Время было не такое уж раннее, рынок наполнялся пародом, торговля набирала силу. Ковешников и Малков неторопливо жевали соленую рыбку, пили из граненых стаканов теплую воду, поглядывая на часы. Близ парикмахерской пока никого не было видно. От ступенек крыльца, так же как и от мокрого асфальта, поднимался легкий пар; отсвечивая на солнце, блестели стекла окон… Мирная утренняя картина, незамысловатая, ничем не отягощающая душу. Однако нелегко было на душе у Ковешникова и Малкова. Первой к парикмахерской подошла полная пожилая женщина в синем халате. Ковешников окликнул ее: — Салям, Эльяр-джан! — Салям, начальник! — Не спеши, посиди с нами. — И протянул ей кисть винограда. — Ай, на работу надо, опаздываю, — взяв виноград и покосившись на Малкова, сказала Эльяр. — Еще пятнадцать минут до работы, — сказал Яков Григорьевич. — Его не опасайся, скажи лучше, Айгуль не заходила домой? — Не была… Получив разрешение говорить, Эльяр с горячностью затараторила: — С этого иностранца все у нас началось! Пришел к нам, да?.. В красивом шелковом костюме, да?.. Таком кремовом… — Чесуча называется, — подсказал Малков. — Верно, чесуча, — покосившись на него, согласилась Эльяр. — Пощупала — легче шелка!.. — Давай про иностранца, про чесучу потом, — напомнил Ковешников. — Как он выглядел, что говорил? — А я про кого?.. Такой высокий, красивый, здоровый, ужас! Говорил, как все: «Постричь, побрить, голову помыть, массаж сделать…» Сел к Айгуль, хотя очередь была к Саодат. Наверное, Айгуль понравилась ему. Такого бы ей жениха: денег — куча, Айгуль красненькую отвалил! Мне, за то, что шляпу ему подала, — трешку… — Опять ты про красненькую. Про жениха рассказывай. — Я и рассказываю… Айгуль ужасно старалась: стригла, брила, голову ему в кабине вымыла, все, что заказал, сделала по высшему классу: массаж, лосьон, пудру!.. Он расплатился, а потом спрашивает: «Как пройти на Текинский базар?» Я возьми и скажи: «Базар вон, из окна видно!..» Он поворачивается ко мне и по-нашему отвечает: «Не с тобой разговаривают. Она покажет!» У меня внутри все так и остановилось, сердце оборвалось! Яваш-яваш[33] и в сторонку, стою, помалкиваю… А он улыбнулся Айгуль и говорит: «Мне цветочный магазин нужен, покажите, пожалуйста…» Сам смотрит на Айгуль. Пошли они… Ладно, думаю, раз человек хорошо заплатил… Пусть, думаю, идут… Вернулась Айгуль через полчаса, — продолжала Эльяр. — Мы ее не узнали: совсем другая, как с похорон. «Что такое? — спрашиваем. — Обидел он тебя?» Она говорит: «Никто не обидел. Брат Рамазан телеграмму принес, на базаре его встретила…» Показывает бланк. Своими глазами читала: «Срочно вылетай, больше суток ждать не могу. Василий…» Это ее жених телеграмму прислал. На курорте в Байрам-Али познакомились. Думала, ухаживает так себе. А он ей предложение сделал. Махмуд-Кули-ага против, а без отца, говорит, решать не смею… Вот так, не смела, не смела, а потом — села в самолет и к жениху улетела!.. Ковешников и Малков только переглянулись. Эльяр вскочила с места и, одергивая на себе халат, заторопилась к парикмахерской: — Мои Нелли и Саодат идут! Не надо, начальник, чтобы нас вместе видели. — Погоди, — остановил ее Ковешников. — Я просил тебя Махмуду-Кули сказать. Передала? — Все, как ты велел. — Придет? — Скоро будет. — Сагбол, Эльяр-джан! В долгу не останусь. Делай и дальше, как я велел. Ты нас не знаешь, мы — тебя. — Ладно. Это и мне по душе, было бы им хорошо. — Всем будет хорошо. Эльяр скрылась за дверью парикмахерской. — Все понятно, товарищ капитан? — спросил Ковешников, когда та ушла. — Понятно, что нас опередили, — ответил Малков. — Не Алибек Тангры-Берды, а этот самый Хорст дело сделал… — Вы, я вижу, тут и разведку провели, — сказал капитан. — Разведку мы вместе проводим, и еще неизвестно, какие будут результаты, — ответил Ковешников. — Правда, некоторые предварительные сведения получил. Только Эльяр, — он кивнул в сторону парикмахерской, — натура художественная и с воображением: из того, что скажет, половину надо отсеять, а другую половину переосмыслить. — И что останется? — Тот самый кроссворд, который нам с вами придется решать. — А кто такая Эльяр? — спросил капитан. — По штату уборщица, по призванию — «министр информации и связи Текинского базара». Знает все про всех! — Достойная особа… И вы ей доверяете? — Только в необходимых пределах, решая проблемы, кто за кого замуж выйдет. — О том, что послали ее за Махмудом-Кули, вы мне ничего не сказали, — упрекнул капитан. — Ну… Прежде всего — это приказ генерала, а об атом приказе вы знали. А потом, если бы Махмуд-Кули отказался или если бы его не нашли, что бы мне сказали? — А вы считаете, он захочет прийти? — Захочет или не захочет, а придет. Вокруг Айгуль — мы как в воду глядели — такая каша заваривается, деваться Махмуду-Кули некуда. — Пора и нам в парикмахерскую, — поднялся капитан. — Только ни о чем их не спрашивайте. Они сами все расскажут. — Спрашивать не буду, поскольку вы говорите на их родном языке… Капитан замолчал: со стороны рынка подошли с хозяйственными сумками в руках две молодые женщины. Обе — черноволосые, с белыми лицами, отлично знающие секреты косметики. Подходя к парикмахерской, издали поздоровались с Ковешниковым, окинув его и капитана любопытными взглядами. — Как зовут мастериц? — спросил Малков. — Одну — Нелли, другую — Саодат. Пропуская Ковешникова вперед, капитан взошел по ступенькам крыльца в парикмахерскую. Женщины не сразу обратили на них внимание, восприняли, скорее, как помеху, а не как клиентов. Все три говорили одновременно, не слушая друг друга, усиленно жестикулируя, поминая имена Айгуль и Махмуда-Кули. Ковешников вежливо покашлял: — Можно?.. Салям, Нелли, салям, Саодат, Эльяр… Кажется, не вовремя пришли? — Садитесь, дорогие, обслужим, — ответила Саодат, продолжая оживленно говорить с подругами. Оба сели в кресла, откинулись на подголовники. Нелли и Саодат привычным движением набросили на них белые простыни, заправили вокруг воротников. — Что будем делать? Бриться, стричься?.. — И то и другое… Уловив мгновенную паузу в разговоре женщин, Ковешников спросил: — А почему Айгуль-ханум по Текинке гуляет, на работу не идет? Наверное, поссорились? Женщины мгновенно замолчали и только переглянулись между собой. — Какая Текинка, дорогой? Айгуль-ханум сейчас по Петропавловску-Камчатскому гуляет! — Что так далеко? Почему Камчатка? — удивился Яков Григорьевич. — К жениху поехала, отцу, матери не сказала, только письмо оставила… Вон Эльяр уже была у ее родителей, они ничего не знают, сказать, куда дочка девалась, не могут… — Надо же! — безразличным топом произнес Ковешников. — Значит, я какую-то другую молодую баджи, похожую на Айгуль, на Текинке видел. — Это ты правильно говоришь, другую, — подтвердила Саодат. — Ну и как, хороший человек жених Айгуль? — спросил Ковешников. — А кто знает? Больной, наверное почками, как Айгуль. На курорте в Байрам-Али почки лечил, там и познакомились. Айгуль путевку от профсоюза давали. Погуляли, разъехались, а потом присылает телеграмму: «Приезжай, дорогая, будем жениться!» — Ну, так все хорошо! Раз предложение сделал, значит, серьезный человек! Старый или молодой?..