События развивались стремительно. Уже на следующий день семью с нехитрым скарбом переместили в дом-лабораторию на территорию наукограда, отделённого от остального мира стеной под высоким напряжением и свирепыми охранниками на входе. Тем же вечером, сигналя на всю округу, подъехал грозный броневик, и военные, чеканя шаг, внесли в дом Шар. Тут же и активировали. Проверили — нормально включился? И ушли, оставив потрясённых хозяев наедине с достоянием. У них свой дом! и Шар! Мария настолько разволновалась от невероятных событий, что этой же ночью родила, не дотянув до положенного срока. Дочку назвали Яной. А Шар — Иваном. С именем угадали: малыш демонстрировал удивительную способность оставаться невредимым после падений, словно Ванька-встанька. Колыбель дочери поставили рядом с люлькой Шара, не метаться же из комнаты в комнату от одной к другому. Да и дети вели себя лучше, когда бок о бок: Янка прекращала плакать, заворожено взирая на игру бликов и вслушиваясь в бульканье, а Шар меньше тупил и легче переносил насильственные процедуры, которым его то и дело подвергал хозяин. Хозяин? — скорее, отец. Как-то само собой получилось, что Иван стал членом семьи. Наполнением Шара Петров занимался единолично, создание Вселенной — дело интимное. Основным постулатом ввёл заботу о материи и жизни, в качестве нулевого приближения — все те знания, которыми овладело человечество. Каждый второй обладатель Шара, не мудрствуя, списывал с окружающей реальности законы, выложенные в общий доступ, бери и качай — хоть в общем виде, хоть в упрощённом. Ноу-хау Петрова крылось в поправках: ни одну из них он не определил константой. Поправки могли меняться. Более того, меняться могли и сами уравнения, и их количество… весь набор. Нулевое приближение — оно лишь начало. Вход. А дальше… дальше будет учить Шар думать, прежде всего — как не наломать дров. Работать Пётр предпочитал в одиночестве. Не нужны ему в доме посторонние. Пусть там, в организациях, работают сообща и толпой, а он желает сам. По крайней мере — на начальном этапе. Одного лишь сотрудника и оформил на максимальную ставку — свою жену, когда она защитила, наконец, диплом через год после него. — Ты знаешь, а они общаются между собой. Ругаются, мирятся. И вообще, какой он Шар! Он — ребёнок! Подрались сегодня… — пожаловалась как-то жена, приобняв мужа. — Подрались? — напрягся муж, сонливость как рукой сняло. — И кто победил? — А никто. Поплакали — помирились. — Да мерещится тебе, — буркнул он и повернулся на другой бок. — Сказочница! Но нет, не спалось. Общаются… скажет тоже… Петров поднялся и пошлёпал в детскую. В лунном свете, сочившемся сквозь окно, разглядел: дети лежали в обнимку и дружно сопели. Чтоб Янке легче обнимать, Иван обратился объёмной «восьмёркой», её рука как раз охватывала его посередине. А отцу — для воссоздания той же «восьмёрки» — приходилось инициировать блок команд, неделя как минимум! Фантастика! У Петра кольнуло на сердце. Не допускает ли он ошибку, связав их жизни? Разве можно настолько переплетать? Вопрос стал перед ним всей своей неприятной сущностью. Неприятной — потому что ответ заранее известен: нельзя. Нельзя! Но оно уже завязалось. И что дальше? Резать — по живому? Попробует разводить постепенно. Что дети в два года понимать могут… поплачут и успокоятся. — Зря ты их по разным этажам! — бросила мужу недовольная Мария. Последствия ему тоже не нравились. Яна болеть начала. Ваня в хандру впал, тормозил на простейших задачах. И с каждым днём обоим всё хуже и хуже… — Перетерпим! — насупился Пётр. И по делам уехал. А вернувшись вечером, застал домочадцев всех вместе дружной компанией. — Ну не могу я… не разорваться! Она тут орёт, он там… Зачем? Глупо! Я и… Понимаешь, Петь, ей сразу лучше! Температура спала! Ты не морщись, не морщись! Ты лоб потрогай! Потрогай, сказала! Чего трогать, и без того видно… сияния глаз не скроешь. Детишки сидели рядом и таращились на него. Понимали — решалась их судьба, как папа решит, так и будет. — То есть… ты считаешь… Подумай, прежде, т хорошо подумай. Им что — вдвоём — лучше? — Да. Лучше! — не сомневалась она ни секунды. — Ох, Мария… Ну не знаю я. Не знаю! Дети, почуяв слабину, взяли папу в оборот — повисли с двух сторон. Ладные такие оба, послушные… И Пётр не устоял. Лишь рукой махнул — делайте что хотите. Пусть, чего уж теперь… В семь лет Ивана забрали на первое испытание — турнир новичков. Уж как Петров не отбивался, мол, пусть подрастёт… Куратор вежливо объяснил: раз в семь лет сыграть на турнире — святая обязанность, нарушать не дозволено никому. Хорошо хоть, по новичкам записали, а то могли и в реальную мясорубку Большого Турнира, академии отправляли подопечных туда чуть не с пелёнок. На обкатку. Но Петров знал: не готов Ваня. Нет, структура и сила в норме, но… Существовал ещё некий фактор: духовно-эмоциональное развитие. Означенное развитие шло у Шара вровень с Янкиным, ни на йоту быстрее. Притом, что обычную информацию заглатывал террабайтами! Столь резкий диссонанс удивлял Петрова. Но оттого факт не переставал быть фактом. А что он хотел, разум вправе быть своевольным… Опасался за Ваньку, а головную боль получил от Янки. Захандрила, оставшись одна, неприкаянно бродила по дому, успеваемость в школе резко снизилась. Отец поставил условие: будешь плохо учиться — не буду брать с собой в зрительный зал. Оценки сразу улучшились, но настроение — нет. Ваня пришёл к финишу десятым. Пётр, привыкший к победам, утешал себя: десятый из сотни малышей — неплохой результат. Но в глубине души знал — плохой. Потому что не участвовали продвинутые малыши — те самые, которых сразу в Большой Турнир. Пришло время делать выводы. Пора подключать специалистов, одному тянуть дальше глупо. И пора рвать сентиментальные узы, разом и наотмашь. По окончании турнира он отвёз Шар на новое место жительства — в лабораторию. Познакомил с сотрудниками. Отводя глаза, объявил, что жить Ваня теперь будет здесь. И началось «веселье». Ванька-встанька забастовал — отказался принимать в себя информацию. Любую. Выплёвывал, не глядя. И Янка замкнулась, объявила бойкот, на уроках в школе изображала мумию. Потом слегла с нервным срывом, не выдержав напряжения. Это в семь-то лет! Жена причитала, хваталась за голову — кто прав, кому верить? В конце концов, приняла сторону детей. И Петров сдался. Проиграл, чего уж, раз Мария тоже против. Предложил компромисс: он возвращает Шар в семью, но Иван тоже, как и Яна, начнёт ходить «в школу»: с утра его будут перемещать в лабораторию, вечером возвращать. Условие одно: дети перестают действовать ему на нервы, живут нормально, хорошо учатся. Родные приняли компромисс на «ура». И — возродилась фениксом Яна; Иван помчал громадными шагами, догнал и перегнал программу, целый штат научных сотрудников не успевал за ним угнаться. И что после такого думать? Петров и не думал. Просто работал, хватит с него раздумий, что заложено — то и выросло. Назад не воротишь. Не прошло четырёх лет, как Ивана снова вызвали на игру. Петров возмутился было — как так, почему, семь лет ведь обещали не трогать! — Тщетно. Всеобщая мобилизация. В Большой Турнир забрили всех подчистую. Очередная изюминка организаторов? — недоумевал Пётр. Каждый год устраивали турниры, и всегда, юмористы, чего-нибудь эдакое придумывали, неожиданное… чтобы не расслаблялись создатели, не по шаблону творили. Может, к лучшему? Отыграют — поедут отдыхать, сколько можно работать без продыху! Мир посмотрят. Ваньку с собой возьмут. Мальчик уже не был беспомощным шариком, мог не только за себя постоять, а и защитить родных. Но афишировать внешние умения не стоит: организаторов интересует исключительно внутреннее содержание. За перипетиями первого тура Петров следил внимательно. Интересовался не только своей группой, но и соседними. Нагляделся… Понастроили экзотических Вселенных, клоуны! Кореец, к примеру, убрал гравитацию как класс — так его Шар первым и гикнулся. Норвежец, наоборот, ввёл усложнённую тензорную гравитацию — сие многомерное чудо тоже продержалось недолго. «Дилетанты надутые, возомнили себя умней природы!» — с чувством удовлетворения наблюдал за провалом чудиков. Первый тур Иван отыграл достойно: вышел из группы в Финал. Всего отобралось триста Шаров — и это по всей Солнечной системе. Иван по набранным очкам занимал место в середине — вполне приличный для новичка результат. Петров довольно потирал руки — финалистов в любом случае поощрят щедрыми бонусами, не зря трудились! Маячивший на горизонте отпуск обрёл чёткие очертания. Но до признанных гуру оставалось как до Луны. Первая десятка превосходила Ваньку настолько, насколько финалисты чемпионата мира по футболу — какой-нибудь заштатный сельский клуб. Катаклизмы Иван преодолевал ощутимо дольше. Ну так, молодой ещё, неопытный… зато с выдумкой пацан работал, что ни решение — нестандартный подход. И тут организаторы объявили: Финал будет закрытым, без зрителей и комментариев. Как долго? — сколько потребуется, столько и долго. Это уже не изюминка, а бзик! — единодушно решили хозяева Шаров. Но поделать ничего не смогли. Месяц — целый месяц! — пытали финалистов за закрытыми дверями. Без единого бита информации о ходе турнира. На Шары — особенно на лидеров — завязано столько народу! Благополучие миллионов напрямую зависело от занятого Шаром места, а с учётом всех ниточек — так и миллиардов. А организаторы молчали! Мир с ума сходил, гадая… поневоле в головах начнёт зреть возмущение. Янка написала письмо президенту с просьбой выпустить Ваню — нуль эффекта. Зачем они вообще нужны, Шары? Сто лет назад вдруг пошло поветрие, человечество будто помешалось на новой игрушке. Раньше без них жили — и нормально, думать не думали о каких-то мини-Вселенных. А потом объявились злобные инопланетяне… в глаза их никто не видел, но учёные утверждали — враг близко. Человечеству необходимо поумнеть! Шары совершенствуют мозги подобно тому, как спорт — тела! Народ, однако, воспринимал Шары скорее за бойцовых петухов, чем ускорителей мозга, ставки в тотализаторе зашкаливали. На инопланетян списали и всеобщее обнищание — необходимо копить резервы к будущим битвам. …Наконец, создателей пригласили во Дворец для оглашения итогов. Мысли Петрова беспорядочно метались, перескакивая с одного на другое. Сидел, развалившись в кресле, старательно делая вид, что спокоен. Спокоен! Созерцал окружающую обстановку в стиле ампир, дивился на громадных размеров старинную люстру и тяжёлый бархатный занавес. Коллеги неестественно громко переговаривались, лучась притворными улыбками. Разлитое в воздухе напряжение, казалось, того и гляди выжжет здесь всё напалмом. Колыхнулась портьера, на сцену выплыл председатель Большого Жюри, кряжистый, уверенный в себе мужчина. Бодро поздравил присутствующих и, опустив глаза, замялся. Хотел было продолжить, но закашлялся, подавившись словами. По залу прокатился вздох — плохая примета! Оратор взял себя в руки, сосредоточился и с расстановкой произнёс: — Чемпионом… впервые… становится… Шар Петрова! Новичок обошёл всех! — голос председателя взвился сочным крещендо и кинжальным ударом пронизал мозги болельщиков, с нетерпением ожидавших вердикта во всех уголках Солнечной системы. Петров, потрясённый, откинулся на спинку кресла, помотал головой и подёргал себя за волосы. Не ожидал, никак не ожидал… занимать перед финалом место во второй сотне… сотне! — и победить? Невозможно! А где же корифеи… первая десятка — где? Зал недоумевал вместе с ним, провожая пробиравшегося с задних рядов к сцене учёного недовольным перешёптыванием. Неизвестный выскочка сорвал главный куш! Неслыханно! — Благодарю Высокое Жюри за оказанное доверие, победу посвящаю жене и дочери, главным помощникам, — всего-то и выдавил в микрофон победитель. Мёртвая тишина была ему ответом. Ах, так! Не нравится? Петров усмехнулся, прищурился и, расправив плечи, гордо прошествовал за кулисы. Его долговязая фигура смотрится мелко на внушительных размеров сцене, — подумалось почему-то. Столь же мелким — несерьёзным, ошибочным! — представлялось решение Жюри. Слов председателя — что на этом всё, награждённых больше не будет — Петров не услышал. Последовавший свист и улюлюканье принял на свой счёт и, окончательно разобидевшись, покинул дворец. Направился в Центр, где и проходило, собственно, соревнование. В мозгу будто дрель бесилась, высверливая разум, ещё немного — и черепушка расколется. Достаточно! Прочь эмоции! Непривычная тишина в вечно гудящем Центре насторожила, но не испугала. Охранники на всех подряд постах вытягивались и почтительно расступались, пропуская. А вот и «пыточная» — так окрестили участники терминал, где проходил Финал. Бронированные двери распахнулись, он вошёл и… окаменел. На полу вповалку валялись расплавленные ошмётки, причудливо изогнутая арматура, вывернутые наизнанку оболочки. Останки Вселенных, словно хлам на чердаке. И лишь в центре на постаменте высился Шар, сохранивший форму. Ваня?