— Ну вот и хорошо, — словно закрывая тему, сказал капитан. Обратившись к начальнику райотдела Крамаренко, распорядился: — Выведите задержанных, пусть опознают труп. Сергеев поднялся на колесо полуторки, заглянул в кузов. Милиционер, охранявший труп, откинул край плащ-палатки, под которой лежал Беспалько-Хрыч: его покалеченная рука, испитое лицо. На груди темнеет входное отверстие от пули со следами ожога: Хрыч был убит выстрелом в упор. Видно, серьезное задание у Гайворонского, если, убрав свидетеля, в котором, судя по всему, лейтенант сомневался, не побоялся стрелять в открытой степи. Хотя… Мало ли кто стреляет в степи в военное время? В кузов полуторки поднялась Коломейцева, методично и последовательно принялась за свою работу, обследуя труп, делая записи в блокноте, сфотографировав Хрыча несколько раз. «Работать она умеет, — подумал Сергеев. — В обстоятельности и добросовестности ей не откажешь». — Этот вас встретил? — спросил капитан у задержанных. Все трое — Галя Верболес, Иванов и Петр подтвердили: — Он… — Кажется, убитый вам тоже знаком? — глянув на Сергеева, спросил Мещеряков. — Еще как! — ответил Сергеев. — Своего рода знаменитость в уголовном мире… Сам подумал: «Если даже Хрыч со своим звериным чутьем и мгновенной реакцией сплоховал и попал под пулю „лейтенанта“, нетрудно догадаться, чего стоит сам Гайворонский… Какое у него задание? Куда он пойдет? Какие сведения получил от „самого“ и кто этот „сам“? Где его искать?» В конце улицы появилась запыленная эмка; подпрыгивая на ухабах и не снижая скорости, подкатила к крыльцу райотдела. Из легковушки вышел армейский командир, восточного типа, с двумя шпалами в петлицах, представился: — Командир второго истребительного батальона 10-й дивизии НКВД майор Джегурда. Когда присутствующие в свою очередь назвали себя, майор сказал: — Счет времени у нас на минуты. Согласно ориентировке из вашего управления, батальон развернут, оцепление блокирует весь этот район, начинаем прочесывание. Мне сказали, что внесены дополнительные коррективы: в степи найден труп проводника, встречавшего парашютистов. Подъехала еще одна машина — ЗИС-5, в кузове ее Сергеев увидел красноармейца, в котором с удивлением узнал… Николая Рындина. — А вот мой крестник, — подзывая жестом Кольку, сказал Сергеев. — Лучше его никто не сможет опознать убитого. Николай спрыгнул на землю и, как это полагается по уставу, подошел к командирам строевым шагом, вскинул руку к пилотке: — Товарищ майор, разрешите обратиться к старшему лейтенанту? Получив разрешение, официально доложил: — Хрыч это, по фамилии Беспалько. Я его еще из кузова ЗИСа увидел. Тут и думать нечего — он… А я, как только узнал от своего ротного, что и вы здесь, попросился в машину, хоть повидаться, думаю, может, и я на что пригожусь? — Вот и пригодился, — ответил Сергеев, не подозревая, насколько эта встреча осложнит в самом недалеком будущем его собственную жизнь. — Лейтенант Скорин, — представил майор Джегурда выскочившего из кабины ЗИСа и подошедшего к ним ротного командира Николая. — На этом участке развернуто его подразделение, прочесывает район, прилегающий к шоссе. Майор глянул недовольно на Рындина, тот козырнул и отошел к машине, улыбаясь Сергееву, явно сожалея, что им не удалось поговорить. — Какие будут дополнительные соображения в связи с усложнившейся обстановкой? — спросил майор. Сергеев промолчал, Крамаренко со Скориным ждали, что скажут старшие командиры, в первую очередь Мещеряков. — Насчет корректив, — сказал капитан, — операция спланирована и утверждена. Задача — локализовать диверсанта Гайворонского, выловить дезертиров. — Дезертиры-то преимущественно новобранцы, — заметил Сергеев, — вряд ли окажут серьезное сопротивление. А вот Гайворонский весьма опасен. Хватит ли решимости у бойцов вашего батальона стрелять, когда он пойдет на прорыв? — На войне — хочешь не хочешь — приходится стрелять, товарищ старший лейтенант, — ответил Джегурда. — Отдан приказ: кто упустит преступника, пойдет под трибунал. — Введите прибывших командиров в курс дела, — сказал Мещеряков начальнику райотдела Крамаренко. — У нас счет времени и вправду на минуты, — отозвался тот. — Километрах в пяти отсюда, где проселочная дорога выходит на шоссе, есть хуторок. Собака тянет по следу прямо туда. Машиной — не более десяти минут, мигом доскочим, а поддержать наряд с собакой было бы нелишне… — Извиняйте, товарищи командиры, — послышался нетвердый голос. Все оглянулись: два старика, сидевшие с берданками в руках на завалинке, поднялись. Один из них — с Георгиевским крестом на груди, сивоусый, с выгоревшими на солнце бровями, прокаленным до кирпичного цвета лицом — жестом подзывал к себе лейтенанта Крамаренко: — Слышь, Гришка, поди сюды, чего скажу. — Говорите всем, мы тоже послушаем, — ответил за лейтенанта Мещеряков. — Та не… Я Гришке… Той диверсант, шо вы шукаете, пиде до Мокрой балки. Другого ходу йому нема. — А где Мокрая балка? Вы можете показать? — спросил майор и раскрыл планшетку с картой. — А на пивничь, — даже не глянув на карту, ответил старик и махнул рукой в сторону севера. — Собака тянет наряд по следу почти точно на восток, — сказал Мещеряков. — Вот на карте и хуторок, что вы говорили, возле шоссе. Так что, я думаю, надо ехать на помощь вашему наряду. Все заняли места в полуторке и эмке, обе машины, переваливаясь на ухабах, выехали за пределы райцентра. То, что произошло в следующие полчаса, отложилось в памяти Сергеева тяжким укором совести, сознанием неотвратимого стечения роковых обстоятельств. Когда отъехали уже довольно далеко от села, Крамаренко, стоявший рядом с Сергеевым в кузове, опираясь о крышу кабины, с тревогой оглянулся, издал невнятное восклицание. — Что стряслось? — спросил Сергеев. — Дед Трофим, кажется, прав, — ответил лейтенант. — Что-то есть в этой балке. Сергеев тоже оглянулся и увидел мотоцикл с коляской, тянувший за собой густой шлейф пыли в сторону от дороги, по которой они сейчас мчались к уже видневшимся в знойном текучем мареве белым домикам хутора. — Если прав дед Трофим, — сказал Сергеев, — то как быть вот с этим? — он показал вперед и в сторону на бегущие вслед за собакой на длинном поводке две фигуры в такой знакомой милицейской форме. — А черт его знает, как, — ответил Крамаренко. — Но и на мотоцикле дед Трофим со своим внуком Петькой так просто в степь не поедут. А направляются они прямо к Мокрой балке. — Петька-то откуда взялся? Да еще с мотоциклом? — спросил Сергеев. — Ездил в соседнюю станицу через степь… Может, заметил в Мокрой балке дезертиров? — Почему называется Мокрая балка? — Там родники. И в жару не пересыхают. Потому дед и решил, что Гайворонский обязательно должен выйти к роднику. — Если знает эти места, — резонно заметил Сергеев. — А вот это Хрыч мог подсказать, еще и планчик начертить, — ответил Крамаренко. В это время эмка обошла полуторку, в кузове которой ехали Сергеев и Крамаренко, подпрыгивая на ухабах, помчалась к шоссе. — Майор Джегурда решил лично помочь нашему наряду, — сказал Сергеев. — Но в общем-то, как только справимся здесь, надо бы поехать и узнать, что там, в вашей Мокрой балке? Сквозь пылевую завесу, поднявшуюся вслед за проскочившей вперед легковушкой, Сергеев увидел, как собака, схватив след верхним чутьем, потянула милицейский наряд к хутору. За низкими домиками, прятавшимися в группе пирамидальных тополей, виднелось накатанное шоссе, размытое маревом миража, словно кто полил его водой. Последующие события развернулись на глазах у Сергеева и его спутников за считанные секунды. С расстояния примерно трехсот метров они увидели, как от крайней хаты, когда проводник с собакой были уже недалеко, метнулась к шоссе плотная фигура в военном обмундировании о солдатским вещмешком за плечами, пересекла открытое пространство и, повиснув на кузове машины, прицепилась к заднему борту катившегося через хутор грузовика. — Гайворонский? — спросил Сергеев у стоявшего рядом парашютиста Иванова. Тот отрицательно мотнул головой: — Не он. Какой-то хлопец-новобранец. Тоже здоровый, а только Гайворонский будет куда складнее. Из кабины донесся голос Мещерякова: — Нажмите, водитель! Квалифицированный разведчик уходит! Водитель нажал, стоявшие у кабины Сергеев и Крамаренко с Ивановым едва не вылетели из кузова. Все трое увидели, как майору Джегурде на своей эмке удалось обогнать грузовик и метрах в пятидесяти от него развернуться поперек дороги. Шофер ЗИСа нажал на тормоза, едва избежав столкновения, распахнул дверцу и, озадаченный, выскочил на дорогу. К нему уже подбегал с пистолетом в руке Джегурда. Одним махом влетев в кузов, направил оружие на и не думавшего сопротивляться «квалифицированного разведчика». Полуторка остановилась за ЗИСом, и Сергеев увидел, что преследуемый никак не может быть командиром диверсионной группы, хоть и напялил на себя офицерские сапоги и с чужого плеча обмундирование с лейтенантскими кубарями в петлицах. Крупный, но рыхлый парень с детским, круглым лицом стоял, высоко подняв руки, и трясущимися губами не мог выговорить даже «мама». — Вижу, что не Гайворонский, — обернувшись к Иванову, сказал Сергеев, заметив, как, иронически глянув на него, поправила выбившуюся из-под пилотки огненную прядь Коломейцева. Иванов, с опаской оглядываясь по сторонам, только рукой махнул. Майор, не выпуская из рук пистолета, быстро обыскал парня, вытащил из его карманов разную мелочь, пачку денег в банковской упаковке, приказал опустить руки. — Кто такой? Имя, отчество, фамилия? — срывающимся от досады голосом спросил он. — Степа… Степан Алексеевич Глушко… — Так!.. — начал было майор, выругавшись, но, помолчав, взял себя в руки, продолжал спокойнее: — Где же ты, Степан Алексеевич, лейтенантскую форму отхватил?