Но Тень оказался проворнее: в последнюю секунду он нырнул под объятый пламенем клинок, перекатился вправо и вскочил на ноги перед носом у Лемвича. Юный силач размахнулся, целясь кочергой ему в голову, но, вместо того чтобы блокировать удар, Ойру кинулся вперед, рассекая мечами воздух. Лемвич вогнал ему кочергу в висок, та неспешно прошла сквозь череп и вышла с другой стороны. Ассасин вздрогнул и отшатнулся, из разверзнутой раны хлынула кровь. Лемвич тупо уставился на кочергу, потом поднял глаза на человека-призрака. На груди аватара быстро расползалось красное пятно. Лемвич качнулся вперед – и рухнул ничком на землю. Он был мертв. Терин, подбиравшийся к Ойру слева, замер, ошеломленно глядя то на его залитое кровью лицо, то на безжизненного Лемвича. Аватар выставил перед собой рапиру, и пусть руки у него тряслись от страха – он не отступил ни на шаг. Ойру снова поднял мечи, приготовившись атаковать. Но тут на него налетел Аннев, размахивая пылающим фламбергом и высекая черно-белые искры из его флисс. Ассасин, щурясь и скрипя зубами от злости, без труда отражал удары, однако нападать не спешил. Наоборот, он начал пятиться к колодцу, не спуская настороженного взгляда с охваченного огнем клинка и фонаря, который сжимал в руке Титус. Слева и справа к нему приближались Терин с Фином, стараясь на сей раз держаться поближе к товарищам. Ойру глухо зарычал, продолжая отступать, но Аннев не стал бросаться на него в одиночку. Когда все четверо подошли на достаточное расстояние, Титус направил луч света на ассасина, и в это же мгновение Терин сделал выпад. Аннев не дал Ойру блокировать удар. Волнистое лезвие фламберга с оглушительным звоном отбросило черную флиссу назад, и рапира Терина вонзилась в серую руку в том месте, куда бил луч фонаря. Ойру закричал и отпрянул к стене колодца. Едва он оказался в тени, как из ран на руке и лице заклубился черный дым, кровь испарилась, а плоть начала восстанавливаться. Ассасин ухмыльнулся и отошел еще на несколько шагов, погружаясь в серую тень. «Проклятущие кости», – выругался про себя Аннев, наблюдая, как на лице Ойру отрастает новый нос. Ассасин перестал ухмыляться, и в его взгляде снова появилось ледяное безразличие. Он взмахнул руками, и флиссы, превратившись в завитки тумана, растворились в воздухе. Ойру развернул руки ладонями кверху и сделал глубокий вдох. Тень у колодца почернела и начала разрастаться, подползая к ногам мальчишек. Мгновение спустя из сгустившейся черноты вынырнули тонкие серые руки – никак не меньше десятка – и вцепились в Фина и Терина. – Да провались ты! – завопил Терин, безуспешно молотя рапирой по призрачным конечностям. Тут на помощь подоспел Аннев и одним ударом отрубил оплетшие Терина пальцы. Титус же тем временем спасал Фина: он направил луч света на эйдолонов, тянущих аватара под землю, и серая плоть зашипела и задымилась. Раздался высокий, почти на грани человеческого слуха, визг, и демоны, выпустив добычу, исчезли в тени. Тут Ойру вскинул руку, выхватил из воздуха металлическую звездочку и метнул ее в Титуса. Но в тот же миг струя жидкого огня снесла и звездочку, и крышу колодца. Все, включая ассасина, в изумлении повернулись к источнику магического пламени. На стене Академии, в северо-восточном ее углу, стоял Тосан с жезлом в руке. Старейший из древних наставил артефакт на Ойру, что-то прокричал, и из жезла вновь полился огненный поток. Ассасин бросился в колодец. Каменная площадка, выложенная кругом колодца, расплавилась, а его стены, раскалившись докрасна, растаяли, запечатав шахту. Поток огня прервался, повисла долгая тишина. Наконец мальчишки пришли в себя, и кое-кто из них даже издал победный клич. Возрожденная Тень исчез без следа. Глава 71 Тосан, держа жезл наготове, направился к колодцу. Маюн шагала рядом с отцом, а позади них вереницей тянулись древние и мастера-аватары во главе с мастером Брайаном, на плече которого по-прежнему покоился гигантский молот. Брайан, прикрыв ладонью глаза от солнца, пригляделся к группе мальчишек. Завидев среди них Титуса, он издал радостный вопль и помахал рукой. К встрече со старейшим из древних Аннев был совершенно не готов. Он поспешно сунул фламберг Фину в руки, и волшебное пламя тут же погасло. Фин озадаченно уставился на волнистый клинок. – Подержи, будь другом, – попросил Аннев и повернулся к Титусу. – А ты выключи фонарь. Мальчишки синхронно кивнули, и Аннев пошел посмотреть, как там Содар. На цыпочках, чтобы ненароком не нарушить сакральную симметрию белых линий, Аннев ступил в глиф. Проходя мимо Бриндена, он увидел, что руки у аватара сложены на груди, а лоб перевязан куском коричневой ткани, оторванной от его штанины. В центре глифа, подложив под голову бурдюк с солью, лежал Содар. Шраон, сидевший рядом с ним, зажимал рану у него на ноге, а старик разрезал остаток штанины Бриндена на широкие полосы. Аннев приблизился, и Содар поднял голову. – Ты жив, – с облегчением выдохнул священник. – Я думал… боялся, что ты… Аннев опустился на колени: – Со мной все в порядке. Ойру меня не тронул. – Он мертв? – Навряд ли. Мы его ранили, но он прыгнул в колодец, а Тосан расплавил колодец жидким огнем. Думаю, Ойру все равно найдет способ выбраться. – В этом я даже не сомневаюсь, – проворчал Содар. – Но мы к тому времени будем уже далеко отсюда. Он отложил нож и сел. Оглянувшись на ребят, он пересчитал их в уме и произнес: – Осталось на одного меньше. Аннев кивнул. – Кого вы потеряли? – Лемвича. Образ здоровяка тут же всплыл у Аннева перед глазами. Он попытался прогнать его, но на смену ему пришло лицо Бриндена с перевязанным лбом, потом Чедвик и Алисандер, с криками исчезающие во тьме. Сколько смертей… Похоже, из всех жителей деревни, не считая Тосана со свитой, в живых остались лишь кузнец, священник и четверо мальчишек. В толпе, шагающей за Тосаном, Аннев не заметил ни одного служителя или аватара, а единственной женщиной среди них была Маюн. Неужели знающие жены действительно поубивали друг друга? Неужели никто из учеников Академии больше не выжил? При мысли о том, сколько погибло невинных людей, Аннева замутило. Содар качнул головой: – Ты отлично справился – потерял всего лишь одного из пяти в схватке с самым опасным ассасином Кеоса. – Он не должен был умереть, – ответил Аннев. – Как и все остальные. Содар нахмурился: – Да. Ты прав. Он обмотал ногу длинной полосой ткани, завязал узел и спрятал висящие концы. – Почему ты себя не вылечишь? Священник устало улыбнулся: – Потому что это самый верный способ израсходовать кваир, а я и так порядком истощил запасы, пока терпел истязания. Аннев поморщился, чувствуя, что виноват в этом он один, но Содар успокаивающе похлопал его по руке: – Не переживай, мальчик. Мое тело исцелит себя само, а запас магической силы восстановится. Просто пока придется побыть обычным дряхлым стариком – подумаешь, невелика трудность. Лицо Аннева посветлело. – Встать сможешь? – Обижаешь. Содар взял бурдюк с солью, крепко завязал и бросил в бездонный мешок. Потом свернул бледно-зеленое полотно и спрятал в карман мантии. Тем временем Тосан с остальными уже прошли мимо колодца. Фин, Титус и Терин пристроились в самом хвосте, и, когда толпа приблизилась, Аннев услышал, как Титус возбужденно пересказывает Брайану свою версию событий, что произошли за это время на южной стороне. В пятидесяти ярдах от глифа Тосан подал знак, и все остановились. Поджав губы, он окинул троих мужчин гневным взглядом, потом опустил глаза и принялся рассматривать начертанный на земле знак, от которого исходило мягкое сияние. Старейший вопросительно вздернул бровь: – Чьих рук дело? Шраон с Анневом разом повернули головы и уставились на Содара, не зная, что следует отвечать. Содар же продолжал смотреть на Тосана. – Это мое творение, Тосан. Тебе нравится? Неплохо помогает против демонов. – Он кивком указал на жезл в руке древнего. – Вижу, ты тоже нашел отличное средство. Глаз у Тосана нервно задергался. Древний перевел взгляд на Шраона: – Ты заодно с кеокумами, кузнец? Ледяной голос старейшего подрагивал, выдавая бушующую внутри ярость. Шраон показал на священника: – Разве помочь раненому человеку – это преступное деяние? Тосан поднял руку, подзывая кого-то из толпы. – Несите сюда. Тут же к нему подбежал мастер Карбад и положил между ним и охранным глифом пропитанный кровью мешок. – Открывайте. Карбад повиновался. Он развязал мешок и вынул оттуда отрубленную голову. Держа ее за спутанные, покрытые грязью светлые волосы, он поднял голову повыше, чтобы всем было видно. За разорванными губами виднелись залитые кровью остро заточенные зубы, лицо по всей длине рассекала глубокая рана, а из искромсанной шеи торчал тонкий мундштук курительной трубки. Аннев сглотнул. Это была голова женщины-феурога, которую они с Крэгом встретили в Чаще и решили оставить в живых. Страх, который он испытал в подземелье, нахлынул на него с новой силой. Тосан ткнул пальцем в жуткий трофей и прорычал сквозь стиснутые зубы: