Он нагнулся, чтобы подобрать еще один камень, но, поскольку не сводил глаз с теней, схватился за терновник. Вскрикнув от боли, мальчик выпустил колючую ветку, несколько раз сжал руку в кулак и посмотрел на ладонь: на ней уже набухли две красные капли. Аннев чуть было не вытер ладонь о тунику, но вовремя остановился. Его школьная форма и без того не первой свежести, не хватало еще на ней пятен крови. Он оглядел землю, застланную сухими сосновыми иглами, и заметил серый камень вдвое больше предыдущего. Осторожно отодвинув в сторону ветку терновника, Аннев подобрал камень, вытер о его прохладную поверхность зудящую от уколов ладонь, а после этого бросил его в чернильную пустоту. Сначала ничего не происходило. Но вдруг облако непроницаемой темноты едва заметно содрогнулось, и по всему омуту пробежала малиновая рябь. Аннев и моргнуть не успел, как все закончилось, будто и не было ничего. Тут Аннев по-настоящему разозлился. Он приблизился к омуту вплотную и, хоть сердце его колотилось в груди как сумасшедшее, сунул ногу в черноту. Убедившись, что ничего не происходит, Аннев сделал шаг вперед, потом еще один и еще. Мальчик чувствовал, как становится все холоднее. Сначала тени плескались на уровне его колен, пара шагов – и они почти полностью скрыли бедра. Это было все равно что брести в густом осеннем тумане через мельничный пруд. Однако чем глубже погружался Аннев во тьму, тем нестерпимее становился холод – и тем отчетливее он ощущал, что кто-то или что-то пристально за ним наблюдает. Анневу стало плохо, голова у него закружилась – точно так же, как в те моменты, когда он смотрел вниз с высоких стен Академии, – и, выждав еще пару мгновений, он поспешил прочь. Вынырнув из облака теней на свет, Аннев тут же обозвал себя дураком. Никого, кроме него, в лесу нет, а в сумеречном омуте ничуть не холоднее, чем в обычной тени. И ничего страшного в нем нет. А он, глупый, просто струсил безо всякой на то причины. И все-таки, как бы Аннев себя ни успокаивал, ему было не по себе. Он бросил быстрый взгляд на клубящиеся тени, вздрогнул и помчался домой. – Ты горшок опорожнил? – первым делом спросил Содар, едва Аннев переступил порог кухни. – Само собой, – ответил Аннев, радуясь, что самое неприятное позади. – Хорошо. Умойся, поешь и займемся магией. Аннев застонал: – Мы же уже занимались, на прошлой неделе! – А должны заниматься каждый день, – осадил его Содар, наливая себе чай. – Но перевод Спеур Дун занимает у меня все свободное время. – Он вздохнул, пригладил бороду и отхлебнул из кружки. – Нужно это исправить. К тому же приближается Регалей, а значит, магия будет даваться тебе проще, чем обычно. Аннев опустил руки в холодную воду и начал энергично тереть правую ладонь, на которой остались следы крови; когда с этим было покончено, зачерпнул воды в ладони и плеснул на лицо. – А что, перед Регалеем к магии проще подступиться? – спросил он. – Судя по моему опыту – да. Содар бросил ему полотенце. – Может, поэтому и появляются сумеречные омуты? – Сумеречные омуты? Аннев кивнул и кинул Содару мокрое полотенце. – Такие места в Чаще, в которых собираются тени. Они еще похожи на настоящий пруд. – Да, ты уже как-то о них упоминал, только называл по-другому. И сегодня тебе попался такой омут? Аннев потер перчатку, скрывающую его левую руку до локтя, и снова кивнул. – Недалеко от опушки. – Он задумался. – Раньше они так близко не подходили. Он вспомнил, как ему было холодно, пока он брел сквозь тьму, и вздрогнул. А когда поднял голову, увидел, что Содар внимательно наблюдает за ним. – Омуты, говоришь? – спросил старик, не сводя с него глаз. – Ты ведь всегда обходил их стороной. Аннев снова кивнул. – И никогда не пытался подобраться поближе? Аннев пожал плечами: – Не совсем. Сегодня, к примеру, я подошел и бросил в него пару камней. Но ничего особенного не случилось. Содар продолжал буравить его взглядом. Было ясно: старик ждет продолжения истории. Наконец, крякнув, он снова принялся за чай. – Сам я эти омуты никогда не видел, – сказал он и сделал большой глоток из кружки. – Но, думаю, ты прав насчет них. Чаща непостижимым образом связана с царством теней, и связь эта становится крепче во время Регалея. Может, они и безвредны, но я бы все равно держался от них подальше. Содар замолчал, ожидая ответа, но Аннев молчал. Тогда старик погрозил ему пальцем и произнес: – Я хочу это услышать, Аннев. Обещай, что и близко не подойдешь к этим сумеречным омутам. Аннев нервно сглотнул: – Обещаю. – Вот и хорошо, – сказал Содар. – Ну что ж, коль магия Чащи сегодня сильнее обычного, надо полагать, что и твоя не подкачает. Времени на глифы у нас нет, так что займемся мешком. И с этими словами извлек из складок мантии кусок выцветшей зеленой ткани. Аннев издал мученический стон и плюхнулся на стул напротив старика. Священник нахмурился, и мальчишка, нацепив на лицо восторженную улыбку, с притворной радостью воскликнул: – Давай же сюда свой бездонный куль разочарований! Содар фыркнул и бросил мешок на стол. Аннев подтянул его к себе, развязал и сунул в него правую руку. – У меня сроду ничего не получалось. Содар пожал плечами: – Как знать? Вдруг сегодня получится. – Ага. Например, он откусит мне руку. Содар улыбнулся и отпил из кружки. – Это вряд ли. Какой прок от мешка-тайника, если он будет откусывать руки? И вообще, мешок ничего не может у тебя забрать – сначала ты должен опустить предмет. Аннев задумчиво потеребил ткань. – Почему с артефактами, что нам дают для тренировок, я работать могу, а с этим мешком – нет? – Потому что артефакты бывают разные: одни создаются для всех, другие – для некоторых, а третьи – лишь для одного-единственного человека. Мастера и древние полагают, что никто из учеников не владеет магией, поэтому они дают вам простые артефакты – те, что одинаково хорошо работают в любых руках. Но мешок-тайник поддается лишь тому, у кого есть талант, а значит, чтобы привести его в действие, необходимо приложить больше усилий. Одного лишь желания, волшебного слова или взмаха руки будет недостаточно. – И что я должен вытащить? – проворчал Аннев. Содар откинулся на спинку стула и пригладил бороду. – Завтрак. Достанешь – ешь на здоровье. – Очень смешно, Содар. – А я и не шучу. – Погоди-ка, – взвился Аннев. – Ты серьезно? Ты и правда засунул туда мой завтрак? Священник молча кивнул. – Но… я ведь еще никогда ничего не вытаскивал! Я же умру с голоду! – Не по моей вине. Твой завтрак лежит внутри. Никто не мешает тебе его съесть. Аннев нахмурился, но снова принялся шарить в пустом мешке. На каждом занятии магией он чувствовал себя полным дураком, и сегодняшнее не являлось исключением. – Мне будет проще искать, если ты скажешь, что именно я должен найти. – Бекон. Аннев в недоумении замер: – Но у нас нет жареного бекона. Я бы учуял запах. Содар широко ухмыльнулся: – Верно. Но год или два назад я спрятал в мешке несколько сочных ломтиков. Наверняка еще не испортились. Аннев тут же представил под пальцами склизкое прогорклое сало, и его передернуло от отвращения. Он выдернул руку из мешка и кинул злосчастным артефактом в своего наставника. – Не верю я тебе. На что священник невозмутимо ответил: – Воля твоя. Мне больше достанется. Потом запустил руку в мешок и вытащил из него толстый кусок жареного бекона.