Финан кивнул. Это объяснение было веским в его глазах, даже когда он верил, что наш поход — безумие. — А как его племянник? Что будет с ним? — Эльфверда мы тоже убьем. — Ты и в этом поклялся? — уточнил ирландец. — Нет, — признался я, но потом снова коснулся молота. — Зато клянусь теперь: я прикончу мелкого эрслинга вместе с его дядей. Финан ухмыльнулся: — Одна корабельная команда, да? Целых сорок человек! Сорок воинов, чтобы убить короля Уэссекса и самого могущественного его олдермена? — Сорок человек, — повторил я и добавил: — И кентское ополчение. — Иногда мне кажется, что ты спятил. — Финан расхохотался. — Но Бог свидетель, ты еще не проиграл. Следующие две ночи мы укрывались в восточно-английских реках. Вокруг — лишь заросли камыша и ни одной живой души. На вторую ночь ветер посвежел и небо, бывшее ясным целый день, затянуло облаками, скрыв звезды. Далеко на западе я заметил огненный проблеск и услышал, как молот Тора грохочет в ночи. «Сперхафок», пусть и надежно пришвартованный в укромной гавани, вздрогнул под напором шквала. Дождь замолотил по палубе, а потом и вовсе перешел в ливень, ветер налетал порывами. Мало кто из нас спал той ночью. Утро выдалось облачным, с моросящим дождем и сильным ветром, но я счел вполне безопасным развернуть корабль, предоставив ветру гнать нас вниз по реке. Мы до половины подняли парус, и «Сперхафок» сорвался с места, как спущенный со сворки волкодав. Дождь хлестал с кормы, косой и сильный под напором ветра. Рулевое весло гнулось и стонало, и мне пришлось кликнуть на помощь Гербрухта, великана-фриза. «Сперхафок» преодолевал растущий прилив, проносясь мимо илистых и поросших камышом банок. Затем отмели устья реки остались позади, и мы смогли повернуть на юг. Корабль опасно накренился, заставив меня потравить шкот левого борта, но судно продолжало нестись, рассекая штевнем гребни волн. Это безумие, подумалось мне. Нетерпение гнало меня в море, когда любой благоразумный моряк оставался бы в гавани. — Господин, куда держим курс? — прокричал Гербрухт. — Через эстуарий Темеза! Ветер крепчал. На западе гремел гром. Прибрежные воды были мелкими, укорачивая волны, которые разбивались о корпус и обдавали брызгами вымокшую команду. Отчерпывая воду, люди держались за скамьи. Они молились. Молился и я. Они молились о спасении, я же обращался к богам с просьбой простить меня за глупую уверенность, что корабль способен уцелеть в этой ярости ветра. Было темно, солнце напрочь спряталось под густой пеленой туч, других кораблей мы не видели. Моряки пережидали шторм, но мы мчались на юг через широкое устье Темеза. Южный берег эстуария проступил впереди унылой полосой песка, обрамленного пеной, а вдали темнели поросшие лесом невысокие холмы. Гроза подбиралась ближе. Небо над далеким Лунденом было черным как ночь, иногда его рассекал изломанный зубец молнии. Дождь лил стеной, и я оглядывал берег в поисках ориентира. Любого, какой мог распознать. Рулевое весло, удерживать которое нам с Гербрухтом удавалось лишь напряжением всех сил, трепетало, как живое. — Туда! — скомандовал я Гербрухту, вытянув руку. Я разглядел остров из ила и камыша, а слева от него располагался широкий, продуваемый ветром вход в реку Свальван[6]. «Сперхафок» мчался вперед, прокладывая себе путь к безопасному речному устью. — У меня когда-то был корабль, называвшийся «Миддельнихт»! — проревел я. — Господин? — недоуменно спросил Гербрухт. — Его выбросило на тот остров, — крикнул я. — На Скеапиг! «Миддельнихт» оказался хорошим кораблем! Он был фризской постройки! Добрый знак! Гербрухт ухмыльнулся. Вода капала с его бороды. — Господин, надеюсь, что так! — В голосе его не слышалось уверенности. — Гербрухт, это хороший знак! Поверь мне, скоро мы окажемся в спокойных водах! Мы неслись. Корпус корабля сотрясался при каждом ударе волны, но наконец «Сперхафок» обогнул западную оконечность острова, где указывающие путь вехи почти лежали под напором шторма. Едва судно вошло в реку, волны ослабели до зыби; мы спустили мокрый парус и на веслах двинулись по широкому каналу между островом Скеапиг и кентским берегом. Я видел фермы на Скеапиге, ветер подхватывал дым, поднимающийся из отверстий в их крышах, и нес на восток. Канал сузился. Ветер и дождь по-прежнему хлестали, но здесь было мелко, а берега реки укрощали убийственные волны. Мы плыли медленно, весла поднимались и опускались. Мне думалось, что вот так же, наверное, пробирались по этим водным путям корабли с драконами на штевне, неся свирепых людей грабить богатые нивы и города Кента. Как, должно быть, пугались селяне, когда из речного тумана выныривали змеиноголовые военные лодки. Не забуду, как отец Беокка, мой наставник, каждый вечер сцеплял руки и возносил молитву: «От ярости норманнов избави нас, Господи». Теперь я, северянин, вел в Кент мечи, щиты и копья. Священник, передавший мне послание Эдгифу, сказал, что, под благочестивым предлогом помолиться перед гробом святой Берты в Контварабурге, она на самом деле укрылась в основанном ею монастыре в городке под названием Фэфрешем. — Королева будет там в безопасности, — заявил он. — В безопасности? Под защитой монахинь? — И Бога, лорд, — укоризненно заметил поп. — Королеву оберегает Бог. — Но почему она не поехала в Контварабург? — поинтересовался я. Контварабург — большой город с крепкими стенами и, насколько я мог предположить, с гарнизоном для их обороны. — Контварабург лежит в глубине материка. — Священник намекал, что Эдгифу будет угрожать опасность, если Этельхельм обнаружит ее и пошлет войско. Ей лучше находиться в месте, из которого можно сбежать по морю. Она могла перебраться во Франкию, ведь Фэфрешем располагался в непосредственной близости от гавани на реке Свальван. Это, по моему мнению, был разумный выбор. Мы гребли на запад, и я увидел мачты с полдюжины кораблей, вздымающиеся над пропитанным влагой соломенными крышами деревеньки на южном берегу реки. Поселение это, как я знал, носит название Ора и лежит на небольшом расстоянии к северу от Фэфрешема. Мне достаточно часто доводилось проплывать мимо здешних болотистых лугов, вязких илистых отмелей и неприметных ручьев. Я сражался на этих берегах с данами и хоронил отличных воинов на материковых пастбищах. — Входим в гавань, — скомандовал я Гербрухту. Мы повернули «Сперхафок», и моя усталая команда ввела его на веслах в мелководную гавань Оры. Это было жалкое, нищенское подобие порта с гниющими пристанями по обоим берегам приливной речки. На западном берегу, у выказывающих признаки недавней починки причалов, стояли четыре неказистых купеческих судна, пузатых и низкобортных. Их обычной работой было доставлять продовольствие и фураж вверх по реке, в Лунден. Реку, хотя и укрытую от шторма, покрывала рябь и белые барашки, и волны назойливо плескались, разбиваясь о сваи и о три других корабля в южной оконечности гавани. Эти корабли были длинные, узкие, с высокими штевнями. У каждого на носу возвышался крест. Заметив их, Финан поднялся на рулевую площадку и встал рядом со мной. — Чьи они? — спросил он. — Поди узнай, — отозвался я, предположив, что это могут быть корабли, приготовленные Эдгифу на случай бегства. — Военные точно, — процедил мой друг. — Вот только чьи? — Саксы, это уж точно. — Кресты на носу красноречиво говорили об этом. По обоим берегам гавани протянулись строения. Большинство из них представляли собой навесы, видимо, для хранения рыбацкого снаряжения или улова, ожидающего отгрузки. Но некоторые были довольно крупными, и из отверстий в их крышах курился, отклоняясь на восток, дым. Один из домов, самый большой, стоял в средоточии западных пристаней, а над крытым соломой крыльцом висела вывеска в виде бочки. Очевидно, таверна. Прямо на наших глазах дверь открылась, на порог вышли двое и посмотрели на нас. Тут я понял, кто привел в порт те три военных корабля. Финан тоже понял и выругался вполголоса. Дело в том, что на тех двоих были бордовые плащи, а только один лорд заставлял своих воинов носить плащи такого оттенка красного цвета. Эту моду завел Этельхельм Старший, а его сын, мой нынешний враг, остался верен отцовской традиции. Выходит, люди Этельхельма оказались в Кенте прежде нас. — Что будем делать? — поинтересовался Гербрухт. — А ты как думаешь? — Финан фыркнул. — Убьем ублюдков. Когда королевы просят о помощи, воины отправляются на войну. Глава 3 Мы подвели «Сперхафок» к одной из западных пристаней. Те двое из таверны наблюдали, как мы крепим швартовы, потом как Гербрухт, Фолькбальд и я сходим на берег. Фолькбальд, подобно Гербрухту, был фризом и точно таким же здоровяком, сильным, как два обычных человека. — Что говорить знаешь? — уточнил я у Гербрухта. — Конечно, господин. — Не называй меня господином. — Да, господин. Пока мы шли к таверне, дождь сек нам лицо. У всех нас троих под промокшими плащами были надеты кольчуги, но мечей и шлемов мы не взяли. Вместо них — грубой вязки шерстяная шапка и нож, который каждый моряк носит на поясе. Я хромал, Гербрухт слегка поддерживал меня. Земля раскисла, вода лилась с крытой соломой крыши таверны. — Довольно! Стойте там! — крикнул нам более рослый из пары в красных плащах, когда мы приблизились к двери. Мы покорно остановились. Те двое стояли под крыльцом, и их явно забавляло, что мы вынуждены ждать под проливным дождем. — Что вам тут понадобилось? — спросил высокий. — Лорд, мы ищем укрытие, — ответил Гербрухт. — Я не лорд. И за укрытие тут берут плату с кораблей, — объявил дружинник. Он был рослый, широколицый, с густой окладистой бородой, коротко подстриженной. Под красным плащом была кольчуга, на груди висел покрытый эмалью крест, а на боку длинный меч. Вид у него был уверенный и деловитый. — Ну конечно, — смиренно сказал Гербрухт. — Плату мы должны внести тебе? — Мне, разумеется. Я тут городской рив. С вас три монеты. — Он протянул руку. Гербрухт был не самый смышленый из людей, поэтому просто вытаращился, что являлось лучшим ответом на столь возмутительное требование. — Три? — воскликнул я. — Да мы в Лундене одним обошлись! Высокий неприятно улыбнулся: — Дедуля, плати три. Или ты хочешь, чтобы мои парни обшарили твою жалкую лодку и забрали то, что нам понравится? — Ясное дело, нет, — обрел дар речи Гербрухт. — Заплати ему, — бросил он мне. Я достал из кошеля монеты и протянул высокому.