– Кто вы, сударь? – почти спокойно спросил у него принц, в то время как его товарищ продолжал отчаянно вырываться. – Хороший вопрос, ваше высочество, и я непременно отвечу на него, как только ваш спутник прекратит сопротивление. – Как бы не так!.. – огрызнулся Петер и вдруг, сделав неуловимое движение, выскользнул из рубашки и бросился бежать. – Вот ведь сорванец! – засмеялся незнакомец. – Может быть, вы меня отпустите? – Если вы, ваше высочество, пообещаете не предпринимать попыток к бегству, а то ведь мне нельзя бегать. – Обещаю, но почему вы титулуете меня «высочеством», ведь я пока всего лишь «светлость». – А вот тут вы ошибаетесь, мой принц. Ваш отец носит титул «царь всея Руси», а стало быть, равен императору. Следовательно, вы имеете право именоваться «высочеством» или даже «королевским высочеством». – Вы знаете моего отца? – Позвольте представиться, мой принц. Барон фон Гершов, к вашим услугам. Я обер-камергер вашего отца и заодно ваш новый воспитатель. – Вас прислал мой отец? – Совершенно верно! – Вы увезете меня к нему? – Я имею такое повеление от его величества. – Когда мы едем? – Боюсь, не так скоро, – улыбнулся фон Гершов, – как минимум вам прежде нужно объясниться с вашей царственной матушкой по поводу покушения на его преосвященство. – Он оскорбил моего отца! – Не могу не признать – достаточный повод. – Меня накажут? – Вне всякого сомнения. – Ну и пусть! – Вы позволите сопроводить ваше высочество? – церемонно поклонился барон. – Буду вам чрезвычайно обязан, – ответил на поклон принц, и тут же спросил: – А отчего вам нельзя бегать? – Что, простите? – Вы просили меня не убегать, потому что вам нельзя бегать. – Ах, вот вы о чем… – засмеялся фон Гершов, – это одна из любимых шуток вашего отца. Он говорит, что генералам нельзя бегать, потому что в мирное время это может вызвать смех, а в военное – панику. – А вы генерал? – Да, я командующий немецкой гвардией его величества. Кстати, пока мы идем, может быть, ваше высочество расскажет мне, что на самом деле произошло?.. Через несколько минут они стояли перед герцогиней Катариной, рядом с которой, с видом христианского мученика, отданного на съедение львам, стоял преподобный Глюк. – Благодарю вас, барон, – с царственным величием наклонила голову Катарина, – обычно этого сорванца не так просто сыскать. – Служить вам – мой долг, – изящно поклонился тот в ответ. – Сын мой, – обратилась тем временем герцогиня к сыну, – я чрезвычайно разочарована поведением вашей светлости! Скажу более, вы до крайности огорчили меня. Его преосвященство мне все рассказал, и я намерена примерно наказать вас. Все это Катарина произнесла печальным, но вместе с тем торжественным тоном, с поистине королевским величием. Однако реакция юного принца оказалась весьма неожиданной: – Матушка, как послушный сын я приму любое ваше наказание, однако настоятельно требую, чтобы меня именовали согласно моему титулу! – Что это значит?.. – Прошу прощения, – счел необходимым вмешаться Кароль, – но это я объяснил принцу Карлу Густаву, что он старший сын русского царя и потому имеет право титуловаться его высочеством… – Варварский титул, – негромко фыркнул Глюк, – он не может быть ровней европейскому! – …к тому же, – продолжал фон Гершов, не обращая внимания на слова епископа, – указом Его Царского Величества я назначен старшим воспитателем его высочества. Поэтому я не могу согласиться с необходимостью наказания моего подопечного, до той поры, пока не узнаю обо всех обстоятельствах дела. – Как вы смеете оспаривать решения ее королевского высочества? – возмутился Глюк. – Это неслыханно! – А разве герцогиня уже приняла решение? Простите, я его не слышал! – Хорошо, – согласилась Катарина, – ваше преосвященство, соблаговолите повторить ваш рассказ. – Только из уважения к шведскому королевскому дому… – поджал губы епископ. – Впрочем, извольте. Сегодня его светлость, принц Карл Густав, были чрезвычайно неусердны в изучении наук. Несмотря на мои неоднократные кроткие увещевания, принц не пожелал изменить свое поведение, и когда я пообещал его наказать… заметьте, только пообещал! Так вот, услышав о наказании, его светлость изволили кинуть в меня бронзовой чернильницей, от каковой я увернулся совершеннейшим чудом. – Это неправда! – возмущенно воскликнул Карл Густав, но фон Гершов, положив руку на плечо мальчика, успокоил его порыв. – Сохраняйте спокойствие, мой принц. – Вот видите, – патетически воскликнул Глюк, – а теперь он обвиняет во лжи своего духовного отца!.. – Ваше преосвященство, – прервал его излияния барон, – позвольте задать вам один уточняющий картину произошедшего вопрос. Так сказать, чтобы видеть ее целиком во всех деталях. – Извольте. – Чернильница полетела в вас до того, как вы совершили оскорбление величества или после? – Что за домыслы! – Я настаиваю на своем вопросе, преподобный! Это случилось до того, как вы дерзнули назвать великого герцога Иоганна Альбрехта, на землях которого сейчас находитесь – беспутным? – Вы мне этого не говорили, – заметила герцогиня. – А разве я не прав! – взвился понявший, что ему нечего терять, епископ. – Разве герцог не бросил жену и детей? Разве он не отрекся от веры отцов и не впал в еретичество? – Вы закончили, ваше преосвященство? – холодно осведомился фон Гершов. – Нет! До конца жизни я буду обличать пороки и нести слово Божие! – Ничего не имею против, но, может быть, вы станете это делать на вашей кафедре? – Что вы сказали?.. – Я сказал, что вы шведский епископ, и ваши прихожане, вполне вероятно, тоскуют по вам. – Как вы смеете изгонять служителя Господа?! – Как вы смеете оскорблять моего сюзерена?! – Ваше преосвященство, – Катарина мягко прервала епископа, готового в очередной раз разразиться гневной тирадой, – вам совершенно необходимо отдохнуть. Я же тем временем побеседую с господином бароном. – Как будет угодно вашему королевскому высочеству. – Сын мой, подождите вашего наставника в своих покоях. – Да, матушка. Дождавшись, когда все выйдут, герцогиня пристально взглянула на Кароля и некоторое время внимательно его разглядывала. Затем она указала ему веером на кресло и, поудобнее устроившись в своем, начала разговор: – Господин фон Гершов, как давно вы стали бароном? Припоминаю, что прежде у вас не было никакого титула. – Вы совершенно правы, ваше королевское высочество. Этот титул мне пожаловал ваш царственный супруг через год после взятия Риги. – Вы, очевидно, оказали моему мужу большие услуги в этом походе? – Я служил в меру своих сил, и его величество счел необходимым это отметить. – У вас, кажется, был брат; он тоже получил титул? – Увы, с моим бедным братом случилось несчастье.