Предместье Рима. Браччано Яркие лучи солнца упали на веки Говарда, пригрев его лицо теплом, которое, порой, ждёшь целую вечность. Вся жизнь — это открытая книга! Мы читаем её от страницы к странице, понимая, что конец где-то уже совсем близко, но сюжет предательски продолжает вести по ещё не пройденному участку пути. Льюис открыл глаза и устремил свой взгляд на подвесной потолок кремового цвета, напомнивший ему про мороженное в креманке из далёкого детства. Тогда, много лет назад, отец брал Говарда с собой в паб, где хозяин, дядюшка Пит, обычную порцию фисташково-шоколадного десерта превращал в двойную. Время совсем не жалеет человека! Перед часами и минутами — Вселенная никогда не ставила такой задачи! Льюис сел на кровати, поставив босые ноги на деревянный пол, и медленно встал с постели. Он подошёл к панорамному окну и очутился среди лучей утреннего солнца. На мгновение ему показалось, что его ангел-хранитель был где-то рядом, но не стремился обозначать своё присутствие. Рай — всегда ближе, чем мы это себе можем представить, но, чтобы найти эту дверь среди суетной пустоты, необходимо прозреть! Говард натянул на себя брюки-карго песочного цвета, завязал на ногах шнурки чёрных кожаных кроссовок и надел светло-бежевую рубаху с коротким рукавом. Он вышел из комнаты, которую не решался назвать своей! Льюис понимал, что всё вокруг, как правило, «чужое», а «своё» можно пересчитать на пальцах одной руки. Его тихие шаги оборвались в конце коридора, и он ступил на лестницу. Какое, по-настоящему, хорошее утро, могло быть без чашки или кружки чая?! Льюис спустился по лестнице в холл и повернул в сторону гостиной, где располагалась столовая и кухонная зона. Кипяток из чайника заполнил кружку с китайским чаем и в распахнутые двери, выводившие в сад, ворвался лёгкий ветерок со стойким ароматом цитрусовых, растущих в саду среди узких дорожек, выложенных камнем поверх изумрудного газона. Говард взял кружку со столешницы и по его коже пробежал импульс необъяснимого тепла, согревшего давно остывшее сердце. Он вернулся в холл и начал подниматься по лестнице, делая небольшие глотки горячего чая. Для Льюиса это был особенный напиток, способный вернуть ему множество воспоминаний, затерявшихся среди суеты нынешних дней. Один из охранников, зевая, вышел из комнаты, где находилась незваная гостья, пребывавшая в наркотическом сне, и потянувшись, задумался о чашечки «эспрессо». — Иди, передохни! Я посижу с ней, — хлебнув чая, произнёс Говарда и, обойдя коренастую фигуру бывшего сотрудника австрийского спецподразделения «Кобра», зашёл в спальню. Льюис сел в кресло, стоявшее в паре метров от кровати, где спала агент Стивенсон, и его взгляд замер на её профиле лица. Воспоминания бурным потоком захватили Говарда в свой водоворот, которого он боялся сильнее всего! Привыкнуть к жизни на войне, где царит смерть и дует ветер бесконечности, гораздо проще, чем к одиночеству! Взгляд из прошлого, возвращался время от времени, и с этим Льюис ничто не мог поделать! Не пережитое, возможное счастье — причиняет боль сильнее, чем осознанно сделанная ошибка! Говард сделал очередной небольшой глоток крепкого чая, продолжая неотрывно смотреть на Анджелину, словно видел в ней ту, чьё лицо уже не помнил. Она постепенно открыла глаза, приходя в себя, но испуг от незнакомого ей места, расширил её зрачки. Взгляд Анджелины застыл на лёгкой улыбке Льюиса, напомнившей ей о том, что она не могла вспомнить. — Всё хорошо! Отдыхай! — спокойно произнёс Говард и поднёс к своим губам указательный палец правой руки. Анджелина понимала, что не может толком двигаться. Всё её тело ломило после перенесённых судорог и боли. Незнакомое место не так пугало мисс Стивенсон, как тот факт, что она понятия не имела, кто она такая. — Ничего не бойся! Здесь никто тебе не сделает больно! — встав с кресла и поставив кружку с недопитым чаем на прикроватную тумбочку, умиротворяющим голосом добавил Льюис. — Сейчас, я сменю тебе капельницу. С тобой всё будет хорошо! — готовя раствор для инфузии и добавив в магнезию ряд препаратов для улучшения кровообращения мозга и транквилизатор, сказал он. Говард сменил капельницу и, взяв с прикроватной тумбочки кружку, обратно уселся на кресло… Рим. Центр города. Квартира Аделины Ладонь коснулась запотевшего зеркала ванной и скользнула по поверхности. Отражение синьорины де Монтенье своей неизменной красотой вызвало у неё самовлюблённую улыбку, и она принялась расчёсывать щёткой мокрые локоны волос. В ванной преобладал непринуждённый запах макодамского ореха и ванильно-цитрусовых ноток шампуня. Аделина вытерла тело и накинула на себя шёлковый халатик, завязав поясок на стройной талии. Её пальцы дотронулись листика плюща, обвивавшего бронзовую рамку зеркала, и она вышла из ванной. Аделина взяла с журнального столика пульт управления и включила стереосистему, заигравшую музыкой Брамса. Телевизор включился на канале «RAI», где начинался утренний выпуск новостей. Винченцо, потягиваясь и зевая, вышел из спальни в одних трусах, думая о завтраке, которого не было. Звание: «хорошая хозяйка», синьорине де Монтенье не грозило, но это не могло испугать по-настоящему влюблённого мужчину. На такие мелочи Винченцо предпочитал не обращать внимания, понимая, что для богини это не может быть важно. Он подошёл к Аделине сзади и обнял её, поцеловав в шею, от чего она, как кошка, прижалась мокрыми волосами к его губам. — Я бы не отказался сейчас от круассанов с кофе и апельсиновым джемом, — тихо произнёс Винченцо ей на ушко. — Ну, так займись этим! — выскользнув из пылких объятий, с улыбкой намекнула синьорина де Монтенье и жадно впилась в его губы. Зазвонивший смартфон на барной стойке, отвлёк Аделину от любовных ласк, и она дотронулась губ Винченцо пальцами своей изящной руки. Она босиком прошла по ковру гостиной и ответила на звонок: — Да. — Доброе утро, синьорина де Монтенье! — несколько тревожным голосом начал «Первый». — Не думаю, что оно доброе, раз слышу твой звонок! — недовольным тоном, заметила Аделина. — Катафалк не доехал до «кладбища домашних животных». Гость исчез, наёмники и «Шестой» погибли… — Твою ж мать! Скоро буду! — коротко выразила своё недовольство синьорина де Монтенье и нажала на экране смартфона «отбой»… Рим. Окраина города Вибросигнал смартфона в кармане тактических брюк подал признаки жизни и Дэмиен открыл глаза. Он осмотрелся по сторонам в полусонном состоянии, тщетно пытаясь вырваться из плена сна. Хорошие сны — это такая редкость, особенно, если в них видишь что-то счастливое, чего по каким-то причинам не удалось пережить. Дежурное освещение светильников пустой регистратуры амбулатории, напомнило Грилишу Бейрут, где он потерял своего лучшего друга, оставшегося прикрывать его отход с важным «грузом». Возможно, эта спецоперация и стала для Дэмиена последней каплей, когда человек ломается и начинает критично относиться к каждому аспекту того хаоса, в котором живёт. Грилиш почувствовал, как за время сна на старом диване затекло всё его тело. Боль в области шеи ударила по вискам, заставив Дэмиен сощурить глаза. Он встал с дивана и принялся разминать затёкшее тело. Рука Грилиша скользнула в карман брюк и, достав смартфон, разблокировала экран. Он открыл пришедшее сообщение от абонента «Корнелиуса» и прочитал его: «Как только Синдбад будет стабилен после морской болезни, отплывайте к прозрачным водам». Дверь ординаторской открылась и оттуда вышел зевающий фельдшер и по совместительству единственный ассистент врача. — Доброе утро, синьор! Кофе будете? — зайдя за стойку регистратуры и, «разбудив» экран компьютера от «сна», спросил фельдшер, открыв раздел электронной почты с записью на приём ко врачу. — Доброе утро! Было бы неплохо! — наливая в одноразовый стаканчик холодную воду из кулера, ответил Дэмиен. — Как пациент? — Доктор Манфреди его стабилизировал. У него сильный ожог в области груди. Возможно, понадобится пересадка кожи. Серьёзное воспаление, но сепсиса нет. Ногти на пальцах вырастут новые, а пока всё обработали и перевязали. — А где сам врач? — выпив воду и бросив пустой стаканчик в корзину, спросил Грилиш. — Судя по компьютеру, он пошёл к тётушке Лукреции. Знаете, забавная женщина! Долгие годы живёт одна и вызывает доктора Манфреди через день. Одиночество для стариков — самый страшный недуг! От него умирают гораздо чаще, чем от других заболеваний! — сделав для себя пометки в записной книжке, которую убрал в белый халат, надетый поверх хирургического костюма, закончил свою мысль фельдшер. — Да! Вы, определённо, философ! — с искренней улыбкой на лице, поделился своим предположением Дэмиен. — Медик должен быть философом! Иначе, он не сможет помогать пациентам! В первую очередь, люди ищут сострадание и заботу, а потом уже вспоминают про свои недуги! — поправив на голове медицинскую шапочку, добавил фельдшер и набросил на плечи стетоскоп, лежавший на стойке регистратуры. — Значит, кофе?! — Кофе! — кивнув головой, ответил Грилиш, собираясь выйти на улицу, чтобы подышать свежим воздухом. Утренние лучи солнца ослепили Дэмиена, и он достал из кармана тактических брюк солнцезащитные очки «авиаторы». Душки легли на ушные раковины и тёмные линзы отразили яркий свет, защитив полусонные глаза Грилиша. Он вытащил из пачки сигарету и, закурив, выпустил изо рта табачный дым. Пустой двор и открытые настежь окна домов, откуда свисали в горшках декоративные комнатные растения, дополняли местный колорит. Дэмиен не был большим поклонником растительности, как и дневного зноя, предпочитая смотреть со скалистого берега на холодные воды, омывавшие британские острова. Там, на Родине, он давно уже не был, скучая по дождю с пронизывающим ветром, когда, по привычке, поднимаешь воротник плаща или куртки. Грилиш выпустил изо рта табачный дым и увидел доктора Манфреди, возвращавшегося в амбулаторию после визита на дом. Его видавший виды бежевый костюм «тройка» не имел ничего общего с одетыми с иголочки врачами из дорогих клиник, привыкших тратить деньги даже тогда, когда это не имело никакого смысла. — Доброе утро, доктор! — бросив окурок в урну, поприветствовал врача Дэмиен. — Доброе утро! — с радостной улыбкой на морщинистом лице, в ответ произнёс доктор Манфреди, держа в правой руке свой саквояж из коричневой кожи. — Какое прекрасное сегодня утро! — По мне, так такое, как всегда! — несколько растерявшись, ответил Грилиш. — Вы, просто не умеете видеть прекрасное среди обыденного! Ваша профессия — ваш истинный враг! Изобилие тревожных впечатлений влечёт за собой нервное истощение и старость. Стариком можно стать и в вашем возрасте! Вам, наверное, не многим больше или меньше сорока. Вы много знаете и умеете. У вас очень трудно выбить землю из-под ног, но это никогда и никого не сделает счастливым! — остановившись рядом с Дэмиен, с улыбкой, в которой виделось сострадание, завершил свою мысль врач. — Мне на это всё давно наплевать! — по привычке выставив «защиту» в виде ироничного выражения лица, подчеркнул Грилиш. — Научитесь не обманывать, хотя бы себя! — коротко добавил доктор Манфреди и, обойдя незнакомца, зашёл в амбулаторию, толкнув дверь от себя. Дэмиен стёр пальцами левой руки со лба, проступившие капли пота, и последовал за врачом.