– Я слышал о ней только в поговорках. «Выкидывает штуки похлеще кольцевой змеи» – или что-то в этом роде. Древний кивнул – очевидно, большего он и не ожидал, – встал и подошел к шкафу. Вынув оттуда внушительный фолиант, он пролистал его до страницы, на которой изображалась обвившая ствол дерева змея, и положил книгу перед Анневом. – Они водятся только в Возгаре, – сказал Тосан, садясь в кресло. – А поскольку Чаща была когда-то частью Возгара, то на юге Шаенбалу они встречаются до сих пор. Когда я был служителем, мастер ядов отправил нас на них охотиться… а это представляло собой весьма непростую задачу, ведь из-за ядовитых веществ, выделяемых их кожей, они могут замаскироваться подо что угодно. Мастер Карриган полагал, что и деревья они изменяют с помощью тех же самых веществ. – Что значит – «изменяют деревья»? Тосан постучал пальцем по картинке в книге: – Кольцевая змея селится в деревьях охрома – обычно они стоят довольно далеко друг от друга, – оборачивается вокруг ветвей и сжимает их до тех пор, пока не получится этакое кольцо. Когда она охотится, то прикусывает свой хвост и становится невидимой – полностью сливается с деревом, – а схватив добычу, сжимает ее, как и ветви охрома. Жертва задыхается, а ядовитые вещества ускоряют ее смерть. Это как… Древний умолк. Не говоря ни слова, он вытащил из ящика стола потрепанный журнал, взял перо с золотым наконечником и начал что-то быстро записывать. Смущенный Аннев не знал, что и думать. Прошла минута, и у него появилось ощущение, что древний вовсе о нем забыл. – Ты наверняка спрашиваешь себя: при чем здесь кольцевая змея? – внезапно заговорил Тосан. Он отложил перо и взял коробочку с песком. – Ну… – промямлил Аннев. – Не думаю, что я могу… – Это аналогия, – оборвал его Тосан. Он присыпал мокрые чернила песком и, накрыв чернильницу крышечкой, наставил на Аннева перо: – Ты, Айнневог, и есть кольцевая змея. – Простите? Тосан стряхнул со страницы песок и вернул журнал в ящик. – Ты – самая настоящая кольцевая змея, – повторил он и подтолкнул к Анневу какой-то свиток. – Ты сливаешься воедино с деревом, притворяясь его неотделимой частью, а на деле – уродуешь его и ослабляешь. Ты меняешь дерево в соответствии с собственными нуждами. Аннев развернул свиток. Тосан положил перед ним еще два. – Знаешь, что это такое? Аннев быстро пробежал глазами текст. – Это ваши заметки о наших ежегодных встречах. Тосан кивнул и постучал пальцем по пергаменту: – Прочти-ка начиная с четвертой строки. Когда Аннев нашел нужное место, ему стало дурно, однако он послушно прочел: – «Вступает в спор с древними. Проявляет неуважение к руководству». – Каждый год одно и то же. – Тосан показал на два других свитка. – Ты постоянно недоволен и ведешь себя так, словно правила Академии касаются всех, кроме тебя. Это дух неповиновения, который капля за каплей влил в тебя Содар. – Но я не такой… – Именно, – прервал Тосан. – Ты не такой, потому что… – Он поднял руку и начал загибать пальцы. – Ты не живешь в Академии, как все ученики. Ты не тренируешься наравне с остальными. Ты подвергаешь сомнению истины, которым учат тебя древние. Зато с готовностью впитываешь все, что говорит тебе Содар. И конечно же… – Он загнул большой палец. – Ты не согласен с моим сегодняшним решением. Аннев сидел с открытым ртом. Что он мог на это возразить? Последние слова Тосана попали точно в цель, да и с древними он зачастую готов поспорить, но наказывать его за то, что он живет с Содаром?.. – Я спорю со всеми своими учителями, – заявил он, справившись со смущением. – И Содар не исключение. Что касается моей жизни в часовне, то… у меня просто нет иного выбора. Губы древнего тронула едва заметная улыбка. – Ты ведешь себя так, словно связан по рукам и ногам. Словно ты жертва обстоятельств, а все это, – он ткнул пальцем в свитки, – вина Академии. Однако мы оба знаем, что это ложь. Если что-то тебе не по нраву – ты будешь пытаться сделать по-своему. И твой сегодняшний фокус с Титусом и Терином – лучшее тому подтверждение. Аннев молчал, боясь заговорить, и Тосан понял, что выиграл этот спор. – Такова суть твоей природы, Айнневог. Ты, как кольцевая змея, заставляешь окружающий тебя мир служить своим целям. Если бы тебе предоставили выбор – жить в часовне или в стенах Академии, – ты бы все равно им не воспользовался. Потому что ты никогда не делаешь тот выбор, который делают все остальные. Можешь сколько угодно прикидываться, что ты один из нас, однако твои действия говорят сами за себя: для этого дерева ты чужеродный организм, враг, который стремится извратить то, что я с таким трудом взрастил. Тосан замолчал, ожидая услышать протест, но Аннев не проронил ни слова. Древний взял книгу и некоторое время рассматривал змею, обвивающуюся вокруг дерева. Затем аккуратно закрыл фолиант и подошел к шкафу. – Вместе с тем у кольцевой змеи есть одна особенность, которую лично я нахожу восхитительной, – сказал Тосан, возвращая книгу на полку. – Иногда змея становится жертвой собственной хитрости: либо пытается сжать дерево, которое для нее велико, либо слишком глубоко заглатывает хвост. Исход первой ситуации для змеи благоприятен: выбившись из сил, она смиряется с тем, что есть вещи, которые нельзя изменить; во втором случае она задыхается насмерть. Древний пристально посмотрел на Аннева. – Ты, несомненно, талантлив, Айнневог. – Тосан принялся расхаживать по кабинету. – Однако рано или поздно всем нам приходится смириться и признать, что мы в силах изменить далеко не все и потому должны измениться сами. Но я не знаю, настал ли этот момент для тебя. Не знаю, готов ли ты учиться на своих ошибках, или же в итоге они тебя погубят. Тосан остановился у окна. Лучи солнца проникали в комнату, бросая на лицо древнего красные и золотые отсветы. – Госпожа Кьяра настаивала, чтобы я изменил свое мнение, – промолвил он после длительной паузы. – Я сказал ей, что у тебя вздорный и упрямый характер, но отметил и твои способности. Нам нужны хорошие аватары, однако велика вероятность, что идеи, привитые тебе Содаром, окажут разрушительное влияние на Академию. Остается лишь решить: готовы ли мы пойти на такой риск? В душе Аннева вспыхнул робкий огонек надежды. – И я отвечу: нет, не готовы. Но если бы я избавил тебя от влияния Содара, усмирил твой мятежный дух – стал бы ты приносить благо Академии? Этого я не знаю. Тосан задумчиво прижал палец к губам, потом снова вернулся к столу. – Ты долгие годы тренировался, чтобы стать аватаром суда, – негромко произнес он, словно говоря сам с собой, – и в то же время тебя обучали как священника. Мне следовало бы положить этому конец сразу после того, как я получил титул старейшего из древних. Что же мне теперь с тобой делать? Аннев затаил дыхание. – Я надеялся, что после нашего вчерашнего разговора ты изменил свою точку зрения, однако сегодняшние события показали обратное: ты по-прежнему верен себе. А поскольку, невзирая на мои старания, ты так и не смог доказать, что являешься аватаром – и телесно, и духовно, – мне остается лишь назначить тебя стюардом. Отныне ты больше не будешь посещать занятия – вместо этого тебе предстоит осваивать новые обязанности. Ты переберешься из часовни в Академию и будешь лишен права входить в Чащу. – Тосан погладил подбородок. – Но все это навряд ли помешает тебе видеться с Содаром, поэтому тебе будет запрещено покидать Академию. Никаких праздничных служб, никаких походов на рынок – ты больше никогда не покинешь этих стен. Ты понял? Аннев лишился дара речи. В глубине души он надеялся, что Кьяра убедила Тосана дать ему еще один шанс, но он и представить не мог, какое чудовищное наказание придумал для него древний. И тут, впервые за все время, Аннев искренне пожалел, что помог Титусу с Терином. Ну почему он не послушал совета Тосана, почему отказался играть по его правилам? – Да… понял. – Хорошо. Тосан уселся за стол. Это был конец. Аннев не мог поверить, что все это происходит на самом деле. Что он обречен до самой смерти сносить нападки Фина. Что никогда не подарит Маюн кольцо обещания. Никогда не увидит Содара. Это казалось каким-то страшным сном. Еще сегодня утром они вместе завтракали – а теперь ему запрещено даже приближаться к старику. Священник был не просто наставником – он был Анневу почти как отец. Он знал все его тайны, вселял в него уверенность в собственных силах; да если бы не Содар, Академия бы уже давно с ним расправилась… Аннев чувствовал себя разбитым, его мутило. Ум метался в поисках хоть какого-то, пусть совсем крошечного, уцелевшего кусочка прежней жизни – и не находил. – Но не все потеряно, – вдруг сказал Тосан. – У тебя еще есть шанс исправиться. Аннев поднял голову. По его щекам струились слезы. – Все что угодно, – прошептал он. – В этом месяце Испытание совпало с Регалеем. – Тосан наклонился вперед. – А это значит, что до конца недели и Испытания следующего сбора остается один день. Последний день, когда ты можешь доказать, что достоин титула аватара суда. Аннев резко выпрямился: – Что я должен сделать? Тосан несколько секунд изучал его лицо. – Во-первых, ты в любом случае уйдешь из часовни и станешь жить в Академии. Для того чтобы обучать тебя дальше, нам необходимо исключить любую возможность разрушительного влияния Содара. Аннев и не думал возражать: его жизни с Содаром все равно пришел конец. – Я понял, старейший Тосан. – Замечательно. Во-вторых, вот какое задание тебе предстоит выполнить. Мастер Карбад говорит, что у границ деревни бродит какой-то торговец – уверяет, что хотел срезать путь через Чащу, но заблудился. Скорее всего, прямо сейчас он пытается проникнуть в Шаенбалу. – Торговец? – переспросил Аннев. – Но ведь… к нам в Шаенбалу никто не приходит. Тосан продолжил с непроницаемым видом: – Многие годы это место было сокрыто от глаз чужаков, и пусть так и продолжается дальше. Это необходимо для того, чтобы до артефактов не добрались чудовища, желающие использовать их во зло. Аннев, нахмурившись, ждал дальнейших объяснений, однако их не последовало. – Я найду этого торговца, старейший Тосан. А что потом?