Финан выдернул у Вигхельма копье и левой рукой метнул его в подобие «стены щитов», метя в высокого человека, пригнувшегося навстречу атаке Фолькбальда. Копье угодило в нижний край щита, заставив его опуститься, и проворный клинок Финана хищно метнулся к глазам врага. Фолькбальд прикончил ослепленного зверским двуручным выпадом, пронзил кольчугу и вспорол несчастному живот от пупа до грудной клетки. Залитая водой колея дороги сделалась красной, от падающих капель дождя взлетали розовые брызги, а ветер пролетал над заболоченными лугами, издавая унылые стоны. Берг, обычно смертоносный в битве, поскользнулся в грязи. Он упал, распростершись, и тщетно старался отползти от копейщика в красном плаще, заметившего свой шанс и занесшего копье для смертельного удара. Я метнул Вздох Змея, и клинок, перевернувшись в полете под струями дождя, врезался врагу в плечо. Вреда удар не причинил, но заставил воина повернуться ко мне. Видарр Лейфсон подскочил, ухватил его за сжимающую древко руку и дернул, подтащив под меч Беорнота. Заметив, что я безоружен, Вигхельм попытался двинуть меня щитом в бедро, но я наступил ему на лицо и вдавил его голову в грязь. Он стал задыхаться. Не убирая ноги, я наклонился и вытащил меч из висящих у него на поясе ножен. Трофейный меч мне не пригодился, потому что бой вскоре кончился. Наш натиск оказался настолько неожиданным и яростным, что у павших духом, промокших воинов Вигхельма не было шансов. Мы убили шестерых и четверых ранили, остальные побросали щиты и оружие, моля о пощаде. Трое бежали в переулок, но Осви и Берг настигли их и привели назад к таверне, где мы, сняв с пленников кольчуги, согнали их, промокших и унылых, в кучу в самой большой из комнат. Потом мы подкинули дров в очаг. Я поручил Бергу и Гербрухту раздобыть лодку, переплыть на другой берег реки и привести сюда «Сперхафок» вместе с оставшимися охранять его воинами. Видарр Лейфсон и Беорнот отправились в дозор, наблюдать за дорогой из Фэфрешема. Осви чистил Вздох Змея, а Финан надежно связывал наших пленников ремнями из тюленьей шкуры. Я пощадил жизнь Вигхельма. Отделил его от остальных пленников и усадил на скамью близ очага. От горящего в нем плавника сыпались искры. — Развяжи ему руки, — велел я Финану, потом протянул открытую ладонь. — Верни дедуле восемнадцать шиллингов. Вигхельм скрепя сердце отсчитал монеты из кошеля и отдал мне. — А теперь остальные, — потребовал я. Он сплюнул попавший в рот кусок грязи. — Остальные что? — Монеты гони, балда. Отдавай все, что у тебя есть. Вигхельм отвязал от пояса кошель и отдал мне. — Кто ты? — спросил он. — Я же сказал: Лиудульф из Фризии. Если ты готов в это поверить, то ты еще больший дурак, чем мне кажется. Раздался близкий удар грома, струи дождя сильнее застучали по кровле. Я высыпал монеты из мошны Вигхельма на ладонь и передал Финану. — Сомневаюсь, что ублюдки заплатили хозяину гостиницы, — объяснил я. — Так что разыщи его и передай эти деньги. Потом скажи, что нам нужна еда. Не для них, — я кивнул на пленников, — для нас. Снова посмотрел на Вигхельма и вытащил из-за пояса короткий нож. Я улыбнулся пленнику и проверил большим пальцем остроту лезвия. — Теперь пришло время поболтать с дедулей, — сообщил я и приложил клинок плоской стороной ему к щеке. Верзила вздрогнул. Он заговорил, подтвердив бо́льшую часть моих догадок. Заявив, что отправляется в Контварабург помолиться перед усыпальницей святой Берты, Эдгифу ни на миг не обманула Этельхельма. Королева и ее маленькая свита еще ехали на юг, а подручные Этельхельма уже мчались в Вилтунскир, где по прибытии сколотили отряд из дружинников. Тот, в свою очередь, пришел в Лунден — там олдермен держал корабли, — а те доставили воинов в Кент, где, как и предполагал Этельхельм, нашла убежище Эдгифу. — Какой дан тебе приказ? — спросил я у Вигхельма. Он пожал плечами: — Быть здесь, не давать ей уйти, ждать дальнейших указаний. — Которые должны поступить, когда умрет король? — Видимо, так. — Тебе не приказывали идти в Контварабург? Чтобы велеть брату королевы сидеть тихо? — Туда отправили других людей. — Каких людей? Кого именно? И с какими целями? — Дреоган. Он взял с собой пятьдесят человек. Что поручено ему, я не знаю. — А кто такой Дреоган? — Командир полусотни личных дружинников лорда Этельхельма. — Как насчет Ваормунда? — спросил я. При упоминании этого имени Вигхельм вздрогнул и перекрестился. — Ваормунд отправился в Восточную Англию, — доложил он. — Но зачем, я не знаю. — Не любишь Ваормунда? — поинтересовался я. — Его никто не любит, — буркнул Вигхельм. — Разве что лорд Этельхельм. Ваормунд — цепной пес лорда Этельхельма. — Знаю я этого пса, — процедил я, припомнив здоровенного детину с ничего не выражающим лицом. Он был выше и сильнее всех известных мне людей, за исключением Стеапы, еще одного свирепого воина из западных саксов. Стеапа был рабом, но сделался одним из самых доверенных бойцов короля Альфреда. Еще он сначала был моим врагом, а потом стал другом. — Стеапа еще жив? — спросил я. Вигхельм на миг растерялся, но кивнул: — Старый он. Но живой. — Хорошо. — Я улыбнулся. — А кто в Фэфрешеме? Снова Вигхельм смутился от неожиданного поворота допроса: — Там Эдгифу… — Это я и так знаю! Кто там старший над воинами? — Энвульф. — Сколько у него воинов? — Около пятидесяти. Я повернулся к Иммару Хергильдсону. Я спас этому юнцу жизнь, и с тех пор он верой и правдой служил мне. — Свяжи ему руки, — приказал я. — Да, господин. — Господин? — встревоженно повторил Вигхельм. — Так ты… — Ты все верно расслышал, — сердито бросил я. Ударил гром, но теперь уже вдалеке: гнев Тора смещался в сторону бурного моря. Ветер все еще сотрясал таверну, но без прежней ярости. — Буря проходит, как я посмотрю, — заметил Финан, подавая мне кувшин с элем. — Проходит, — согласился я. Я открыл ставни, и пламя в очаге заметалось. Снаружи было почти темно. — Пошли кого-нибудь за Видарром и Беорнотом, — распорядился я. Вряд ли дружинники Энвульфа в Фэфрешеме отправились в ночь на север, так что держать дозор не имело смысла. — А что завтра? — поинтересовался Финан. — Завтра нам предстоит спасти королеву, — буркнул я. Королеву, робкая попытка которой восстать против Этельхельма окончилась провалом. А на ней строился главный мой расчет сдержать слово: убить самого видного из уэссекских вельмож и его племянника. Причем последний из них, если предчувствия Финана насчет связи бури со смертью государя верны, уже стал королем. И нам предстоит сделать так, чтобы его правление было коротким. Завтра. Буря выдохлась за ночь, оставив после себя поваленные деревья, набухшие соломенные крыши и затопленные луга. Рассвет оказался сырым и хмурым, как если бы погода раскаивалась во вчерашнем приступе гнева. Облака плыли высоко, река вошла в берега, ветер успокоился. Мне предстояло решить, как быть с пленниками. Первым порывом было запереть их в крепком амбаре на западном берегу гавани и оставить двух человек стеречь их. Но парни Вигхельма были молодые, сильные и озлобленные своей неудачей, поэтому наверняка попытаются выбраться из заточения, а меньше всего я хотел, чтобы шайка горящих желанием отомстить воинов пошла за мной на юг, в Фэфрешем. Не хотел я и оставлять значительные силы для охраны пленников или защиты «Сперхафока». В Фэфрешеме мне понадобятся все мои люди. — Да надо просто взять и перебить ублюдков, — предложил Видарр Лейфсон. — Высади их на острове, — посоветовал Финан, имея в виду Скеапиг. — А если они плавать умеют? Мой друг пожал плечами: — Таких едва ли много наберется.