– Но церковь никогда не даст согласия на развод! – Шведская – может быть, однако ответьте мне на один вопрос: зачем русскому царю согласие шведской церкви? – Вы полагаете это возможным? – Говоря по совести, я никак не могу понять, почему мой сын не сделал этого до сих пор. Ваш отказ приехать в Москву дает ему превосходный повод. Даже не знаю – может, он до сих пор питает к вам чувства?.. Легший прикорнуть после обеда герцог Август встал в чудесном расположении духа. Быстро приведя себя в порядок, он зашел к жене и застал ее диктующей письма своей камеристке. – Вы все в трудах! – воскликнул он, обращаясь не то к жене, не то к усердно скрипевшей пером Марте. – Это очень кстати, надо написать в Ганновер Юлию Эрнсту по поводу Гедвиги… – Я уже все сделала, мой дорогой, – скупо улыбнулась Клара Мария. – Чудесно; и что же ты написала? – Что ему следует поискать другую партию для нашей кузины. Шурка в панике вскочила и едва не грохнулась с кровати. Некоторое время она испуганно озиралась, но затем вспомнила, где находится, и с облегчением вздохнула. Это всего лишь сон! Правда, очень реальный и невероятно красочный, но все же только сон. В изнеможении она опустилась на постель и вдруг поняла, что та – мокрая. Блин, только этого не хватало! Она что, как маленькая… и вдруг мозг пронзила ужасная догадка. «Воды отошли!» – сообразила она и, снова запаниковав, вскочила. «Что делать? Кого звать на помощь?» Сестра и ее муж давно спали, а больше в доме никого не было. «Телефон!» – мелькнула спасительная мысль, и девушка принялась лихорадочно искать свою старенькую «Нокию». – Алло, «скорая»… я рожаю… что, адрес? Погодите, кажется, да, точно, Яхонтовая… это рядом с Сургутской… да-да, у черта на куличках! Нет, самой добраться не на чем! И быстрее – у меня воды отошли! Тут невероятно скрутило низ живота, и Александра, уже никого не стесняясь, взвыла, переполошив весь дом. «Скорая» прибыла почти через час, когда роженица уже готова была лезть на стену от страха. Ошарашенный от произошедшего Алексей помог ей добраться до машины, а Алена подала пакет, в который наскоро побросала необходимые вещи. – Я с тобой! – крикнула сестра и хотела было залезть в машину, но ее остановил фельдшер. – Вы что, с ума сошли? – немного грубовато заявил он. – От вас фонит, как от пивного ларька! Протрезвеете, тогда и навестите, а сейчас не мешайте. – Ты чего? – попробовала урезонить его напарница. – Обычное же дело… – Не видишь, что происходит? – оборвал он ее. – Тут эту бы довезти без приключений, не хватало еще вторую откачивать. Мигнув на прощание люстрой на крыше, «скорая» двинулась вперед, колыхаясь на кочках. Асфальт в этом микрорайоне еще не положили и дороги были отсыпаны строительным мусором, благо в последнем не было недостатка после застройки. В результате получилась немного сюрреалистичная картина из довольно пафосных особняков, путь к которым покрывали куски битого кирпича, бетона, штукатурки и прочего хлама. Ездить по этим, с позволения сказать, путям сообщения было тем еще удовольствием. Даже маршрутки и такси ходили только до шоссе, а дальше местные добирались самостоятельно. Кроме тех «несчастливцев», у которых были свои автомобили, и они, вцепившись в руль, осторожно тащились по ухабам. После случившегося спать, разумеется, не было ни малейшей возможности, поэтому Алена с Алексеем быстро собрались и вызвали такси. Пока они шли к шоссе, машина уже прибыла и стояла у обочины, мигая аварийкой. – Куда едем? – осклабился водитель, выразительно глянув на включенный счетчик. – Блин, а куда Шурку повезли? – спохватился Лешка и с недоумением посмотрел на жену. – Ты что, не спросил? – изумилась та. – Нет! – Ну как же это… – почти заплакала Алена, – давайте, что ли, в Первую. Таксист в ответ лишь пожал плечами и, газанув, рванул свою «ласточку» в поток. Увы, в Первой горбольнице, рожениц с такой фамилией не поступало. Нужно было искать дальше, но непонятно в каком направлении двигаться. Выручил, как ни странно, дождавшийся их водила. Поняв по потерянным лицам, что пассажиры не нашли родственницу, он покачал головой и глубокомысленно сказал: – Если случай тяжелый, то вам в Перинатальный центр надо. Проблемных всех туда доставляют! – Ты раньше сказать не мог? – поинтересовался Алексей. – Мое дело маленькое, – пожал тот плечами, – куда сказано, туда и везу! До Перинатального центра они добрались уже под утро. Шурку действительно привезли сюда, но как обстоят дела, долго никто ничего не говорил. Наконец, к ним вышел врач и вопросительно взглянул. – Вы родственники? – Да, я сестра. – Понятно… что же, у меня для вас не слишком хорошие известия. – Что случилось? – В общем, роды были тяжелые… ребенок родился слабым и сейчас помещен в бокс… – Что с Сашей? – Примите мои соболезнования, – покачал головой акушер. – Мы сделали все, что могли. Ноги Алены от услышанного подкосились, и она без стона опустилась на руки мужа. Переполошившийся врач позвал дежурную медсестру, и та принялась хлопотать над упавшей в обморок женщиной. Впрочем, нашатырь быстро привел ее в чувство. – С вами все в порядке? – с тревогой в голосе спросил врач. – Со мной – да, – горько ответила та. – Скажите, доктор… она что-нибудь сказала? – Ивана какого-то звала, – глухо отозвался акушер. – Это, вероятно, отец ребенка? – Да. – А где он? – Погиб. Девять месяцев назад. – Дела… ну что же, примите еще раз мои соболезнования. Извините, но мне надо идти. Боль была настолько всеобъемлющей, что, казалось, заполнила ее всю до краев и не оставила места ни для какого иного чувства. Сил не было уже даже кричать, и Шурка мысленно взмолилась с просьбой о помощи. Она и сама бы затруднилась сказать, к кому именно обращена ее молитва, к Богу, к вселенскому разуму или еще кому, но, как бы то ни было, эта мольба была услышана и боль постепенно ушла. «Что ты хочешь?» – раздался в голове чей-то невообразимо прекрасный голос. – Где мой ребенок? – встревоженно спросила она. – С ним все будет хорошо! – отвечал ей тот же голос и повторил свой вопрос: – Чего ты хочешь? – Раз так, то ничего. – Ты уверена? – Я что, могу попросить все, что захочу? – В разумных пределах. – Я хочу увидеть его! – Ребенка?! – Нет, я о другом. – Понятно. Что же, это можно устроить. – Как, ведь он же умер? – Ты сделала свой выбор. В этот момент боль вернулась, но на сей раз она была куда меньше. По крайней мере, она теперь могла плакать, и слезы градом полились из ее глаз. Рядом кто-то суетился, что-то говорил на непонятном языке. Чья-то мягкая и невероятно ласковая рука гладила ее по голове, и она вдруг отчетливо поняла, что это мама. Жалобно всхлипнув, Шурка потянулась к ней, и из горла вырвалось тоненькое: – Мутти![1] То, что она сказала это слово по-немецки, так удивило девушку, что она широко распахнула глаза и в панике уставилась на сидящую рядом с ее постелью женщину. Та была довольно странно одета, но самое главное, что глаза Александры прекрасно видели, что она не ее мать, но сердце буквально задыхалось от нежности. «Мама!» – Мутти, – прошептала она и, счастливо улыбнувшись, впала в забытье. – Вашей дочери явно лучше, фройляйн Марта, – удивленно сказал доктор, присланный госпожой герцогиней. – Пожалуй, я поторопился, говоря, что необходимо звать пастора. – Благодарю вас, герр Штольц, – устало отозвалась женщина. – Но почему она опять лишилась чувств? – О, это не обморок, фройляйн, просто ваша дочь уснула. Ей нужно набираться сил, да и вам тоже. Попробуйте отдохнуть. Госпожа герцогиня прислала служанку, она последит за девочкой. – Нет, я не смогу оставить ее даже на минуту. – Воля ваша, – пожал плечами врач и, взяв в руки свой саквояж, вышел. Вообще-то герр Штольц не слишком жаловал Марту Рашке и ее дочь. Да и с какой стати ему питать почтение к этой девке, пусть и прижившей ребенка от мекленбургского герцога. Мало ли таких бастардов по всей империи? Правда, бабушка маленькой Марии Агнессы Констанции – так в свое время окрестили девочку – питала необъяснимую слабость к своей внучке, и потому приходилось держать свое мнение при себе. Впрочем, госпожа герцогиня сильно сдала в последнее время, и когда милосердный Господь приберет ее, все переменится. Герцог вряд ли станет держать при себе незаконнорожденную дочь своего беспутного пасынка, как и ее мамашу. Вот пусть и убираются на все четыре стороны, хоть к родителям в Кляйнештадт, хоть в далекую Московию, где ее дикие жители имели безрассудство выбрать мекленбургского герцога своим царем. Хотя… что от них ждать? Какие подданные, такой и сюзерен!