– А я ведь еще вчера хотел подняться в Чистилище и купить в квартале Гневных пилюли Спокойствия. Зря передумал: они бы тебе сейчас очень пригодились, – вздохнул Тигмонд. – Иди ты к черту со своими пилюлями! – крикнула Хольда. Она схватила со стола пресс-бювар и бросила его в Тигмонда. – Холли, я же беспокоюсь о тебе, – увернувшись от тяжелого предмета, миролюбиво сказал Тигмонд. – Спасибо, не надо! Со своими эмоциями я как-нибудь сама справлюсь! – Пока что у тебя получается не очень, – отметил Тигмонд. – Полагаю, что это все из-за недостатка любви и нежности. Хочешь, я тебя обниму? – Он развел руки в стороны. – Иди ко мне, Холли. – Ага, конечно, уже бегу и спотыкаюсь! – фыркнула Хольда, нахмурив брови. – Если так чешутся руки кого-то обнять – вон, Флинн рядом. – Вот только не втягивайте меня в ваши странные отношения, – попросил Флинн и отсел от Тигмонда. – Эх, Холли, когда-нибудь ты пожалеешь, что не ценила меня, – положив руки на свои колени, с печалью произнес Тигмонд. – Этот день не настанет никогда, – решительно заявила Хольда. Тигмонд что-то хотел ей ответить, но ему помешал Прекрасный Рыцарь: – Граф Л передает вам послание: Оперная Дива видела суллему Безумного во втором районе. У вас есть восемнадцать часов. – Он совсем рехнулся?! – взорвалась Хольда, вскочив на ноги. – Нам только на дорогу туда и обратно надо семь! И у нас остается всего одиннадцать часов, а это очень мало для такой серьезной операции! Мы не можем позволить Безумному снова сбежать! – Увы, больше он выделить не может: мир живых не хочет принимать вас сегодня на более долгий срок, – сообщил Прекрасный Рыцарь. – Так это мир живых решает, сколько времени мы можем провести в нем? – удивленно спросил Флинн. – Ну да, – подтвердил Тигмонд, – Граф Л каждый раз договаривается с ним насчет времени, но бьюсь об заклад, что он мог бы выбить нам на пару часов больше, если бы захотел. – И когда же наступит тот день, когда я перестану удивляться чему-то? – пробормотал Флинн. – Надеюсь, что никогда, – ответил Тигмонд, поднимаясь с дивана. – Иначе умрешь от скуки. Хольда бежала так быстро, что Тигмонд и Флинн едва поспевали за ней. Иногда они делали остановки и пили «Живительный нектар», потому что их звездные тела не выдерживали такой нагрузки, а потом снова мчались на всех парах. Когда они добрались до девятого района, ночь уже отвоевала себе небо, раскинувшись по нему черным полотном. Только Флинн подумал, что сегодня сизый туман не будет им мешать, как тот вдруг выполз из всех закоулков и направился к улице Проклятых, точно огромный слизень в поисках еды. – Чертов туман! – прорычала Хольда. – Знать бы, откуда он берется! – Может, это он создает одержимых? – высказал догадку Флинн. – Выбирает людей с прогнившей душой – и делает из них монстров. – Если бы все действительно было так, то на улице Проклятых обычных людей почти не осталось бы, – ответила Хольда. – Потом обсудите все предположения! – запыхавшись, воскликнул Тигмонд. – Мы почти на месте! И он оказался прав (Тигмонд вообще очень хорошо ориентировался в Инферсити): через пять минут они стояли у самодельной стены, за которой виднелись горы мусора. Тигмонд, как самый высокий, подсадил сначала Флинна, потом Хольду, а затем с легкостью перелез через стену сам. Свет ближайших фонарей рассеивался в густом тумане и освещал им путь. Они, медленно ступая, чтобы не упасть и не повредить себе что-нибудь, добрались до металлической сетки, которая разделяла бараки и свалку. – Чуть дальше отсюда лежит темно-зеленый холодильник, рядом с которым должна быть дверь в какой-то погреб или типа того, – прошептал Флинн. – А представьте, что Безумный живет прямо в холодильнике, – сказал Тигмонд. – Флинн же только слышал звук закрывающейся двери, а значит, это вполне возможно. – Ну да, конечно. Вдруг он, прям как нечисть из старых легенд, должен спать в гробу, чтобы сил набраться? Но так как гроба поблизости не нашлось – сгодился и холодильник, – тихо посмеиваясь, произнес Флинн. – Слушай, Тигмонд, я сейчас тебе врежу, чтобы твоя глупость осадком выпала на дно твоей башки и не мешала умным мыслям всплывать наверх, – прорычала Хольда. – И тебя, Флинн, это тоже касается! Будьте серьезнее, мы на задании! Получив выговор, Флинн и Тигмонд не проронили больше ни слова. Они молча нашли темно-зеленый холодильник (который все же незаметно проверили, но там оказался только крысиный труп) и, аккуратно разгребая мусор, принялись искать на земле дверь. После часа безуспешных поисков они сели на деревянные корпуса от старых телевизоров, чтобы немного отдохнуть. – Может быть, туман всегда охраняет логово Безумного? Даже тогда, когда его там нет? – предположил Тигмонд. – Флинн, сыграй на гармонике. Вдруг дверь появится? – Если Безумный где-то рядом, мелодия гармоники может его спугнуть, – сказала Хольда. – А если мы в ближайшее время не найдем его логово, то нам придется возвращаться в мир мертвых ни с чем, – ответил Тигмонд. Флинн достал из кармана гармонику, провел пальцами по выгравированному на серебряной крышке дереву и мысленно попросил: «Пожалуйста, помоги нам, без тебя мы не справимся». Он впервые разговаривал с гармоникой. Она, конечно же, не ответила ему, но у него почему-то возникла твердая уверенность, что его услышали. Флинн приложил гармонику к губам, и мелодия потекла чистым ручьем, затопив все вокруг. Хольда, которая весь день была как на иголках, наконец-то расслабилась, и на ее бледном веснушчатом лице появилась легкая улыбка. Тигмонд прислонился спиной к ржавой печи, и вскоре послышалось его мерное сопение: он задремал. И чем дольше Флинн играл, тем больше ему казалось, что они все втроем находятся не на свалке среди гор мусора, а где-то в лесу. Он даже видел перед своими глазами красноватые отблески костра. «Флинн, пос-с‐смотри…» – произнес Шешан. Мелодия утекла в тишину. Флинн отвлекся и часто заморгал, но видение, которое явилось во время игры на гармонике, не пропало. Из-под железного листа, изъеденного ржавчиной, вырывалось красное сияние. – Что такое? – обеспокоенно спросила Хольда. – Вы тоже видите это? – Флинн указал на железный лист, лежавший под его ногами. – Да мы, кажется, все это время отдыхали прямо над логовом Безумного, – удивленно заметил Тигмонд. Они быстро встали, отодвинули лист – и нашли под ним деревянную дверь с навесным замком. Из щели между створками пробивался красный свет. Хольда достала путеводитель Ариадны и прошептала: – Открой мне путь. Щелчок – и Хольда сняла замок. – Холли, давай я пойду первым, – настойчиво сказал Тигмонд. – Мы не знаем, что нас ждет в логове Безумного. Вдруг там везде ловушки расставлены? – Ты думаешь, что лучше меня справишься с ними? – недовольно спросила Хольда. – Нет, – ответил Тигмонд, – я просто хочу, чтобы ты смогла дожить до того момента, когда сюда явится Безумный. Я знаю, что ты мечтаешь поймать его собственными руками, поэтому не отказывайся от моей помощи. – Ладно, – сдалась Хольда и отошла. Тигмонд нагнулся и дернул деревянные створки на себя. Его ослепил красный свет, и он зажмурился. Когда глаза немного привыкли, Тигмонд посмотрел вниз и сказал: – Так, я спущусь и все разведаю. Если все будет чисто, я позову вас. – Хорошо, – напряженно кивнул Флинн и сжал потные от волнения руки в кулаки. Тигмонд начал спускаться по крутой лестнице. Хольда, вытянув шею, смотрела ему вслед и нервно похлопывала себя по ногам. Флинн тоже весь извелся: Тигмонда долго не было слышно, и он уже подумал, что тот попал в беду. – Эй, Тигмонд! Ты почему молчишь? – не выдержав, негромко спросила Хольда. – Ты уже спустился? – Скорее! Сюда! – раздалось из погреба. – Вы должны это увидеть! Хольда и Флинн переглянулись, и она первой полезла вниз. Он же следовал за ней, иногда оборачиваясь и кидая настороженные взгляды на выход, чтобы проверить, не идет ли за ними Безумный. Вскоре они спустились в просторную комнату с невысоким потолком и потеряли дар речи. – Да ну! Быть этого не может! – ахнула Хольда, осматриваясь по сторонам. – Что это такое? – еле выговорил Флинн и от удивления открыл рот. Вдоль стен находились стеллажи, сколоченные из досок с торчащими во все стороны гвоздями. На их полках лежали стеклянные цилиндры, запаянные с двух сторон, внутри которых полыхало алое пламя. – Это суллема Безумного, – кашлянув, ответил Тигмонд. – Но разве она не должна рассеиваться со временем? – спросил Флинн. – Должна, но, видимо, он ее каким-то образом сохраняет. Он будто… Тигмонд не договорил, потому что его перебила Хольда: – Он будто ее консервирует. – Но зачем? Неужели он боится, что она когда-нибудь закончится? – Флинн постарался прикинуть, сколько же таких «консервов» сейчас находится в логове Безумного. Их было много, очень много – не меньше тысячи. – Не думаю, – покачал головой Тигмонд. – Мне кажется, что это какие-то суллемные бомбы. – Если это так, – сглотнув, шепнула Хольда, – то этого хватит, чтобы стереть с лица земли весь Инферсити. – Не весь, лишь половину, – раздался голос за их спинами. Безумный стоял на нижней ступени лестницы и смотрел на них молочно-белым глазом (зрачок и радужка на этот раз отсутствовали). Сейчас одержимый больше выглядел как скелет, охваченный пламенем, которое еще не успело испепелить небольшие островки кожи и некоторые мышцы на правой стороне тела. Губы же полностью отсутствовали, и когда Безумный говорил, складывалось впечатление, что он был лишь жуткой куклой, которой незаметно управлял чревовещатель, прятавшийся где-то позади. Одежда местами превратилась в прах, и через дыры было видно, как алое пламя облизывало кости – точно белые ветки закинули в печь. – О, сегодня вас аж трое, – заметил Безумный, тихо посмеиваясь между словами. – Но это вам не поможет. Вам уже ничто не поможет! Тигмонд вышел вперед, загородив собой Хольду.