— Тирни не любит операций под прикрытием, — сказала она. Лэму показалось, что этот разговор она много раз прокручивала в голове. — При первой же возможности она разгонит департамент Операций и вдвое увеличит число сотрудников Центра правительственной связи. Дистанционный сбор разведданных. С соблюдением всех требований техники безопасности. — Будет меньше риска для жизни агентов, — сказал Лэм. — Будет меньше агентов. И не делай вид, что ты на ее стороне. Она отдаст все ваше поколение на растерзание Комиссии по установлению истины и примирению. Извинится за все ваши тайные операции, а потом в обнимку с вашими врагами будет позировать перед камерами. — Перед камерами… — повторил Лэм и сказал: — Боже мой, да ты ведь не шутишь. — Знаешь, что говорилось в ее последней служебной записке? Что кандидаты на посты вторых заместителей должны прослушать внутриконторский курс пиара. Чтобы быть готовыми к непосредственному общению с клиентами. — К общению с клиентами? — К общению с клиентами. Лэм покачал головой: — У меня есть нужные люди. Можно ее того… убрать. Она легонько коснулась его колена: — Очень любезно с твоей стороны. Это будет наш запасной план. Оба умолкли. Она докурила сигарету, затоптала окурок каблуком и вздохнула: — Ну что, посмеялись, и хватит. Или ты все-таки скажешь, что пошутил? Мельком посмотрев на него, она поняла, что так легко не отделается. Взглянула на часы. — Тогда выкладывай. Лэм рассказал ей свой план. — Котсуолдс? — спросила она. — А что такого? Это же не операция против «Аль-Каиды». — Ты бы ее по-любому провел. Зачем тебе понадобилось меня об этом уведомлять? Лэм сурово посмотрел на нее: — Я понимаю, ты считаешь, что мне крышу снесло. Но я не такой дурак, чтобы проводить операцию на своей территории без разрешения Риджентс-Парка. — А если серьезно? — Ты бы все равно о ней узнала. — Тоже верно. Ты уже догадался, кто из твоих новичков мне докладывает? Его лицо осталось невозмутимо. — Только не устраивай мне цирк, — сказала она. — Цирк? Этот тип убил одного из наших. Если мы допустим подобное без комплексной проверки, или как там это сейчас называется, без выяснения того, кто, что, зачем и почему, то мы не только не справляемся со своей работой, но и подводим наших людей. — Боу давно был не из наших. — Так не бывает, и ты это прекрасно знаешь. Она вздохнула: — Да, знаю. Зато не знала, что ты прекрасный оратор. — Она задумалась. — Ну хорошо. Готовый комплект документов у нас найдется, из старых. Его можно будет использовать, не привлекая особого внимания. Не самый надежный, но ты же не засылаешь агента в тыл врага. Заполни форму двадцать два «эф», мы проведем ее по бухгалтерии, как расходы на создание архива. В конце концов, ты исследуешь историю древних веков, чисто архивные изыскания. — Мне все равно, откуда ты возьмешь деньги. Хоть из наличной кассы. У меня в заднице не свербит. Чтобы проверить это заявление, он почесал означенное место. — О господи, — вздохнула Диана и добавила: — А после этого мы с тобой в расчете, так? — Ага. — И не трать рабочее время понапрасну, Джексон. Лэм, в неожиданном приступе тактичности, сообразил, что иногда полезно оставить последнее слово за собеседником, и ничего не сказал. Вместо этого он посмотрел ей вслед и вознаградил себя ленивой ухмылкой. Он обзавелся Конторским прикрытием. И даже операционным бюджетом. А если бы он рассказал ей всю правду, то не получил бы ни того ни другого. Он вытащил из кармана мобильник и позвонил в Слау-башню. — Ты еще там? — Да, поэтому отвечаю на звонки… — Двигай на Уайткросс-стрит. И бумажник не забудь. Он захлопнул телефон-раскладушку и поглядел на непоседливую утку, которая вернулась и теперь спланировала на зеркальную воду канала, разбив отраженное в ней небо, но только на миг. Потом все снова собралось воедино: небо, крыши, провода над головой, все на местах, в полном порядке. Хо бы это заценил. 7 — Ну ты и копаешься, — сказал Лэм. Ривер, который приехал первым, привык к Лэмовым выходкам. — А для чего я взял кошелек? — Чтобы угостить меня поздним обедом. Ривер пришел к выводу, что с момента раннего обеда прошло много времени. Рынок уже закрывался, но еще работали ларьки, способные обеспечить карри и рисом целую армию, а потом накормить ее пирогами до отвала, так чтобы она с места не двинулась. Ривер купил курицу по-тайски и лепешки наан, потом вместе с Лэмом отыскал свободную скамейку у церкви Святого Луки. Вокруг выжидающе собрались голуби, но вскоре отчаялись и разлетелись. Наверное, узнали Лэма. — Ты хорошо знал Дикки Боу? — спросил Ривер. — Не очень, — буркнул Лэм с набитым ртом. — Но свечку за упокой поставишь. Лэм смотрел на него, методично жуя, и жевал так долго, что это выглядело саркастично. Наконец он проглотил пережеванное и сказал: — Ты раздолбай, Картрайт. Мы с тобой оба это знаем. Иначе ты бы не был слабаком. Но… — Меня подставили. А это другое. — Вот раздолбаев-то как раз и подставляют, — объяснил Лэм. — Позволь мне закончить? — Да-да, пожалуйста. — Ты раздолбай, но все еще в игре. Поэтому если в один прекрасный день ты умрешь, а я не буду слишком занят, то, может быть, тоже поспрашиваю. Проверю, нет ли каких подозрительных обстоятельств. — Я глубоко тронут. — Я сказал «может быть». — Лэм рыгнул. — Дикки был бегунком в Берлине. А если ты воевал бок о бок с товарищем, то обязан проследить, чтобы на его могильной плите выбили правильную надпись. Не «откинул копыта», а «убит в бою». Неужели дедуля тебе это не объяснил? Ривер вспомнил, как в прошлом году Лэм на миг стал прежним, тем самым, кто воевал на той войне. Поэтому, хотя теперь Лэм был ленивым жирным стервецом, Ривер ему доверял. С другой стороны, ему не понравилось уничижительное упоминание деда, поэтому он сказал: