** Тогда он стоял на самом краю платформы, ожидая бурю. Он уже чувствовал её приближение — единственное, что в нём было нового, так это датчики в мозгу. Он стоял на краю, ожидая, пока она придёт, густая и злобная, яркая и жаждущая. Он ждал её потому, что не мог упасть сам. — Эй! — крикнула тогда Стерва и он обернулся. Она сидела на своей «катушке» — тихой и маленькой, и тяжело дышала. — Можно, я здесь побуду несколько дней, пока буря не пройдёт? А то за мной хвост, буря сметёт их с пути, но мне надо отлежаться… — Если вам угрожает опасность, вы всегда можете занять места. Правда, осталось только одно — на складе… — А ты что, сигануть вниз решил? — она покачала головой. — Не выйдет же! У тебя программа какая? Одиннадцатое поколение? — Одиннадцать с половиной, — сказал он и отошёл от края. — Я андроид. Меня зовут Годжи. — Приятно познакомиться, Годжи. А я — Грозная Стерва. Тут ничего не развалится во время бури? — Только если я, — сказал Годжи. Тогда он впервые услышал её смех и сразу же почувствовал, как внутри него что-то рассыпалось. *** Он слишком поздно понял, что это не очередной грузовой. Cтены блока, его скелет и сама платформа завибрировали, будто кто-то включил самую большую в мире дрель — так всегда было, когда кто-то выныривал прямо над платформой, и Годжи обречённо стал ждать треска или хруста, означающего, что внутри него рассыпалось что-то ещё, но потом вибрация исчезла, и на платформу опустилось что-то тяжёлое. Грузовой бы раздавил платформу, а значит, только… Годжи вскочил и стал осматриваться, пытаясь обнаружить улики — предметы, которые могли остаться после Стервы — иногда это была кружка со следами помады, иногда — несколько волос на лежаке, где она спала. Он всегда всё сжигал, но вчера он так устал… Дверь раскрылась и в блок зашёл Родион. — Значит, только недавно улетела, так? — спросил Родион посмотрев на него. — Вот не понимаю, она тут спит или где? Неужто вы с ней трахаетесь, а? Хотя о чём я, ты ж не можешь… Родион прошёл сквозь крытый переход, дёрнул дверь склада и хитро посмотрел на Годжи. — Закрыто, — сказал он. — Так и положено по уставу? — Вы больше не работаете на компанию, господин Родион. — сказал Годжи. — Вы не имеете доступа к внутренним помещениям аварийной платформы. Родион дёрнул дверь ещё пару раз. — Знаешь, я помню, ты всегда называл меня «господин Родион». Даже когда я был ребёнком. А ты ходил такой важный, в бабочке, раздавал колу со льдом и лимонад придуркам, которые решили здесь заправится. Господин Родион, не желаете напитков? Господин Родион, вам пора чистить зубы… Но тогда я был сыном главного архитектора, а потом — начальником службы безопасности, но теперь-то… Теперь я работаю на других. — На Грузовые Линии, — кивнул Годжи. — Я это знаю. — Но ты всё так же называешь меня господином Родионом, — он двинулся к Годжи. — Вот только знаешь что? Не совсем так же. Он бросился к Годжи и, схватив за лицо, повернул. Годжи вцепился в его руки, силясь вырваться, но лучевая шпуля тренькнула — и правая рука повисла плетью. Тогда Родион взял его за челюсть и, дёрнув на себя, раскрыл до груди. Язык Годжи заболтался в воздухе, невольно вторя его же руке. — Я помню твой голос, сраный робот. — Родион просунул руку в рот и дальше. — Я знаю, как он звучит. Годжи почувствовал, как в его пищеприёмнике шевелятся чужие пальцы, как они нащупывают его ценность, его секрет, но ничего не мог сделать. Теперь он просто хотел, чтобы всё это закончилось — как можно быстрее. Родион, будто поняв его мысли, резким движением выдернул из его нутра речевой блок. Годжи упал на пол, его открытая челюсть и язык легли на холодный, пыльный пол. — Хватит, — сказал Годжи в руке у Родиона. — Вы не можете портить меня. Я — собственность компании. — Речевой блок с начинкой последнего поколения, — сказал Родион, разглядывая блестящую деталь. — Это не собственность компании. Это Стерва тебе всунула, чтобы задобрить. Ты продался ей. Что она тебе пообещала ещё? Может, мужиком тебя сделать? Годжи отвёл глаза. Он не хотел, чтобы Родион вырвал и их. — Ты всегда либо лжёшь мне, либо молчишь, — сказал Родион. — Тогда зачем тебе вообще голос, а, робот? Чтобы ты лгал им людям или отказывался сказать правду? Годжи молчал. Родион кивнул. — Ну что ж, это твой выбор, — Он подошёл к двери и распахнул её. Годжи вздрогнул от холодного ветра, ворвавшегося в помещение. Надвигалось что-то страшное. Родион размахнулся и швырнул речевой блок в темноту, за самый край. Затем посмотрел на Годжи и улыбнулся. — Ну, чего скажешь, Годжи? Что скажешь, а, утиль? В этот момент Годжи дико, протяжно орал где-то далеко внизу, растворяясь в ветре и кислотных испарениях, до тех пор, пока не остался полностью немым. Родион сплюнул и вышел в ночь. Годжи поднялся на ноги и щелчком вставил себе челюсть, затем повернул шею в исходное. Когда зашумел флаер он выскочил на платформу, он махал руками, он колотил по корпусу — но флаер взлетел, несмотря ни на что. Не обращая внимания на его удары. Вспыхнули искры двигателей — и Годжи опустился на платформу, закрыв голову рукой. **** Она появилась после бури. Встрёпанная, соскочила с «катушки» и, подбежав к Годжи, стала разглядывать его лицо. — Почти не повредил, — выдохнула она. — Ну и ладно. Я думала, этот ублюдок перед смертью тебя совсем разобьёт. Годжи отвернулся. — Ну ты чего, — Стерва ударила его по плечу. — Ошибки тоже случаются. Они тебя столько не чинили — датчики ведь тухнут иногда, здесь же вообще радиация! Ну пропустил приближение бури — ну и чёрт бы с ним! Годжи молчал. Тогда Стерва подошла к нему вплотную. — Годжи, — она стала очень серьёзной. — Скажи что-нибудь. Он молчал. Она выматерилась. — Ты не сказал ему про бурю не потому, что не знал о ней, так? Придурок сам себе могилу вырыл. Годжи, ты… — она взяла его за растрёпанную, прожжённую искрами руку. — Ты что, пытался остановить флаер руками? Он протянул ей прозрачную плёнку с посланием. Грозная Стерва взяла её двумя пальцами, как берут что-то давно прогнившее. — В связи с гибелью старшего исполняющего грузовой… — она замолчала, затем продолжила. — Неисполнение предназначенного и серьёзный износ… — подняла на него взгляд и закончила. — В утиль… Плёнка вырвалась из её ладони и упорхнула, несомая ветром за край платформы. Грозная Стерва заметалась по платформе, бросилась к складу, но остановилась и некоторое время стояла, закрыв глаза ладонью. Затем кивнула и направилась к Годжи. Тот послушно ждал. — У Джоддера есть ещё речевые аппараты, — сказала она. — Я за несколько месяцев управлюсь, слышишь? Туда-обратно. Просто «катушка» двоих не потянет, а до моего корыта по-другому не выйдет. Подожди меня, хорошо? Мы всё поправим. — Она положила ему руку на плечо. —Ты мне нужен, слышишь, Годжи? Ты мне очень нужен. Подбежав к катушке, рывком завела, обернулась. Он стоял, под палящим солнцем и радиоактивным ветром, один — посреди ржавого, утилизованного мира, и его губы шевелились, будто в попытке что-то сказать, но потом дернулись и застыли в жуткой улыбке обречённого и всё понимающего существа, оставленного умирать в одиночестве. — А к чёрту, — она слезла с «катушки» и пошла к нему — твёрдо, уверенно и быстро, на ходу стягивая с руки перчатку. — Пошло всё к чёрту. Таким ты здесь не останешься! Годжи смотрел, как она приближается, он видел, как сейчас сама буря двигается на него, и самая первая, и все последующие в одной — в одной женщине, в её волосах и коже, в её ступнях и взгляде. Его датчики в мозгу ожили, запоздало предупреждая об её приближении. Буря подошла к Годжи вплотную, схватила его за челюсть и уверенно вытянула вниз. После этого взяла за челюсть себя и проделала то же самое. Её рука нырнула в себя, а затем, с зажатым в пальцах блестящим шариком — в него. А Годжи всё смотрел и смотрел в её, такие похожие на его собственные, глаза. Она закрыла челюсти двумя руками — себе левой, ему правой, подержала ладони ещё немного и, отвернувшись, бросилась к своей «катушке». ***** Годжи сидел на самом краю и осторожно, медленно говорил: — Ты мне нужен! — он улыбался, смотрел вниз, на игру радиоактивных ветров и вновь, раз за разом повторял её голосом. — Ты мне очень нужен! Впервые за свою долгую жизнь Годжи чувствовал себя абсолютно и полностью целым.