ага, некто закупился пузырьком жарить пирожки, принес с собой и нечаянно разлил его на дорожке. Как же, так я и поверила… — Скажи, а твоя мама шлепки, в которых ты в бассейне ходишь, мыла после того случая? — поинтересовалась я. Саша снова пожал плечами: — Не знаю, вряд ли… Зачем их мыть-то? Они и так чистые… — Хорошо, спасибо за правдивые ответы, — поблагодарила я ребенка. — Больше ничего не вспомнил странного, что произошло в тот день, когда ты ногу сломал? Саша задумался, потом отрицательно покачал головой: — Нет, вроде ничего такого больше не было… — Если вспомнишь что-то, скажи обязательно, — попросила я. — Что ж, выздоравливай и постарайся поменьше врать маме. К добру это не приводит. Хорошо? — Хорошо, — уныло пробормотал ребенок. Запнулся на секунду, потом тихо, смущенно спросил: — Только… только вы ведь маме не скажете, правда? Вы ведь обещали… Не говорите ей, что я ключ от шкафчика забыл, а то она сильно ругаться станет… Она терпеть не может, когда я вещи забываю, всегда меня за это ругает… Даже сильнее, чем за тройки… Я посмотрела на ребенка с жалостью. Конечно, сперва он мне показался наглым и избалованным, но сейчас мне искренне стало жаль его. Ведь и врал парень не со зла, а из-за страха перед реакцией матери. Подумаешь, ключ забыл в бассейне, эка невидаль… На месте Екатерины я точно бы не стала устраивать из-за этого скандала. Но, как говорится, в чужой монастырь со своим уставом не лезь. Вслух я проговорила: — Я свои обещания выполняю. Ты мне все рассказал, за это я тебя не выдам, успокойся. Саша кивнул с явным облегчением и проводил меня взглядом. Вероятно, раздумывал, не обманываю ли я его и не побегу ли сейчас со всех ног докладывать матери о его рассеянности. Екатерина сидела на табурете в кухне. Увидев меня, она поднялась со стула.