Громов продолжал сидеть на диване, меняя по очерёдности закинутую ногу на ногу. Его взгляд упал на циферблат наручных часов, напомнивших ему о том, что десять минут давно остались в прошлом. Сухость во рту медленно перерастала в устойчивое чувство жажды, вызванного нервным напряжением, которое Михаил Иванович ничем не собирался показывать. Здесь было не то место, где простят секундную слабость и с отеческой заботой предложат чаю с мятой. Неприятная короткая трель звукового сигнала телефона отвлекала референта от работы на ноутбуке, и он лениво протянул руку к трубке, лежавшей на базе. — Хорошо, Владимир Борисович! — сказал референт и положил телефонную трубку. — Можете проходить! Вас ждут! — Спасибо! — коротко поблагодарил Громов и, встав с дивана, обхватил ладонью ручку своего портфеля. Он зашёл в просторный рабочий зал, более напоминавший апартаменты отеля класса «люкс», где не стояло целью экономия позолоты. Лепнина под потолком отчаянно скучала без фресок итальянских мастеров времён эпохи Возрождения, но огромная люстра с обилием элементов хрустального декора, делала тоску не такой тяжёлой. — Добрый день, полковник! Присаживайтесь! — встав из-за массивного рабочего стола, имевшего «Т-образную» форму, произнёс секретарь Совета Безопасности. — Добрый день! Спасибо, что согласились уделить мне время, Владимир Борисович! — кивнув головой, сказал Михаил Иванович и окинул лицо секретаря оценивающим взглядом. Эта выработанная годами привычка не раз спасала Громова от полного провала, но не гарантировала, что однажды он допустит ошибку. Большинство больших чиновников имели стандартные особенности внешности. Хищный взгляд с доброжелательной хитрецой являлся неотъемлемым атрибутом, как и педантично уложенные волосы. Все остальные признаки имели вторичный характер, но могли подсказать интересные детали из их биографии. — Что ж, давайте, начнём! — расположившись поудобнее на офисном кресле за рабочим столом, начал Протасов. — Я внимательно изучил вашу заявку с просьбой о конфиденциальной встрече и постараюсь помочь вам, чем смогу. — Спасибо! — положив перед собой папку-скоросшиватель, вытащенную из портфеля, добавил Михаил Иванович с сосредоточенным выражением лица. Он передал материалы секретарю и сплёл перед собой пальцы рук на столе. Протасов открыл папку и разложил отпечатанные бумаги на столе, где царил идеальный порядок. Секретарь, внимательно изучая предоставленные ему материалы, ослабил галстук и продолжил ознакомление. Холодные потоки воздуха поступали в зал из вентиляционной решётки, но они не спасали Протасова от проступивших на лбу мельчайших капелек пота. — Это очень серьёзные обвинения! Меня очень смущает тот факт, что всё исключительно построено на материалах, полученных от перебежчика из ЦРУ. А, что, если это сознательная акция дезинформации Лэнгли, чтобы очернить верных присяге и своему долгу сотрудников?! — Я с вами полностью согласен, Владимир Борисович! Поэтому и прошу разрешение самого высокого уровня, чтобы разобраться во всём и установить истину. — Что на эти материалы сказал генерал Васильев? — с задумчивым взглядом, спросил секретарь, неотрывно смотря в глаза Громова. — Он отказал мне в моём стремлении, — коротко с непроницаемым взглядом, ответил Михаил Иванович. — Его можно понять! Никто не хочет лишиться всех своих заслуг и поставить себя под удар! — поделился своей философской мыслью Протасов. — У директора Боярова, я так понял, вы не были и предпочли сразу же прийти ко мне на приём… — Совершенно, верно, Владимир Борисович! — с едва заметными нотками усталости в голосе, добавил Громов. — Перед нашей встречей, я навёл кое-какие справки, к сожалению, дискредитирующие вас. Никто не сомневается вашей верности присяге и долгу, а также заслугах перед страной! Своей работой вы всем всё доказали и не думаю, что сейчас стоит всего этого лишиться! — Вы, хотите сказать, что стоит закрыть глаза на всё это без какой-либо проверки и правовой оценки, если это понадобится?! — с непониманием в голосе, спросил Михаил Иванович. — Я не хочу этого сказать! Просто при всех обстоятельствах, думаю, что этим должен заняться кто-то другой. Я считаю, что нужно создать следственную группу, которая займётся проверкой и установлением всех обстоятельств, чтобы в итоге дать правовую оценку! Меня уверили, что поиски исчезнувшего перебежчика идут полным ходом, как и капитана в отставке Решетова, ставшего при невыясненных обстоятельствах его сообщником. — Простите, но есть ряд аспектов, которые вы не можете знать! — уверенно возразил Громов. — Возможно, Михаил Иванович! Тем более, вы должны всё рассказать следственной группе, как очень важный свидетель, чьи показания будут рассмотрены с должным вниманием к каждой мелочи! Поэтому, вы должны в ближайшие сутки предоставить в распоряжение Центрального Аппарата все имеющиеся у вас материалы по этому делу и составить подробный рапорт. — Как прикажите! — кивнув головой в знак согласия, произнёс Громов. — Очень хорошо, что мы пришли к единому решению! Вам, Михаил Иванович, нужно отдохнуть от всего. Отправляйтесь в отпуск, займитесь своей жизнью. Я уверен, что у вас есть очень много того, чего вы ещё не успели сделать, постоянно находясь на передней линии обороны! — с напутствием Громову, дополнил секретарь с благостным выражением лица. — Я всё понял! — встав с офисного кресла из-за стола, произнёс Михаил Иванович и сжал в левой ладони ручку своего портфеля. — Разрешите идти? — Идите, полковник! Всё наилучшего вам! — добавил Протасов и с умиротворённым выражением лица потянулся за телефонной трубкой… Предместье Рима. Браччано Зыбкая тревожная тишина царила в спальне, где на кровати, держа в руках «Glock 17», сидела Анджелина. Её взгляд будто гипнотизировал кожух затвора пистолета, приведённого в боевое состояние, а в памяти продолжали всплывать бессвязные фрагменты пережитых мгновений. В её голове заревел оглушающий звук мотора, крутые виражи среди петляющих горных дорог всплыли перед глазами, подобно подводной лодке среди холодной морской воды. Окровавленный коридор, предсмертная агония, лицо командира, сделавшего свой последний вздох, и внезапная вспышка света, оставившая после себя только лицо любимого и улыбка маленькой дочурки. Прошлое и настоящее воссоединялись в сознание мисс Стивенсон, заметившей, что охранник, лежавший на полу, приходит в себя. Его правая рука плавно без резких движений потянулась к лодыжке, но выстрел из пистолета оборвал порыв бессмысленного «героизма». Пуля пробила череп охранника, войдя над ухом, и смесь мозгового вещества с кровью стала вытекать на пол. Воспоминания бурным потоком стали возвращаться к Анджелине, погружая её все глубже и глубже в хитросплетения собственной жизни. Нет ничего страшнее и одновременно великолепнее, чем не помнить прошлого! Визг тормозов за окном и обрывистые звуки речи на английском языке, полностью вернули мисс Стивенсон в её мир, где цена ошибки и медлительность — самые суровые учителя. Она встала с кровати и, вытащив из кобуры на лодыжке мёртвого охранника револьвер «Smith&Wesson», прильнула к стене рядом с дверью, слыша начавшуюся перестрелку. Стук каблуков туфель о ступени металлической лестницы и обрывистые крики с первого этажа, где грохотали пистолетные выстрелы, оборвали очередной поток воспоминаний, и Анджелина вслепую открыла огонь из дверного проёма. Стрелянные гильзы посыпались из окна экстракции пистолета и продолжился прокручиваться барабан револьвера, производя всё новые и новые выстрелы. Всхлип на лестнице и грохот скатывающегося по ней телу, дали сигнал мозгу Анджелины прекратить стрельбу. Она бросила на пол пустой револьвер и проверила наполненность магазина в пистолете, где оставалось всего три патрона, один из которых находился в патроннике. Оперативники ЦРУ после непродолжительного огневого контакта выбили противника со двора, заставив, отступить и рассредоточиться в доме. Агент Доггерти продолжил руководить спецоперацией, сжимая в руках «SIG-Sauer P-32 °Carry», и приготовился к смене позиции. Он, пригнувшись, добежал до столбика невысокого забора, обложенного декоративной плиткой, и прильнув к нему, оценил обстановку. Костыль в руке Диллона скользнул на асфальте и его повело в сторону, бросив на бампер «Альфа-Ромео». Он упал на колени, всхлипнув от резкой боли и повалился на раскалённое на солнце дорожное покрытие. Дом был окружён агентами ЦРУ, собиравшимися ворваться в дом и нейтрализовать противника, численность которого была неизвестна. — Мартин, руководишь штурмом с заднего двора! Начинаем по моей команде! — произнёс по каналу связи Сайрус, поправив в ухе наушник. Град выстрелов, разразившихся в доме, сбил агента Доггерти с процесса отсчёта, и он моментально отдал приказ о штурме. Сайрус в двойном прыжке перемахнул через прутья кованого забора и в движение открыл заградительный огонь по панорамным окнам первого этажа. Двое агентов бросились ему на помощь, а группа Мартина Доббса проникла в дом через открытые двери входа во внутренний двор. Превозмогая боль, Мэтьюс подобрал с асфальта костыль и стал потихоньку подниматься на ноги. Рукав худи зацепился за бампер автомобиля и треск ткани, заставил Диллона выругаться отборной нецензурной бранью в собственный адрес. Он вытащил из кобуры, закреплённой на спортивных штанах пистолет «SIG-Sauer», и с максимально возможной скоростью с помощью костыля, добрался до столба ворот. Анджелина закатала на себе рукава растрёпанной рубашки перед решающим броском навстречу неизвестности, но босые ноги не прибавляли комфорта столь отважному решению, особенно когда наступаешь на стрелянные гильзы или битое стекло. Она выскользнула из дверного проёма спальни и прильнула к углу стены, откуда открывался обзор на холл и лестницу. Непродолжительный штурм дома завершился после огня на подавление и короткой перестрелки, результатом которой стал один убитый охранник и один легкораненый. Агнеты ЦРУ под командованием Сайруса Доггерти рассредоточились по первому этажу и стали ждать, когда двор на костыле преодолеет агент Мэтьюс. Диллон зашёл в дом и остановился около лестницы, держа в правой руке пистолет, и приготовился к подъёму на второй этаж. — Анджелина, где ты?! Анджелина!!! Это агент Мэтьюс! — громко прокричал Диллон, убирая «SIG-Sauer» в кобуру, и обхватил рукой перила лестницы. — Стойте, сэр! Мы с вами! — сжимая в руках рукоять пистолета, громким голосом произнёс агент Доггерти и в следующее мгновение оказался рядом с Мэтьюсом. — Расслабьтесь, ребята! Всё хорошо! — выйдя с поднятыми руками из-за угла, с улыбкой на лице произнесла мисс Стивенсон и отбросила в сторону пистолет. — Слава Богу! — резко выдохнув, добавил Диллон и чуть отшатнулся назад. Сайрус подпёр агента Мэтьюса, не дав ему снова упасть, чтобы ещё сильнее усугубить свои травмы, и сунул пистолет в кобуру на ремне брюк-карго. — Рады видеть вас живой и невредимой, мисс Стивенсон! — с облегчением дополнил Доггерти. — Я вас тоже, ребята! — медленно спускаясь по металлическим ступеням лестницы, в ответ произнесла Анджелина. — Парамедиков вызвали? — с обеспокоенностью в голосе спросил Диллон. — Вызвали, сэр! Полиция тоже будет здесь меньше, чем через минуту, — нащупав в кармане брюк удостоверение сотрудника Госдепартамента США, добавил агент Доггерти и покинул холл. Покорёженные пулями стены не относились к любимому «дизайнерскому решению», способному вызвать у Сайруса восторг и трепет. Звук сирен и работающие проблесковые маячки полицейских экипажей отвлекли агента Доггерти от потока ненужных мыслей, где он постоянно терялся, словно маленький мальчик в непролазных и кишащих опасностями джунглях. Он медленно вытащил из кармана брюк удостоверение и поднял руки вверх, не имея желания стать случайной жертвой местных полицейских. Патрульные автомобили затормозили у ворот виллы и, повыскакивавшие из машин полицейские, взяли мужчину с поднятыми вверх руками на мушку пистолетов-пулемётов «Spectre». — Я сотрудник Госдепартамента США! — выкрикнул Сайрус и, медленно развернув своё удостоверение, передал лейтенанту, державшему в правой руке пистолет «Beretta 92F». Машины скорой помощи затормозили в нескольких метрах от въезда на виллу, перекрытому патрульными экипажами полиции, и парамедики, похватав медицинские чемоданчики, поспешили на помощь пострадавшим… Предместье Рима. Неподалёку от Браччано Машины скорой помощи со включёнными сиренами и проблесковыми маячками пролетели друг за другом по полупустой трассе, оставив после себя лишь звонкий гул.