Макс вздохнул и пошел в офис. Армия научила его товариществу. А Эльвира, не смотря на то, что была беспринципной, аморальной, корыстолюбивой, злой ведьмой, все-таки была его товарищем. Товарищей не бросают в беде. Охрана открыла ему закрытые ворота, охранники хихикали, как дети, поглядывая на Макса. Эльвира была в кабинете одна, наверное, тот посетитель уже ушел. Сидела, закрыв голову руками. Вяло поздоровалась. — Как дела? — осторожно спросил Макс. — Растрепала тебе все уже эта дура? — посмотрела внимательно. — Кто? — не будет Макс сдавать ей свою агентуру! — Думаешь, я не знаю, что ты спишь с моей секретаршей? Я не против, это лучше, чем она бы трепалась с кем-то посторонним, да и ты под присмотром… — Сказала, что ты выгнала всех, — осторожно ответил Макс. Откуда эта ведьма все про всех знает? Эльвира велела ему залезть на стул и снять с камеры в углу потолка жвачку. Кто-то заклеил камеру, чтобы на пункт охраны, что во дворе, не поступало изображение. Макс не знал, как спросить Эльвиру, что случилось, так и стоял с чужой жвачкой в руке. Она сама начала, велев выбросить жвачку в урну. — Я все верно рассчитала, как всегда, — сказала Эльвира, — я выманила его. Я же разбираюсь в людях, а он оказался, как ни странно, тоже человеком. Я нарочно подвергла милую крошку опасности, рисковала ею, чтобы выманить мутного типа на свет. Чтобы выяснить, как он к ней относится и его намерения… — И что? — осторожно спросил Макс, когда пауза стала слишком уж долгой. Он стоял спиной, чтобы не смущать Эльвиру — она ведь сама с собой разговаривала, Макс тут для мебели был. Заваривал чай. — Выяснила. И привела его к тяжелому выбору. И я знаю, что он выберет… Это так тяжко, Максик, знать заранее, что люди сделают — это не дар, это проклятье… Я снова разбиваю ее безмятежную жизнь. Макс подал Эльвире чай. Сел напротив. Начал разбирать бумаги. Блин, ну почему он во внерабочее время должен выслушивать бред какой-то, в каком не понимает ни хрена! Про чужую жизнь чужих людей. Так обычно товарищи делают, да? — …Одна надежда, что милая крошка бросит мутного типа, после того, что он с ней сделает. А вдруг не бросит? Я ее не могу предсказать, она ведь не бессердечный робот, как тот ее мутный тип, а больная на всю голову — как таких просчитать? Откуда ему знать! Он всего лишь юный ученик старой ведьмы… И кто это «больная на всю голову»? «Номер два»? Да он никогда не видел женщины нормальней, здравомыслящей и спокойней!…Вот, черт! Он же не видел вообще «номер два» никогда! Тогда не слышал никого нормальней. Эльвира двумя руками вцепилась в чашку. Размышляла. — Так странно. Много лет назад мне поручили узнать слабости и уязвимости этого человека, заплатили хорошие деньги. И я не справилась — хотя просчитать его было легче легкого, но слабостей я у него не нашла. А теперь я знаю его уязвимость, но не могу не продать эту информацию, ни обменять ее на услуги… Эльвира? Не может продать кого-то? Уж точно не из-за моральных соображений. — Почему? — вот, что она наврет? — Потому, что это и моя уязвимость тоже. Что за загадки дурацкие! Слишком Макс еще молодой для этих взрослых любовных дел. У него все просто — туда-сюда, без всяких вот этих драм и дурацких треугольников. А тут такое, как в бабском сериале… Уж от Эльвиры он такого не ожидал. Уязвимость у нее. Почему она не отобьет «номер два» у этого типа, если он такой уж мерзкий. Так ее и спросил, надоело быть мебелью. — Страшный человек. Боюсь его, — призналась ведьма, которая ничего не боялась, — Сейчас он при должности, при связях, не могу связываться… Но я дождусь своего часа, я воткну нож в его спину. Я разрежу его на куски, на тысячу кусков… Ну, наконец-то Эльвира вышла из ступора, вот этого вялого настроения. «Разрезать на тысячу кусков!» — это в ее духе, Эльвира пришла в норму. Больше она о своих личных делах не говорила с ним никогда. 6. НИЗВЕРГНУТЫЙ АНГЕЛ Они занялись бумагами. Макс должен был отредактировать свои отчеты по системе Эльвиры перед сдачей дел в архив. Эльвира хранила все свои дела только на бумаге, никаких компьютеров — не доверяла, считала, что украсть данные — легче легкого. На бумажных носителях ее архив также выглядел не так, как в любом другом офисе — личные данные сотрудников, а тем более, клиентов, были зашифрованы псевдонимами, действия, которые совершались обозначались цифрами. Именно в эти цифры Максу следовало превратить эмоциональные и длинные отчеты, которые он писал сразу после каждого дела. Макс знал только некоторые обозначения. Например Л-17 значило “вступить в сексуальный контакт”, Л-24 — “вызвать эмоциональную привязанность”, Л-08 — “получить денежное вознаграждение”, а вот Л-09 значило просто “подарок”. Макс еще использовал в своей работе Д-01 “вызвать доверие”, Д-14 “попасть в жилище”, Д-25 “посетить рабочее место”, Д-16 “создать дружеские отношения” и еще всякие, которые обозначали цифрой и буквой результат сложных манипуляционных приемов, которые тоже, в свою очередь обозначались буквами и цифрами. Полного шифра не знал никто, ключ хранился только у Эльвиры в голове. Макс сейчас видел, что бумажки, которые составлял он — вершина большого айсберга и даже в тех делах, где он наивно считал себя главным героем шоу, было еще много страниц, которых он совсем не понимал. Зачем ей нужна такая странная система, даже в кино такого не видел? Зачем ей вообще хранить данные о всяких простаках и пройдохах, которые пользовались услугами ловкой ведьмы. Что это вообще у нее за агентство такое! Разве делают так другие гадалки, к которым приходят карты раскинуть? — Кто владеет информацией, тот владеет миром, — повторила Эльвира второй принцип своего бизнеса, — ты отлично это понимаешь, Максик, недаром ведь спишь с моей секретаршей? Макс смутился, но Эльвира потрепала его по голове, как хвалят способного ученика. С кем бы еще она занималась бумажной работой — секретарша слишком простодушная и честная для таких дел. — Представляешь, из нашей семьи — одна кровь со мной, а такая бесхитростная и честная, выродок какой-то. Поэтому ее и держу — с помойки вытащила, выучила… Отличное прикрытие для моего уважаемого и легального офиса. Блин! Да если придет сюда налоговая или прокуроры, то эта Эльвира, глазом не моргнет, сдаст свою прекрасноухую племянницу за всех отдуваться, как зиц-председателя. — Я не дам ее в обиду, — предупредил Макс. Может, он и корыстолюбивая сволочь и делает всякие гадости за деньги, и уши без особой любви целует, но это вообще уже перебор, — Она — секретарша и никто больше. — Ты то, что мне нужно, Максик, — ласково сказала Эльвира, снова потрепав ее по голове, — Проходимец, который не утратил этические принципы полностью. Иисус из преисподней. Блин! Похвалила и обозвала одновременно. Закончили заполночь. Вроде, как и поздно было, но Макс все равно решил к секретарше пойти — она ближе жила и сама его приглашала. Такие красивые у нее уши! — Будешь проходить мимо охраны, попрощайся с ними вежливо, — сказала Эльвира, когда Макс почти ушел, — Скажешь им невзначай, что сегодня в обед групповушка была — я, ты и тот посетитель. А то ребята забеспокоились, прибежали, когда этот гнусный тип камеру заклеил — ну, я это им и сказала, чтобы не беспокоились, да чтобы вопросов не возникало, почему всех выгнала — первое, что в голову пришло… — Хорошо, — почему Макс всегда с ней соглашается, даже когда она его подставляет? Ну, что за слабохарактерный болван! …До конца своих дней Максу было стыдно за то, что он натворил. И виноватым себя чувствовал очень долго. Не знает, что на него нашло. Гораздо позже он разбирал эту ситуацию с психологом — тот предположил, что это было что-то подросткового бунта, который необходим для установления границ, для успешной сепарации от всемогущего родителя… Возможно и так, конечно. Но, когда это случилось, Макс не смотрел так глубоко, объяснял себе просто(как многие свои проступки): он напился. Ну, вот, его папаша напивался и творил, че хотел… А Макса наследственность дурная, вот и он такой же. Причина пьянки была уважительная — встретил случайно армейского товарища, одного их друзей лучших за время службы. Друг продвинулся уже по армейской линии, но Макса не забыл, очень рад был повидать, переживал, что тот пропал. И где же Макс пропадал? Ну? И что рассказать другу армейскому? Даже, если бы Макс не был связан по рукам подпиской о неразглашении, и страхом огласки правонарушений, которые он совершал, что он бы рассказал армейскому другу? То, отчего плевалась бы вся их армейская компания? То, что Макс — крутой парень, который всегда вел себя, как настоящий солдат, превратился в неизвестно что? Макс посмотрел в автомобильное зеркало — увидел красавчика с прической из салона, ухоженной кожей и золотой серьгой в ухе, проходимца, который втирается в доверие к людям, чтобы заработать(ему платят почасово), и спит с незнакомыми женщинами для этого же(почасово платят многим проституткам). Начал врать что-то про то, как работает кризис-менеджером в одном агенстве, напускать важности и распускать хвост — он же профессиональный врун! А внутри его жег стыд и зрела ненависть. К Эльвире. Что она не дала ему сдохнуть в том клубе, “в луже рыгачки и со спущенными штанами”, как подобает мужчине в депрессии, после испытаний. Что сделала с ним вот это — он смотрел в зеркало на чужого красавчика. Жиголо и профессионального вруна. Личного прислужника великой и ужасной ведьмы. Поэтому, когда отправились выпить, Макс отбросил свою обычную сдержанность и напился. Потом поехали в один клуб, потом в другой… Потом Максу снесло крышу и, пытаясь объяснить что-то другу другу(и не нарушить соглашение) он начал рассказывать “про эту ужасную женщину”, про то, что она может, что он весь — у нее в кулаке, сам не знает почему… — А знаешь, — он вдруг схватил друга за рубашку, — я могу показать, чтоб ты понял, наглядно объяснить… Остановили машину возле офиса агентства, Макс оставил друга в машине, сам поднялся к Эльвире в кабинет. Без предварительного звонка, без разрешения, в пьяном виде — нарушив сразу несколько пунктов договора. Пьяное чмо ввалилось прямо к Эльвире, секретарша уже домой ушла. Эльвира слова не сказала, кроме как с ковра брезгливым жестом велела сойти, чтобы не обрыгал… — Ну, это… — заплетающимся языком говорил Макс, рассказывал что-то про друга, про армейскую дружбу… ну, это самое… нужно другу объяснить, за что душу продал… Макс же знает, что Эльвира оказывает разные услуги разным людям и… такие… услуги тоже оказывает, у нее есть особые клиенты, Макс знает… И не могла бы Эльвира… ну, это самое… оказать эти услуги его другу, ну секс, типа… Ну, что ей, жалко что ли?… И, это самое… он заплатит. Честно. Вот, сколько скажет… Макс начал выворачивать карманы, плевать на пальцы, и считать, что у него есть. А потом, как по голове ударили — понял, чего он несет, испугался и замолк. Понял, что сейчас она сожжет его огнеметом. Но Эльвира и глазом не моргнула. Выслушала пьяный бред до конца. Потом написала что-то на бумажке, показала Максу. — Вот, пожалуйста, мой тариф за час. За ваши деньги — любой каприз. Сумма на бумажке была непристойно огромной — хорошая зарплата за месяц, а предложение Макса непристойно мерзким. Макс не сомневался, что те особые клиенты, о которых он слышал, платят столько, как и не сомневался, что он сам, вот этим гнусным предложением, вырыл пропасть между собой и Эльвирой. Стоял молча, с открытым ртом, и смотрел в глаза Эльвире, слюни капали изо рта… — Пошел вон из моего кабинета, пьяное что, — спокойно сказала Эльвира. И что-то в этом голосе было такое, отчего он быстро бежал по коридору и лестнице, сел в машину, сказал приятелю, что нехорошо ему, домой нужно отвезти… И дома упал на кровать, накрыл голову подушкой и не хотел просыпаться. С утра он рано пришел в офис, принес Эльвире цветы и извинения, клялся, что “больше никогда” и оправдывался дурной наследственностью. Эльвира приняла цветы и извинения, выразила надежду, что его проблемы с алкоголем не будут больше приносить проблем, сообщила, что к сожалению, вынуждена его оштрафовать за явление в офис без разрешения и в нетрезвом виде — надеется, это будет ему уроком… Все как всегда, Максик, не переживай. Но секса у них не было больше никогда. Ведь основа тантрического секса — поклонение партнеру, как божеству, и собственно половой акт — майтхуна — всего лишь, конечная точка духовного соития. У них это довольно долго получалось. А теперь Эльвира видимо больше не могла поклоняться своему давиду, ее ангел пал с небес, да и как она от своего Максика могла ждать поклонения, если он предложил ей деньги за секс, как и все прочие мужчины. С работой тоже все было плохо — прима-балерина попала в опалу к главному режиссеру, режиссер не давал ролей, поэтому Макс и денег не получал никаких, разве что свою мизерную, легальную ставку “менеджера”. Макс хотел, как обычно, посоветоваться с “номер два”, но ее телефон все время был выключен. Ушастая секретарша доложила, что после того ЧП, “номер два” не являлась на работу, пока числится в отпуске… — …Но, — секретарша заговорщицки хихикала, — “номер два” сейчас в квартире у Эльвиры живет. Я зашла бумаги отнести, а там “номер два” в пижаме разгуливает! Макс почувствовал ревность. Он ревновал Эльвиру — ага, она получила эту свою женщину, поэтому так легко отправила Максика в отставку. Он ревновал “номер два” — вот, как она могла бросить его, сироту, без поддержки, одного… И куда смотрел этот их знаменитый хахаль, почему не разобрался с обеими, не вернул, все как было… * * * — …Максик, ну, вот, скажите, пожалуйста, почему я должен за вас решать? — Ну, это… — Только вы отвечаете за вашу жизнь, ваши решения и ваш выбор, если не оговорено контрактом иначе. — Обычно вы говорите “пусть лучше я, чем кто-нибудь другой”, а сейчас наезжаете… — Это я себе так говорю. И вы должны себе так говорить, если хотите получить результат. Это и есть ответственность, которую обязан принять на себя мужчина…