Он поставил чашу на стол, положил стержень рядом и направился к двери, ведущей в зал часовни. – Погоди, Аннев. Я сейчас. Аннев через силу кивнул и проводил священника взглядом. Пока Содар отсутствовал, юноша постарался сосредоточиться на своей злости, еще больше распалить в себе негодование и обиду, но когда Содар вернулся, неся под мышкой какой-то мешок, сильнее всего оказалось любопытство. – Кто приходил? – спросил он. – Йохан, свечник. – Содар водрузил мешок на край стола. – Принес ароматных свечей для сегодняшней службы. – Это очень… щедро. – Да уж, – согласился Содар, сунув руку в мешок. – Для такого-то говнюка. Аннев, на мгновение позабыв о своих муках, весело рассмеялся. Вдруг Содар вскрикнул, отдернул руку, и мешок свалился со стола. – Что? Что такое? – Проклятый свечник, – пробурчал Содар, поднимая увесистую суму с пола. – Здесь что-то острое. Он снова осторожно опустил руку в мешок и вынул из него длинный осколок стекла. Задумчиво хмыкнув, он положил осколок на стол. – Вот уж воистину – остерегайся даров. Аннев нервно заерзал на стуле: а ведь с Фином они подрались как раз после того, как он принял подарок Маюн. – Ты и правда в это веришь? Содар пожал плечами, прижавшись губами к ранке на большом пальце. – Это ты мне скажи. Кроме свечей, Йохан принес послание от мастера Эдры. Аннев, как мог, постарался сохранить невозмутимый вид. Содар взял уголь и начертил глиф на посиневшей ладони. – Эдра напомнил, что у нас с тобой сегодня тренировка. А это значит, что он ничего не слышал о сломанной руке. – Старик вопросительно поднял кустистую бровь. – Не желаешь ли объяснить? Аннев застонал: обещание, данное Эдре, напрочь вылетело у него из головы. – Я пропустил половину тренировки с оружием. – Но явно не по этой причине. – Содар кивнул на его бедную кисть. – Нет. Меня отправили помогать Дювареку. Содар что-то промычал себе под нос. – Позанимаемся, когда рука заживет. Он снова окунул стержень в чашу с водой и нарисовал третий глиф – в центре запястья. Аннев скривился, приготовившись к вспышке боли, но прикосновения стержня оказались легкими и точными. – Запястье я вылечу – не хватало еще, чтобы из-за этих живодеров ты пропустил завтрашнее Испытание. Аннев благодарно кивнул. – А вот синяки оставлю, – продолжил Содар. – Для правдоподобности. Он внимательно осмотрел свою работу и поднял взгляд на Аннева: – Узнаешь эти глифы? – Тот, что на запястье, – исцеляющий. А другие два… – Он замялся. – Символы соединения, – ответил за него Содар, указывая на знаки, нарисованные на ладони и предплечье. – Это две части одного глифа. Если начертить их по отдельности, то они привяжут два предмета друг к другу – как минимум на некоторое время. Благодаря им кости быстрее срастаются, в особенности если рядом начертан исцеляющий глиф. Аннев кивнул: ясно. Старик отложил стержень, накрыл изувеченную кисть ладонями и закрыл глаза. – Сначала произносишь заклинание исцеления, – объяснил он, не открывая глаз. – После – заклинание соединения. Он сделал глубокий вдох, медленно выдохнул и, аккуратно ощупывая запястье Аннева, начал читать: «Slànaich is cuplaich. Cuplaich le slànachadh». Аннев зачарованно наблюдал за действием волшебных слов: сначала глифы засияли мягким светом, кости потянулись одна к другой, и кисть медленно начала вставать на место; вскоре размазанные черные линии высохли и превратились в полоски сухой черной пыли. Содар подул – и она улетела, а запястье стало совершенно чистым, не считая красного отпечатка от порезанного пальца Содара. Аннев стер и это пятнышко и с удовольствием осмотрел руку: страшный лиловый синяк исчез, к коже вернулся здоровый розовый цвет. Аннев осторожно повращал кистью, потом потряс всей рукой и, наконец, сжал пальцы в кулак и с силой грохнул по столу. Содар одобрительно качнул головой: – Как новенькая. – Было совсем не больно, – удивленно произнес Аннев. – Раньше всегда жгло, да и после еще долго болело. – Он снова потряс кистью. – А сейчас ничего такого нет. Это потому, что ты начертил все три глифа? – Хм… Нет, не поэтому. Вообще-то, боль должна была усилиться, ведь на сей раз исцеление прошло намного быстрее обычного. – Он постучал пальцем по подбородку. – Хотя подобные случаи известны. Видишь ли, сила действия того или иного заклинания определяется многими условиями. Соблюдение некоторых из них может привести к тому, что процесс протекает безболезненно. – И что это за условия? Содар задумался. – Даритская магия требует опыта и понимания. Мощный колдун-целитель, постигший глубину слов силы и глифов, может творить настоящие чудеса, в то время как умений обычного человека, использующего такое же заклинание, хватит лишь на то, чтобы вылечить придавленный дверью палец. – Но всего два дня назад, – возразил Аннев, – когда ты лечил мне треснувшие ребра, боль была такая, будто ты их ломаешь. Неужели всего за пару дней ты стал лучше понимать магию? – Сомневаюсь. – В чем же тогда дело? – не унимался Аннев. – Пока не знаю. На действие заклинания может влиять эмоциональное состояние больного или лекаря, но это скорее имеет место при заклинательном песнопении, нежели при глифоречении. – Заклинательное песнопение? Содар кивнул: – Магия илюмитов. Я ведь тебе уже рассказывал. Они создают заклинание с помощью музыки и эмоций. А терранцы свое колдовство называют ворожейным ремеслом. – Все это я помню. Однако ты не пел, и мы с тобой не илюмиты. Содар, секунду помедлив, согласился: – Верно. Так и есть. «Так-так, – подумал Аннев. – Чего же ты недоговариваешь?» – Ну что ж, – бодро сказал Содар, меняя тему. – Твоя рука в полном порядке. Ты ел что-нибудь? – Почти ничего. – Вот и славно. Значит, идем на урок. Подкрепимся, как закончим. Аннев застонал. Сколько можно? Он ведь и так весь день дрался: на крыше, в лабиринте, на улице с Фином, в конце концов, и единственное его желание сейчас – получить ответы на свои вопросы. – А может, ну ее, эту тренировку? Не так уж и много я пропустил. Да если и пропустил, то после уроков все нагнал, даже с лихвой. Он показал Содару покрытые ссадинами руки и вытянул шею, демонстрируя шишки и царапины на лице. – По-моему, это лишний раз доказывает, что тебе нужно больше тренироваться. Аннев негодующе запротестовал: – Это нечестно. У Фина было оружие, и напал он на меня не один. Дерись он честно, я бы с ним справился. «Скорее всего», – добавил он про себя. Содар равнодушно пожал плечами: – Опасность не станет дожидаться, пока ты вооружишься или приведешь друзей. Ты должен это помнить – и всегда быть начеку, а не оправдываться, если тебя застали врасплох. – Спасибо за сочувствие. Священник вскинул бровь: – Не ерничай. Если я буду позволять тебе спокойно отлеживаться каждый раз после того, как тебя избили до полусмерти, ты ничему не научишься. Аннев вздохнул: