– Даже странно, что ты столько знаешь. Обычно Содар до последнего держит всех в неведении. Тут Аннев насторожился, однако постарался не выдать своего волнения, отчаянно надеясь, что торговец вот-вот разговорится. – Дурная привычка, как по мне. Но старика от нее уже навряд ли отучишь. – Так что же, – напомнил Аннев, выждав короткую паузу. – Какое сообщение передать от тебя Содару? – А у тебя, гляжу, уже и ушки на макушке? – поддразнил его Крэг. – Не повезло тебе, парень, – дурные привычки Содара ох как заразительны. Увидев, что Аннев насупился, он громко расхохотался: – Да не горюй ты так! У пограничного камня я оставил письмо. Пойдешь назад – захвати его и передай Содару. Только смотри не сломай печать. Аннев кивнул. – Вот и славно. А теперь, пока нам не мешают одержимые ведьмы и металлические уродцы, давай поговорим о чем-нибудь приятном. Спрашивай про любой город, о котором ты слышал, и, бьюсь об заклад, у меня найдется что о нем порассказать. – Ладно, – сдался Аннев. – Расскажи про Грин-Фрох и хозяев лошадей. – А, про марклуанцев! Доводилось иметь с ними дело. Как они торгуются – залюбуешься, не то что прочие дикари. Деньги у них странные – никаких тебе посохов и солнц, как у нас в Империи. Нет, у марклуанцев в ходу бронзовые браслеты да серебряные ободки; есть еще медные обручи и золотые кольца – в общем, все, в чем есть дырка и что можно на себя нацепить. Через полчаса, за которые Аннев услышал больше занимательных историй, чем за всю свою жизнь, они вышли на Чащобный тракт. В свете бесчисленных звезд, усыпавших ясное небо, дорога хорошо просматривалась. Вокруг не было ни души. Крэг положил перекладину на землю и взял фонарь. – Я обещал дать тебе ротанга и драконьей крови, если ты выведешь меня из Чащи в целости и сохранности, – сказал толстяк. – И хоть в дороге на нас дважды напали, в первом случае к этому привели мои собственные действия, во втором – чистая случайность. Так что ты – лучший проводник, которого только можно пожелать. – Он протянул руку. – Пожалуй, все. А теперь, будь добр, верни мне остатки моего меча. Аннев ухмыльнулся и отдал Крэгу клинок. – Спасибо тебе. Да хранит тебя Одар в твоих странствиях. – Пусть Люмея освещает твой путь, куда бы он тебя ни привел, – ответил Крэг. – Кстати, об освещении. – Он протянул вторую руку, в которой держал деревянный цилиндр. – Возьми. Это подарок. Аннев затряс головой: – Что ты, он слишком дорогой. Да и как ты без него? Крэг возмущенно фыркнул и сунул фонарь Анневу в руки: – На что мне деревяшка с секретом, если у меня есть звезды? К тому же я всегда могу сделать себе такой же, если приспичит. Так что давай бери. Феникс для феникса. Аннев бережно сжал фонарь в ладонях. – Только древним своим эту птичку не показывай, – предостерег Крэг. – Это вещь, подаренная от всей души, и не приведи Одар мне когда-нибудь услышать, что кто-то ее у тебя отобрал – особенно если это будут те сволочи в красных пижамах! Он смачно сплюнул прямо под ноги Анневу, но тот на сей раз даже не поморщился. – Спасибо, – повторил Аннев, с сожалением осознавая, что фениксу придется веки вечные пылиться в часовне вместе с Милостью. – Для меня это бесценный подарок. Как и наша дружба. Пусть везде тебе сопутствует удача – пойдешь ли ты в Хентингсфорт, в Порт-Каэр или куда-то еще. – Так и будет! – сказал Крэг, ныряя под перекладину. – И в первом же городе я куплю себе мула. Я, в конце концов, не железный, да и Сениф мне здорово не хватает. – Он вздохнул и похлопал Аннева по спине. – Спасибо, Айнневог. И помни: если дорога тебе не по нраву, всегда можно отыскать другую. На это лишь нужно мужество. Аннев кивнул. Крэг уперся в перекладину и пошагал по залитому звездным светом тракту. Аннев, перекинув фонарь через плечо, смотрел ему вслед. Когда тележка растворилась во тьме, Аннев, вместо того чтобы возвращаться в лес, побежал по дороге в противоположную сторону. Справа от него чернела дремлющая Чаща, слева высились, словно гигантские башни, сосны Возгара. Но Аннев глядел лишь вперед, зная, что рано или поздно встретит знакомые тропинки, которые приведут его домой. Как только его нога ступит в Шаенбалу, прежняя жизнь снова заявит на него свои права. Но сейчас он свободен. Сейчас есть лишь он, дорога и звезды. Аннев улыбнулся и помчался еще быстрее. Часть 3 И низвергся Кеос на землю. Поднял он глаза на брата, что поразил его, и на сестру, стоявшую рядом, и простер к небу изувеченную руку, умоляя сестру о помощи. Но Люмея устыдилась и поспешила прочь. И это ранило Кеоса гораздо сильнее, чем удар мечом, нанесенный старшим братом, которого он прежде любил. И когда увидел Кеос, что сестра, нежно любимая им до сих пор, отреклась от него, то проклял их обоих и детей их и дал зарок пойти войной на даритов и илюмитов. Проклял он и свои дары, посох и флейту. И столь сильно было проклятие поверженного бога, что, посмей Люмея или Одар прикоснуться отныне к его дарам, тотчас вспыхнули бы пламенем. А дети их, посмевшие коснуться даров, умерли бы на месте. Но не на всех пало проклятие Кеоса, и малая горстка служителей Одара и Люмеи по-прежнему могла владеть посохом и флейтой. И служители эти прозывались далта, божьи дети, и были они высоко почитаемы в народе и наделены великими знаниями и силой. Укрылся Кеос в самых глубоких пещерах под землей и долго не находил утешения. Там, окруженный одними лишь големами, выковал он себе из чистого золота новую руку, еще лучше прежней, и вложил в нее всю свою мощь и злобу. Ибо поклялся Кеос мстить брату и сестре, и подобно тому, как Одар жаждал уничтожить детей Кеоса, бог-кузнец жаждал извести служителей Одара и Люмеи. И в то время, пока Кеос без устали ковал новую руку, из осколков его поверженной длани возникли новые боги. И были то Шелгаир Охотник – бог зверей, Гарадаир Садовник – бог растений, Круитхар Создатель – бог минералов, Дорхнок Обманщик – бог теней, Тахаран Перевертыш – бог случайности. И пять новых племен вышло из сокрушенной длани Кеоса: драконы, нимфы, великаны, эйдолоны и фэйри. И множество прочих волшебных созданий без роду и племени, имя коим было кеокум, ибо Кеос породил их, но не являлся их отцом. Так произошло, когда Одар сокрушил длань Кеоса. И от смерти Маяхлая до Сокрушения длани Кеоса длился второй век, называемый Веком королей, и продолжалось это тысячу лет. Сокрушение длани Кеоса. Из Книги Терры, найденной в руинах Спеур Дун. Перевел Содар Вейр Когда пробудились новые боги, начался третий век. Но не увидели они своего отца, ибо Кеос бежал из Лукватры. Поверженный бог оставил детей своих, желая набраться сил, чтобы вновь предстать пред миром во всем своем ужасающем величии. Новых богов было пятеро, ибо вышли они из сокрушенной длани Кеоса, и каждый из них обладал частью его силы. И когда они пробудились, мир был погружен в безумие и кровь лилась рекою, ибо терранцы, покинутые отцом своим, пошли войной друг на друга. И сжалились новые боги над детьми Кеоса, и взяли их под свою защиту. И вскоре случилось так, что многие терранцы стали им поклоняться, и боги познали т’расанг и овладели им. И хотя многие из терранцев стали восхвалять новых богов, их оказалось меньше, чем тех, кто остался верен Кеосу. Служители поверженного бога ждали его возвращения, ибо верили, что он наградит их за верность и возвысит их, и станут они владыками крови. Так оно и случилось. Однако неверных ждала расплата. Увидел Кеос деяния новых богов и пришел к ним, требуя, чтобы подчинились они его воле и отдали ему его служителей. Но не послушались боги, ибо были столь же горды и надменны, сколь и отец их. И сказали они, что не может бог-калека властвовать над всеми, и, насмехаясь над ним, показали ему храм Тахарана, что был воздвигнут в Тор-Куме на месте великой кузницы. Но на сей раз Кеос не впал в ярость, ибо в уединении ум его стал острее и коварнее. Возвратился он в Даогорт и высек в недрах его необъятные покои, куда созвал всех кеокумов, а следом драконов, нимф, великанов, эйдолонов и фэйри – все народы, что вышли из его сокрушенной длани. И спросил он их: желают ли они его покровительства? Пять лет созывал Кеос народы, пять лет потакал их прихотям, соблазнял яствами, сулил горы золота и серебра, всячески уговаривая их дождаться Великого совета Кеокумота. И даже один из новых богов оказался среди них, прельщенный речами Кеоса. Наконец под сводами покоев уже не было свободного места. Одни остались, ибо стремились изменить волю бога крови земной и не торопились присягать ему на веру. Но больше оказалось тех, кто желал обернуть себе на пользу слабость поверженного бога – а именно таким был Кеос в их глазах, – и, восхваляя его, они втайне над ним насмехались. Через пять лет пришло время для Великого совета, на котором каждый был волен решить, хочет ли он присягнуть на верность богу или нет. Однако то была лишь уловка коварного бога, ибо Кеос уже знал, кто ему верен, а кто лжет, потешаясь над ним за его спиной. Пять сотен тысяч големов поставил Кеос у ворот, и ни одному неверному в тот день не удалось уйти из Кеокумота. Остались лишь те, кто безропотно принял господство поверженного бога. Из них вышло пять новых племен, и были то малые драконы, сирены, огры, демоны и дьяволы, и с предками своими, что отвергли Кеоса, они вели непрерывную войну. Потому третий век Лукватры называют Кровавым веком. Совет Кеокумота. Из Книги Терры, найденной в руинах Спеур Дун. Перевел Содар Вейр Глава 42 Вбежав на холм, с которого открывался вид на деревню, Аннев остановился и, тяжело дыша, уперся руками в дрожащие колени. Дул легкий прохладный ветерок, воздух был напоен густым ароматом влажной земли, обычным для первых весенних деньков. Немного переведя дух, Аннев медленно выпрямился. Солнце уже поднялось над верхушками деревьев, но его бледные лучи еще не коснулись кучно стоящих домиков и крошечных пахотных участков в лесистой долине. Освещены были только серые шпили Академии, самого большого и высокого здания в Шаенбалу, на фоне которого остальные строения, даже часовня Содара, выглядели совсем крошечными. При мысли, что совсем скоро это здание станет его новым домом, Аннева охватили смешанные чувства. События вчерашнего дня не прошли даром: он чувствовал себя истощенным и морально, и физически, а длительная пробежка до деревни отняла у него последние остатки сил. И в то же время Аннев ликовал: он все-таки выполнил задание Тосана, причем на своих собственных условиях, и теперь станет аватаром суда. Однако к радости примешивалась толика грусти, ведь Содара с ним больше не будет. Аннев перевел взгляд на невзрачную постройку бледно-коричневого цвета – место, которое он считал своим домом целых семнадцать лет. Времени оставалось предостаточно – Тосан велел ему явиться не позднее сегодняшнего заката, – а значит, он успевал сбегать за мешком, оставленным у пограничного столба, поесть и поспать. Но главное – рассказать Содару о том, что случилось за последние сутки, и обо всем его расспросить. И на этот раз старик от него так просто не отделается. Аннев побежал вниз по склону, держа курс на юго-восток. Пересекая рощу деревьев охрома, он с некоторой опаской поглядел наверх, однако никаких змей в ветвях не было – только летучие мыши. У мельницы он остановился, чтобы напиться из ручья. Вода имела неприятный солоноватый привкус, но Анневу было все равно. Утолив мучительную жажду, он пересек дамбу и помчался по дороге, ведущей в Шаенбалу. Оказавшись в деревне, он нырнул в сеть узких улочек, окружавших площадь, и, убедившись, что из витражного окна Академии его точно невозможно увидеть, направился в сторону восточной сторожевой башни. Пока Аннев мчался по переулкам, до него вдруг дошло, что его левая рука все еще перевязана. Забежав за стену, за которой находилась дубильня, Аннев положил фонарь на землю и принялся разматывать полосу ткани. На секунду ему стало стыдно – ведь Крэг просил его не трогать повязку, пока раны окончательно не заживут, – но Аннев не мог так рисковать. Пусть даже он справился с заданием, увечье сведет его успех на нет, ведь оно означает, что юноша оказался недостоин милости Одара. Так произошло с Кентоном, и повторить его судьбу Анневу совершенно не хотелось. Избавившись от бинтов, Аннев внимательно осмотрел запястье: кожа имела здоровый розовый цвет, а от зубов ведьмы почти не осталось никаких следов – лишь едва заметные красные пятнышки. Протез излечил сам себя. Испытав огромное облегчение, Аннев сунул тряпки за пазуху и вытащил из нагрудного кармана туники роскошную перчатку с фениксом, которая лежала там со вчерашнего утра. Что до его черной перчатки иллюзии, то после встречи с ведьмой от нее остались одни лишь рваные лоскуты. Крэг их сохранил и отдал Анневу, но толку от них уже не было. Думая о том, что скоро он подарит Маюн кольцо, Аннев натянул перчатку на левую руку. Пусть она и не могла уберечь его от всевидящего кристалла, на душе у него стало спокойнее.