Аннев сидел как громом пораженный. – Так, значит… ты никогда и не хотел, чтобы я стал аватаром. Содар открыл было рот, но Аннев не дал ему сказать. – Не имело никакого значения, пройду я Испытание или нет, – ты бы все равно забрал меня с собой, да? – Аннев, прошу тебя. – Признайся, что так и есть, – потребовал Аннев. Его голос уже не дрожал. – Скажи мне правду. – Правда в том, – жестко ответил Содар, – что значение имеет абсолютно все. Твои тренировки в Академии были нужны не для того, чтобы ты стал аватаром – но чтобы ты приобрел важнейшие навыки. Я посылал тебя рубить дрова не для того, чтобы нам было чем растопить печь – но чтобы ты учился. Стал сильным и выносливым. А истории, которые ты от меня слышал? Думаешь, я хотел, чтобы тебе было о чем проповедовать, стоя у алтаря? Нет. Я рассказывал их затем, чтобы ты в итоге понял, кто ты и откуда, почему мир устроен так, а не иначе, – и почему нам столь важно покинуть деревню. – И куда мы пойдем? – перебил его Аннев. – Где может быть лучше, чем в Шаенбалу? Что нас ждет за стенами деревни? – Огромный неизведанный мир. Аннев осекся. Он и правда хотел повидать мир – потому ему и не терпелось поскорее стать аватаром, – но он всегда думал, что каждый раз будет возвращаться в Шаенбалу. В свой дом, где его будут ждать Маюн и друзья. Но то, о чем говорил сейчас Содар, и близко не напоминало его представление о будущем. Да с таким же успехом он мог бы отправиться колесить по миру с Крэгом. – Ты знаешь, что я хочу путешествовать, – медленно произнес он, стараясь разобраться в мешанине нахлынувших чувств. – Но только не ценой своей жизни в Шаенбалу. Когда я отнесу мешок с деревяшками и смолой в Академию, Тосан сделает меня аватаром. Я буду носить коричневую форму и ухаживать за Маюн. – Он умолк, пытаясь угадать мысли Содара: неужели старик не понимает, как все это для него важно? – Зачем нам уходить? Ты сам говорил, что деревня под защитой. – Магия, защищающая Шаенбалу, по-прежнему сильна, – подтвердил Содар. – Охранный круг никогда еще не был прерван. Аннев кивнул. Возможно, он еще может убедить священника остаться. – Вот именно. Кельга сказала, что те, кто охотятся за мной, не смогли его разрушить. А если мы уйдем – что нас от них защитит? – Верно, – к удивлению Аннева, снова согласился Содар, – но ведь ты хочешь стать аватаром, чтобы гоняться за проклятыми Одаром артефактами. Однако едва переступишь границу деревни – тебе придется иметь дело с бесчисленными опасностями, о которых сейчас ты не имеешь ни малейшего понятия. – Так помоги мне понять! Ты столько лет твердишь о том, что к чему-то меня готовишь, а к чему – не говоришь. Если ты что-то знаешь – расскажи мне! – Я… я просто не хотел торопиться. Пытался уберечь тебя от всего этого, – признался Содар. – Ребенку не пристало взваливать на себя заботы взрослых. – Я уже не ребенок. – Аннев схватил сверток со своим трофеем и кинул его Содару. Сверток с глухим стуком упал на стол перед стариком. – Вы с мастерами хорошо меня обучили. Я смогу себя защитить. – Он поднял руку, прерывая Содара, который попытался что-то возразить. – И я точно знаю: если по миру бродят такие чудовища – мы должны остаться здесь. Содар вздохнул: – К сожалению, Аннев, все не так просто. С тобой до сих пор ничего не случилось, поскольку ты был надежно укрыт за стенами деревни. Охранные заклинания, наложенные на них, держатся лишь потому, что никому не приходило в голову их снять. Но при должном усилии и толике терпения защита Шаенбалу падет. – Вовсе нет! – воскликнул Аннев, оказываясь верить в услышанное. – Арнор сказал, кто-то убивает священников из твоего ордена. Если мы уйдем из деревни, этот кто-то, возможно, доберется и до нас. Но здесь он точно нас не найдет! – Вероятность этого ничтожно мала, – возразил Содар. – И с каждым днем она становится все меньше. – Ну хорошо. – Аннев решил сменить тактику. – Предположим, я с тобой согласен. Но зачем уходить прямо сейчас? Разве это не может подождать? Я получу титул, продолжу тренироваться. Академия отправляет за артефактами только тех аватаров, которых собирается повысить до мастеров, то есть пройдут годы, прежде чем мне поручат первое задание. А мы с тобой за это время как следует подготовимся. Ты запудришь мозги Тосану, убедишь его, что снаряжать экспедицию слишком рано, а потом, когда представится момент, мы с тобой улизнем, как ты и задумал. – Интересно, – пробормотал Содар. – А еще… – с робкой надеждой в голосе продолжил Аннев, – если получится, мы сможем взять с собой Маюн. Содар печально улыбнулся: – Маюн – замечательная девушка… но она дочь Тосана. Если мы исчезнем – древние вздохнут свободно, избавившись от меня, а тебя поищут да перестанут. Но Тосан не успокоится, пока не вернет дочь. Он бросит на ее поиски все силы Академии, и нам нигде не будет покоя, ни в Одарнее, ни в Южном крае. В конце концов, Тосан загонит нас в угол. – Он покачал головой. – Мне очень жаль, Аннев. Даже если Маюн согласится – это слишком опасно, а у нас и без того хватает поводов для беспокойства. Аннев насупился. Такой исход его совершенно не устраивал. Он должен стать аватаром и быть с Маюн, и другая жизнь ему не нужна. Он снова прокрутил в голове слова Содара. – Почему ты упомянул Южный край, если Оракул где-то в Одарнее? – Оракул не в Одарнее – он у Брона Глоира, а где сейчас Брон – и в чьем теле, – об этом одни боги ведают. – Старик издал коротенький смешок. – Нет, в Одарнее резиденция дионахов Тобар; впрочем, я не уверен, что нам стоит отправиться именно туда. Ты правильно понял: кто-то охотится на братьев моего ордена, и, пока я не выясню подробности, лучше туда не соваться. Потому я сказал о Южном крае, хотя и там никаких гарантий не будет. Можно сбежать хоть на сгинувшие острова Илюмеи, но и там не найти спасения. – Тогда вообще какой смысл бежать? – спросил Аннев, хватаясь за соломинку. – Слуги Кеоса гоняются за мной, потому что боятся, как бы я не убил их мертвого бога? Что за чепуха! – Он закатил глаза. – Кеос явит себя, когда будет готов, – сказал Содар, не обращая внимания на дурашливый тон ученика. – Но его слуги – это другое. Одни терпеливы и коварны, другие непредсказуемы и внезапны в своих действиях. Но все они придут за тобой, жив ли Кеос, мертв ли – не важно. Ведьма, с которой ты повстречался в лесу, похоже, лишь крошечное звено гигантской хитроумной цепи. Аннев вздрогнул, чувствуя, как по коже побежали мурашки. И вдруг кое-что вспомнил. – А при чем здесь новые боги? Ведьма что-то говорила о них… вроде бы они тоже меня ищут. Лицо Содара стало суровым. Он задумчиво пригладил бороду. – Боюсь, этого я не знаю. После Возгарской битвы новые боги сошли с арены мира. Они научились выживать, не принимая ничьей стороны, а значит, в их интересах не может содержаться зла и корысти. Но если ведьма не солгала и они действительно охотятся за тобой… Что именно она сказала? – Я помню только имена: Дорхнок, Тахаран и Круитхар. И еще – что они никак не могут меня найти. Наверное, она имела в виду охранную магию Шаенбалу. – Час от часу не легче, – пробормотал Содар. – Хорошо, мой мальчик. Мы останемся, пока я не пойму, что все это значит. Но особо не расслабляйся. И никаких отлучек из деревни – ни за дровами, ни по поручению Тосана. За пограничные столбы ни ногой. Все понял? Аннев с облегчением кивнул. У него словно гора свалилась с плеч, хотя к облегчению примешивалась тревога: ведь Содар может в любой момент выдернуть его из новой восхитительной жизни. Теперь Аннев понимал, почему Содар до последнего таил от него свой план. Когда у тебя одним махом отнимают все мечты – почти невозможно найти в себе силы жить дальше. Но неужели без этого не обойтись? Аннев вспомнил, что говорил ему Крэг: иногда все проще, чем кажется, и шагать по дороге, выбранной за тебя кем-то другим, вовсе не обязательно. «Содар думает, что я непременно отправлюсь с ним. Но ведь я могу остаться здесь. С Тосаном». Он принялся развивать эту мысль дальше. Итак, допустим, он останется. Ему дадут титул аватара, и они с Маюн наконец-то смогут встречаться. Потом его сделают мастером-аватаром, и начнется время приключений. Естественно, он не забудет наставлений Содара и, отправляясь на задание, будет предельно осторожен. Да и что с ним может случиться? Взять Дюварека, лучшего из мастеров: он чаще других пропадает за пределами деревни – и ничего, всегда возвращается целый и невредимый. А потом они с Маюн поженятся… Да он двух человек убил, а у одного из них отрезал уши – только бы это стало возможным! С другой стороны, он разобьет Содару сердце. К тому же без перчатки риск того, что древние узнают о его ненастоящей руке, возрастает в разы. И если правда откроется, вся деревня набросится на него с камнями… Тут-то навыки аватара пригодятся ему как никогда. Он сбежит от разгневанной толпы и присоединится к Содару. В любом случае игра стоит свеч. Но есть еще один вариант: он примет свое наследие и, когда придет время, вместе с Содаром покинет Шаенбалу. А когда Академия прекратит их преследовать, они начнут новую жизнь – если не вмешаются полчища феурогов, новые боги и прочие служители Кеоса. Но контроль над этой жизнью сосредоточится уже не в его, Аннева, руках. Ему придется делать то, что велят ему разные мудрые старцы и древние пророчества, а опасность все так же будет подстерегать его на каждом шагу. Да, его ждет огромный мир, полный восхитительных открытий и магии, мир, в котором не будет глупых правил Академии… Но и Маюн в нем тоже не будет. Выбор был очевиден. Оставалось лишь сказать о нем Содару так, чтобы старик не воспринял его как предательство. – Тебе нужно время, чтобы хорошенько все обдумать, – сказал Содар, поднимаясь из-за стола. – Сбегай к Тосану и скорей назад. Сегодня последняя ночь Регалея, нужно подготовиться. Праздник затянется, и шума будет много, так что… – Да не могу я вернуться! – резко перебил его Аннев. – Я же сказал: Тосан освободил меня от обязанностей в часовне! Содар ответил не сразу. – Я и забыл. Еще одна причина не тянуть с отъездом… ну да ничего, – отмахнулся он, пряча боль за напускной невозмутимостью. – Я и сам справлюсь. А когда придет время – уверен, я найду способ с тобой связаться. Теперь беги. Ты заслужил свой титул. Я сам соберу твои вещи и отправлю в Академию. Аннев просиял. Да, так и есть – он действительно заслужил свой триумф. И не позволит мрачным мыслям о будущем испортить этот великолепный день! – Спасибо, Содар! Он обнял старика – и его уверенность тут же улетучилась. «Так не годится, – подумал он, крепко прижимая к себе наставника. – Нужно найти способ, чтобы и мои мечты сбылись, и надежды Содара оправдались… И я его найду». Они выпустили друг друга из объятий, и священник принялся убирать оружие со стола. «Я останусь, – решил Аннев, наблюдая за Содаром. – Содар веками присматривал за моей семьей – еще несколько лет ничего не изменят. Он меня не бросит. А когда мы с Маюн поженимся, а Тосан умрет, я смогу убедить Маюн отправиться с нами… или убедить Содара в том, что опасность миновала и нужды уходить нет». Какая-то его часть осознавала, что этому не бывать и дурные предчувствия, терзавшие его, возникли не на пустом месте, но принять это было выше его сил. Пусть и неприятно это признавать, но Тосан прав: Аннев попросту не умеет мириться с тем, что предлагает ему судьба. Возможно, в Академии эта его особенность доставит ему массу неприятностей… ну да поживем – увидим. Аннев сгреб со стола сверток с трофеем, забрал из сарая мешок и фонарь с фениксом и пошел в спальню. Там, спрятав фонарь в сундук с одеждой, он начал переодеваться. Стянув тунику, он обнаружил в кармане золотую пластинку, которую нашел в Чаще перед тем, как им с Крэгом встретилась ведьма. Находка хоть и пугающая, но ценная – вот так запросто не выбросишь. Сначала Аннев подумал отдать пластинку Шраону – пусть выкует из нее несколько лучиков, но потом решил, что не стоит: пусть она и превратится в россыпь золотых прямоугольников – они все равно будут вызывать у него чудовищные воспоминания. Переодевшись, Аннев нащупал в соломенном матрасе кольцо для Маюн и положил в карман. Если повезет, уже сегодня он наденет его на палец любимой. Направляясь к выходу, он остановился у стола, чтобы еще раз полюбоваться флагом. И снова Аннева поразила схожесть флага с перчаткой, которую сшила для него Маюн: цвета совпадали точь-в-точь, а вышивки были совершенно одинаковые, до последнего стежка. Он понюхал край малиновой перчатки, надетой на левую руку, и с восторгом обнаружил, что она до сих пор хранит запах Маюн: аромат диких цветов и мыла… Но было в нем еще что-то, едва уловимое, но хорошо знакомое… Аннев снова вдохнул, пытаясь разгадать эти две ускользающие ноты, и уже почти сдался, как вдруг до его сознания дошло, что это. «Клубника и… кровь». Глава 46 Аннев шел по деревне, закинув на спину мешок, в котором позвякивали стеклянные баночки с драконьей кровью. Некоторые из прохожих махали ему рукой или приветственно кивали.