— Господин? — Проследи, чтобы никто не двинулся с места. Гребцов приковывали при помощи надетых на лодыжку железных браслетов. Те же, в свою очередь, крепились к длинной цепи, идущей по каждому борту от носа до кормы. Обе цепи были уже отстегнуты от носовых скреп, и рабы вполне могли сбежать, но они слишком устали и боялись. Я оставил двоих своих парней присматривать за гребцами, посадил новых пленников в клетку к охранникам, потом встал в дверях дома и оглядел корабль. Он казался новым, но снасти провисали, а парус был свернут кое-как. Я коснулся молота и безмолвно возблагодарил богов, что получил возможность вернуть моих людей домой. — Что дальше? — ко мне подошел Финан. — Сведем гребцов с судна и дождемся завтрашнего рассвета. — Завтрашнего рассвета? — удивился ирландец. — Почему не отплыть тотчас же? Солнышко пригревало. День выдался тихий, ветра почти не было, а уж тем более северного, столь мне нужного. Но река текла стремительно, отлив тоже помогал, так что даже с уставшими гребцами мы быстро бы добрались до устья, а после полудня мог подняться ветер, который споро понес бы нас на север. Мне не меньше Финана хотелось домой. Я хотел ощущать запах беббанбургского моря и отдыхать в беббанбургском доме. Хотел отплыть на заре, укрывшись от любопытных глаз остатками темноты и речным туманом, но почему бы не пуститься в путь прямо сейчас? Город казался погруженным в спячку. Йорунд сообщил нам накануне вечером, что выходящие из порта корабли обыскиваются, но ни один восточноанглийский солдат не проявил заинтересованности в нашей пристани. — Почему не тотчас же? — повторил я. — Давай просто пойдем домой, — с нажимом произнес Финан. И мы велели всем — освобожденным рабам, детям, отцу Оде и Бенедетте — грузиться на корабль. Мы напекли из остатков муки побольше приправленных дерьмом овсяных лепешек и перенесли их на борт со всей остальной добычей, которую посчитали нужным забрать из усадьбы Гуннальда. Среди трофеев оказались четыре больших добротных щита, дюжина кольчуг, два ящика с монетами и рубленым серебром, десять кожаных кафтанов и груда прочей одежды. В трюм отправился и последний бочонок с элем. Корабль оказался набит битком. Дети сгрудились на корме, освобожденные невольницы жались на носу, с испугом глядя на гребцов, косматых, грязных и страшных. — Я ваш новый хозяин, — объявил я гребцам. — И если вы сделаете то, что я от вас прошу, все получите свободу. Очевидно, тут собрались представители разных народов, потому как мои слова стали вполголоса переводить. Один из них встал: — Ты освободишь нас? — В его тоне угадывалось подозрение. — Где? Говорил он по-датски, и я ответил ему на том же языке: — На севере. — Когда? — На этой неделе. — Почему? — Потому что вам предстоит спасти мою жизнь, — объяснил я. — Взамен я возвращу вам ваши. Как тебя зовут? — Иренмунд. Я наклонился и поднял с палубы короткий меч — один из отобранных у корабельной команды, потом пошел по проходу между рабами. Иренмунд настороженно наблюдал за мной. Он был еще в оковах, этот внушительной силы молодец. Волосы, светлые и нечесаные, падали на плечи, открытое лицо выражало страх, но одновременно и вызов. Дан посмотрел на клинок, потом мне в глаза. — Как тебя схватили? — спросил я. — Нас выбросило на берег во Фризии. — Нас? — Я был матросом на купеческом судне. Мы втроем — шкипер и двое моряков — сумели выбраться на сушу и угодили в плен. — И вас продали? — Продали, — угрюмо подтвердил он. — Ты был хорошим моряком? — Я и остаюсь хорошим моряком, — вскинулся он. — Тогда держи, — сказал я и бросил ему меч рукояткой вперед. Иренмунд поймал его и недоуменно на меня посмотрел. — Вот доказательство того, что я вас освобожу, — продолжил я. — Но сначала вам предстоит доставить нас домой. Финан! — Господин? — Расковать всех! — Господин, ты уверен? Я обвел гребцов взглядом. — Если вы останетесь здесь, в Лундене, то так и будете рабами, — обратился я к ним, возвысив голос. — Если пойдете со мной, станете свободными людьми. И я клянусь, что сделаю все возможное, чтобы вернуть вас на родину. Железные кольца загремели по палубе и звякали в оковах — это длинные цепи выбирали к корме. — Потребуется кузнец, чтобы снять эти браслеты с их лодыжек, — сказал Финан. — Помнишь наши? Ноги стерли так, что несколько недель зажить не могло. — Никогда не забуду, — проронил я, потом снова возвысил голос: — Иренмунд, тебя уже освободили? — Да. — Да, лорд, — поправил его Финан. — Подойди сюда. Иренмунд подошел к кормовой площадке, тяжелые металлические кольца, сковывавшие лодыжку, лязгали при ходьбе. — Лорд? — Это слово прозвучало в его устах не очень уверенно. — Я — ярл и хочу, чтобы ты рассказал мне об этом корабле. Дан широко улыбнулся: — Господин, посудина тяжеловата в корме и рыскает как вол. — Балласт не перемещали? Иренмунд сплюнул за борт: — Лифинг Гуннальдсон ничего не смыслит в кораблях, а я ему подсказывать не собирался. — У корабля есть имя? — «Бримвиза». — Тут он снова ухмыльнулся. Название означало «Властелин морей», но это судно было чем угодно, но не повелителем волн. — И еще одно, господин, — с запинкой проговорил Иренмунд. — Что? Он поднял короткий меч: — Пять минут на берегу, а? Я заглянул в его глаза, голубые глаза на лице, раненном жестокостью, и собирался уже отказать, но вспомнил то, что испытал сам, избавившись от оков. — Сколько из них? — Всего один. Я кивнул: — Только один. Гербрухт, Осви, Видарр! Ступайте с этим человеком. Пусть сделает то, что хочет, но быстро. Я переместил детей на нос, чтобы лучше сбалансировать судно, и, когда Иренмунд вернулся — в руке у него по-прежнему был меч, но теперь красный от крови, — мы отдали швартовы, усталые гребцы осторожно вывели корабль на течение. Корму тут же развернуло, и нос наш оказался направлен на запад, а не на устье, но несколько гребков рулевым веслом помогли нацелить увенчанный крестом штевень к далекому морю. — Полегоньку! — велел я. — Сильно не налегай! Нам спешить некуда! И я действительно не спешил. Разумнее было уходить медленно, не пробуждая подозрения, будто мы бежим из города. Ветер нам не помогал, так что мы гребли, но лишь настолько, чтобы судно слушалось руля. Скорость нам придавали более отлив и течение реки, нежели взмахи весел. Финан подошел и встал рядом. — Мне доводилось бывать вместе с тобой в разных безумных местах, — пробормотал он. — А это безумное? — Невольничий корабль? Среди захваченного врагами города? Да я бы сказал, что сумасшедшее. — Ирландец ухмыльнулся. — Так что будем дальше делать? — Выйдем из эстуария, повернем на север и помолимся о попутном ветре. Через три, от силы четыре дня придем в Беббанбург. — Я помедлил, наблюдая за лебедями на залитой солнцем воде. — Только это будет означать, что я не справился.