Серега метнул взгляд в сторону огранщика Кольки и жалобно произнес: — Шабаш, не могу больше, опусти мне руку… больно очень… Колька повис на вытянутой руке и рывком опустил ее вниз. Серега ожил. Все зеваки как по команде повернулись в сторону киоска и его пленника. Из толпы продолжали сыпаться мудрые советы: — Мылом, мылом деда мажьте! Мылом кольца с пальца снимают, точно поможет! — прокричал милый женский голос. — У кого есть мыло? Намажьте деда мылом! — поддержала бойкая старушка. — Попусту орешь! Где ж тут мыло? Вани нету, а в дороге кто мылится? Такие или примерно такие окрики раздавались в толпе. Майка присела на корточки и оказалась лицом к лицу с потухшим киоскером. — Дедуль, чем помочь? Зачем вылезли? Измученный дед поднял глаза на Майку и попытался что-то сказать, но все услышали только выдох кипящего самовара. — Ножовка нужна, — мудро заметил Саня. — Мылом здесь не обойтись. С галерки народного образования раздался похмельный бас: — Голова прошла! Значит и ж. па пройдет! Тащи его вперед, братки! Выскочит как миленький, — проревел мужик и заржал. Майка встала с колена, обернулась к «похмельному» и в запале послала оратора… куда подальше. — Валидол нужен, валидол под язык, есть у кого? — прокричала толстая тетка из средних рядов. Сочувствующие дамы стали передавать таблетки и тыкать их в рот поникшему деду. Киоскер усердно отплевывался. Все это стало напоминать цирковой аттракцион Игоря Кио с говорящей головой. — Солидолом, солидолом надо. Вон троллейбусы стоят, у них солидол есть, вмиг проскочит! — предложил бывалый автолюбитель. — Да, это идея, — поддержала тетка, — надо гонца к водителю послать. — Я с этого троллейбуса, — отозвался пожилой водитель, — проехать из-за вас не могу, график срываю. Какой еще солидол? Солидолом людей не мажут! — Мажут, мажут, еще как мажут! Коровам вымя мажут и ничего, не дохнут. Молочко пьем, — поддержало тетку несколько голосов. — Тащи солидол! Пойдет как по маслу. — Совсем бабы сдурели, сами и тащите, — огрызнулся водитель троллейбуса. — Тара есть? Наскребайте, сколько хотите. — Я медработник! — прозвучал молодой женский голос. — Нельзя солидолом мазать, задохнуться может. — Как скажете, — пошел на мировую водитель троллейбуса, — сами решайте, я принесу. — Ну, солидолом — это зверство! — вступила в дискуссию толстая деревенская тетка с поклажей в обеих руках. — У меня, милки, маслице есть подсолнечное, вы уж смажьте бедолагу. Не жалко! Бутылка с маслом пошла по рукам над головами галдящей публики. Майка налила на ладонь масла и растерла голову и шею киоскера. То ли от неожиданности, то ли от боли дед закричал: — Лебятки… не надо! — Автогенчиком, автогенчиком, — прокричал очередной шутник, предлагая распилить решетку с помощью сварочного аппарата. — Да, что-то надо думать, — проскрипел Санька и почесал легкую седину над ухом. Но думалось плохо. После словесных препирательств народное собрание решило послать гонца за ножовкой в ближайшее отделение милиции. Дед безучастно и отрешенно ждал своего вызволения. Голова повисла и больше движениям хозяина не подчинялась. Герой дня Серега был удивлен полным отсутствием внимания к своей персоне. Он подозвал Майку, забрал у нее заветный билет, положил его в бумажник и плотно засунул во внутренний карман ветровки. Саня, наблюдая за его движениями, неодобрительно пробурчал: — Будешь пробираться сквозь толпу, билет у тебя сопрут, лучше бы у Майки оставил. Но Серега положил ладонь на грудь и, ощущая содержимое своего кармана, лишь блаженно улыбался. Неизвестно откуда появился обмылок. Две пожилые дамы вполне интеллигентного вида стали натирать масляную голову и уши еле живого деда хозяйственным мылом. Дед морщился, но смолчал. Напутствия продолжали сыпаться: — Дверь надо ломать. Сзади его тащить надо, сзади! За ноги хватать и тащить. Пройдет! — Уши оборвешь, дурак! — заметил оппонент. — Че орешь? Тебя самого надо за ноги тащить! — Как дверь ломать? Ломать нельзя, там же деньги. Загребут сразу! — прокричали с галерки. — Тогда ментов звать надо. — Чем менты помогут? Ножовка нужна, пилить будем. Вдалеке появились два милиционера: лейтенант и сержант. Они с трудом пробрались к центру событий. — Да-а-а, — глубокомысленно произнес офицер и поправил козырек фуражки. Сержант уставился на торчащую голову и нервно хихикал в кулак. — Вы его вдвоем, на раз-два! — завизжал юный шпаненок. — Ты, умник, молчи! — офицер состроил грозную мину и вальяжным движением правой руки включил рацию. Прибор начал жить своей трудной милицейской жизнью. Он улюлюкал, свистел, трещал, шипел, но членораздельных звуков так и не выдал. Офицер отключил рацию и, недолго думая, послал сержанта в жилищную контору за слесарем. Довольный своим мудрым решением, он улыбнулся и закурил. — Кого пилить-то будешь? — продолжил диспут мужик в спецовке, — деда что ли? Арматуру не возьмешь, железка толстая! Офицер гордо безмолвствовал и ждал подкрепления. На площади завизжала сирена, и сквозь притертые тела граждан стали пробираться два медбрата с носилками. Целители прибыли в синих куртках и белых шапочках с красным крестом. Оценив ситуацию, они завели тихую и непринужденную беседу с офицером. В этот момент Серега, словно элитный бойцовый пес, сорвавшийся с цепи, прыгнул в сторону киоска. Издав глухой рык, он схватил своими мощными ладонями болтающуюся голову деда и, невзирая на истошные крики, протолкнул ее внутрь киоска. Действо было закончено. Но благодарные зрители дальних рядов, пропустившие финал, продолжали сыпать едкими советами: — Уши, уши надо отрезать, легче пойдет… — Дай ему в тыкву, сразу вылетит… и порядок… Острословов уже никто не слушал. Обессилевший Серега сел на асфальт, прислонившись спиной к павильону. Майка хлопотала возле киоскера, которого уложили на носилки и потащили к машине. Дед постоянно вскакивал. Кричал что-то про материальные ценности и доверие государства, тем самым создавая неудобства себе и медицинскому персоналу. * * * Автомобиль, по тем временам престижный и для многих недоступный, Серега получил через пару месяцев после экспертизы лотерейного билета. Каждую субботу он раньше всех приезжал к метро «Сокол», рассаживал нас, «безлошадных», в своей блестящей машине и, безумно гордый, довозил до спортивного зала. Простая история Навсегда дом заколочен, Все ушли давным-давно. Только сторож, хмурый очень,