Наполеонов внимательно выслушал старичка и сочувственно покивал. Женщина же с ребёнком сказала, что Капитонов, увидев её, смутился. – Смутился? – удивлённо переспросил Наполеонов. – Да, или застеснялся, – задумчиво проговорила она, – он прижался к стенке, и у меня было такое ощущение, что он хочет слиться с ней. И по стеночке, по стеночке поднялся наверх. – А он поздоровался с вами? – Я в этом не уверена… – То есть? – Я точно с ним поздоровалась, – ответила молодая мама, – а он что-то пролепетал невразумительное. Честно говоря, я тогда и не очень вслушивалась, так как у меня закапризничал ребёнок, и я всё внимание сосредоточила на нём. – Но вы точно помните, что Капитонов поднимался по лестнице, а не спускался? – уточнил следователь. – Конечно, точно помню! – несколько раздражённо ответила молодая женщина, – до склероза мне ещё далеко, а с девичьей памятью я распрощалась после рождения сына. Желая разрядить обстановку, Наполеонов проговорил с улыбкой: – А я-то думал, что девичья память отлетает с первыми звуками Мендельсона. Женщина рассмеялась и покачала головой: – А вот и нет. Хотя у кого как. Например, у моей прабабушки до сих пор девичья память. – И кто это сказал? – Она сама и говорит, когда мы восклицаем, сетуя на её забывчивость: «Бабушка, у тебя склероз!» А она, кокетливо подбоченясь, отвечает: «Фигушки вам! У меня девичья память». – А вы? – А что мы, перестаём сердиться и хохочем. – Так у вас не бабуля, а клад. – Это точно, – охотно согласилась свидетельница. Наполеонов позвонил в управляющую компанию дома, где проживали Бессоновы, и там ответили, что никаких дел у слесаря Капитонова, как, впрочем, и у любого другого слесаря, в этот день не только в этом подъезде, но и во всём доме не было. И добавили для весомости сказанного: – У нас все заявки фиксируются в специальном журнале. – Понятно, – проговорил Наполеонов и занёс Капитонова в список подозреваемых. Самсонова не могла не знать Капитонова и могла открыть ему дверь без опасений. Перед этим он на всякий случай выяснил, были ли в районе проживания серийные кражи, как давно и не было ли убийств. Статистика сухо проинформировала, что до сей поры бог миловал этот район, ни краж, ни убийств не было. Из разговора с участковым Наполеонов узнал, что были мелкие пропажи: от подъезда дома номер восемь по этой же улице, где стоит дом Бессоновых, пропало старое цинковое ведро. Пенсионерка, которая при его помощи поливала клумбы, отлучилась на минутку за колышком для куста. Вернулась она с палкой, а ведра-то и нет. Пенсионерка подняла крик, взбудоражила соседей, но ведро словно кверху поднялось. Или ещё был случай, пропал кот у жильцов с пятого этажа. Сначала подумали, что животное упало с перил незастеклённого балкона и разбилось. Но внизу трупа кота не оказалось. Пожилой участковый, проработавший на своём месте уже двадцать пять лет и не торопившийся на пенсию, имел доброе сердце легендарного дяди Стёпы. Поэтому, жалея плачущего не первый день малыша, он прошёлся по квартирам этого подъезда. Никто ничего о коте сообщить ему не смог. Но соседка с третьего этажа утверждала, что видела той ночью дьявола. – С чего это вы взяли? – изумился участковый и подумал про себя, что старушка, должно быть, рехнулась. Но она принялась ему рассказывать, что в эту безлунную ночь она долго молилась, потом загасила свечу и пошла проверить, плотно ли закрыто окно. Отодвинула штору и к своему ужасу увидела два светящихся глаза, устремлённых прямо на неё. – И что вы сделали? – спросил участковый. – Я перекрестила окно, прочитала «Отче наш» и прошла за бутылью со святой водой. – Надо думать, что, когда вы вернулись, уже никого не было? – Да, видно, он догадался, за чем я пошла. – Спасибо вам большое, – искренне поблагодарил участковый, – вы очень мне помогли. – На здоровье, – с достоинством ответила старушка и, проводив участкового до двери, перекрестила его спину так, что он этого и не заметил. Участковый между тем поднялся в квартиру, из которой пропал кот, и спросил, кастрированный ли он. – Нет, – ответила, краснея, мать мальчика, плачущего о коте. – Если он вернётся, то непременно кастрируйте его, – посоветовал он, – тогда бедолага и пропадать не будет. И как в воду глядел, через неделю кот сам вернулся домой. Выглядел он похудевшим, шерсть на нём местами свисала клочьями, но вид кот имел весьма довольный. – Рад за него, – буркнул Наполеонов. – За кого? – изобразил непонимание на лице участковый. – За кота этого! – Вот только я совсем не уверен, что кот готов разделить вашу точку зрения, – рассмеялся участковый. – Ну да, ну да, – сказал Наполеонов и распрощался. Глава 3 Допрос Капитонова, как и следовало ожидать, ничего не дал. Слесарь ссылался на плохую память, беготню и большое количество ремонтных работ. Напрасно следователь увещевал его: – Илья Александрович, подумайте получше, от вашего ответа, можно сказать без преувеличения, зависит ваша судьба. Но упрямый слесарь стоял на своём: – Ничего не помню! – Так заходили вы или нет в подъезд, где проживают Бессоновы?! – Может быть, и заходил, – бормотал слесарь. – За какой такой надобностью?! – Обмишулился, наверное. – Почему же вы тогда испугались, когда вас увидели жильцы этого подъезда? – Никого я не пугался! Просто вспомнил, что ошибся, и мне сюда не надо! – И поэтому вместо того, чтобы спуститься вниз и выйти из подъезда, вы поднялись наверх?! – напирал следователь. – Ничего такого я не помню! – Зато свидетели помнят! – Значит, я вспомнил, что ошибся, когда уже поднялся выше. – А может быть, вы поднялись выше для того, чтобы войти в квартиру Бессоновых, убить Самсонову и забрать деньги? – вкрадчиво спросил следователь. – Никого я не убивал! – Капитонов вскочил со стула.