– Здоровый олень, – уточняет Олимпия. – Надо еще разобраться, чем здоровый олень отличается от сумасшедшего, – усмехается Том. – А может, лось… Или даже лев… – размышляет она, улыбаясь. Том уже открывает рот, чтобы возразить, однако Олимпия перелистывает раздел с опытами и читает следующий заголовок: – «Поселения». Города расположены в порядке… Тут она замолкает. – В порядке чего? – спрашивает Том. Видя, что сестра собирается перевернуть страницу, Том поспешно пересекает комнату и садится рядом с Олимпией на кровать. – Не надо ничего пропускать! Читай! Олимпия показывает ему подзаголовок: «Города расположены в порядке прогрессивности». – Что еще за прогрессивность? – спрашивает Том. – Наверное, имеется в виду приспособленность… У Тома загораются глаза, и Олимпия чувствует себя виноватой: не надо было ему показывать. И вообще, лучше бы чужак с бумагами не приходил. – Например, города, где пытались отлавливать тварей, да? – волнуется Том. Лучше бы ему этого не видеть, только все равно ведь прочтет… Олимпия нехотя отдает брату рукопись. – Вот черт… «Супруги из северного Иллинойса утверждали, что им удалось запереть тварь в сарае. Они подвели меня к двери и предложили послушать. Из сарая доносился плач. Я изобразил восхищение, попрощался и ушел. Вечером я вернулся и выпустил на свободу двенадцатилетнего сына хозяина». – Ужас! – восклицает Олимпия. – Ужас… А это: «Уроженец Питтсбурга утверждал, что закопал трех особей на заднем дворе. Он показал свежие могилы. Я попросил разрешения отрыть тварей. Тогда мужчина достал ружье и пригрозил, что застрелит, если я кому-нибудь расскажу, что он сделал со своей семьей. Непростую работу я себе выбрал!» – Боже! – вздрагивает Олимпия. – Получается, нигде не написано, как кто-то действительно поймал тварь. Тома манит первый город в списке – Индиан-Ривер и имя основательницы – Афина Ханц. Однако он не может пропустить последнее замечание сестры мимо ушей: – Ну не написано. И что? Говорю тебе, Олимпия, кто-то наверняка ее поймал. Ведь на свете полно людей. Мы только и видели, что один лагерь и кусочек Мичигана. А мир большой! Понимаешь? Том замолкает и мечтательно смотрит в пространство – словно он уже на пути в другие города. – Я верю – кто-то уже поймал тварь! И я бы хотел увидеть этого человека! – Перестань! Не будь идиотом, Том! – фыркает Олимпия. А сама понимает: для брата эти сведения – просто мечта. Значит, есть на свете люди, которые разделяют его образ мысли. И есть поселения вдали от лагеря «Ядин» и от матери, которая блюдет правила и молится на повязку. – А бывают книжки с картами? – спрашивает Том. – Конечно. В библиотеке есть дорожный атлас. Зачем тебе? Уйдешь в более прогрессивное место? Том невесело смеется. Олимпия забирает бумаги и поспешно переводит тему: – Смотри, списки… Том обязательно прочитает про прогрессивные города. Будет сидеть над этими страницами месяцами, годами… – Список улиц. График температур. График частоты появления тварей. Перечень фамилий, – бормочет Олимпия. – Фамилий? – оживляется Том. – Тебе-то что? Я думала, тебя только технические новинки интересуют. Том легонько толкает сестру локтем. – Дай посмотрю. Она передает брату бумаги. Том щурится. У него всегда такое лицо, когда он понял что-то важное. – Список выживших, – говорит он. – Откуда ты знаешь? – Смотри. Он показывает на сноску в конце первой страницы. Напротив условных обозначений расшифровка: замечен очевидцем, вероятно, замечен и… достоверно жив. – Достоверно жив, – повторяет Олимпия. – Надо же, список… Они оба садятся чуть прямее. – Давай посмотрим, есть ли мы? – предлагает Том. – Открой Мичиган. Олимпия качает головой: – Нет нас, Том. Вот если бы мама его впустила, были бы. – Ну да, точно. Олимпия все равно открывает перепись штата Мичиган. Список на десятки страниц. То же самое и в других западных штатах. – Видишь, сколько народу! Кто-нибудь да поймал! – говорит Том. – Ну, не так уж много, если сравнивать со статистикой семнадцатилетней давности. Помнишь, мама рассказывала про телефонную книгу? Сколько звонков они тогда сделали… – Да, – соглашается Том, – причем обзванивали только соседей. – Вот-вот! Они просматривают списки. Какие-то фамилии почти невозможно разобрать, какие-то – видны отлично. – Идея! – восклицает Том. Он вскакивает с кровати и кидается к своей тумбочке. Достает из верхнего ящика карандаш. – Давай сами себя запишем. Олимпия вздыхает с облегчением. Она боялась, как бы после прогрессивных городов Том не замкнулся в себе на несколько месяцев. Как начнет мечтать о большом мире за пределами лагеря… Мама зовет его «неисправимым оптимистом», но Олимпия знает за братом манеру надолго погружаться в тяжелую задумчивость. Есть подобные персонажи в книгах – которые всегда молчат о главном. Такие герои часто меняются к концу романа. И заодно меняют всех вокруг. Том снова садится рядом. Берет бумаги и открывает последнюю страницу Мичиганского списка. В конце есть свободное место. Том пишет: «лагерь „Ядин“». Заносит свое имя. Потом передает карандаш сестре. Олимпии тоже нравится эта затея. Она улыбается, глядя на длинный столбик. И вдруг улыбка застывает на лице – два имени бросаются Олимпии в глаза. Она их помнит, хотя Мэлори не так уж часто называет этих людей по имени. – Ты чего? – спрашивает Том. Олимпия поспешно листает – ищет название города, к которому относятся привлекшие ее люди. – Олимпия, что с тобой? – повторяет Том. – Ты чего испугалась? Олимпия смотрит сквозь него. У нее перед глазами лишь два имени и название города – Сейнт-Игнас. Два имени, словно маячок во мраке, освещают дорогу в темноте – в мире, на который нельзя смотреть, потому что он полон тварей, а от них сходят с ума. – Да что с тобой, Олимпия? – снова спрашивает Том. – Надо позвать маму. – Она еще обходит лагерь. И потом, я не хочу, чтобы она знала про… – Надо позвать маму! Немедленно! – твердо говорит Олимпия.