Аннев обернулся на крик – и оцепенел. Из сени под навесом кузницы вылезли длинные тонкие конечности и обвились вокруг ног и рук Лорна. Пекарь отчаянно отбивался от оплетающих его теней и одну из них проткнул копьем. Наконечник прошел сквозь бесплотную тварь, не причинив ей никакого вреда, и через секунду серые руки монстров начали медленно опускаться под землю, увлекая за собой Лорна. Аланна взвизгнула, Йохан цветасто выругался, а Аннев бросился вперед. Одним прыжком преодолев двадцать футов, что отделяли его от Лорна, он рубанул горящим фламбергом по первой попавшейся твари и рассек ей плечо. Из раны потекла серая дымка, и рука, вцепившаяся в пекаря, растворилась в воздухе. Пламя, окружавшее лезвие фламберга, на миг сделалось черно-красным, а затем вновь приобрело прежний цвет. И тут из земли вынырнула безносая морда с клыкастым ртом и пустыми глазницами. Морда уставилась на Аннева, громко вереща, и не успел он проткнуть ее мечом, как она снова растворилась в тени. В то же самое мгновение три серых руки, что удерживали Лорна, сжали его еще сильнее и рывком уволокли под землю. Аннев ударил снова, но было поздно. Лорн исчез. Не успел он осмыслить произошедшее, как раздались новые крики. Повернувшись, он увидел, как еще с полдюжины демонов бросились на людей. Пара мерзких тощих рук схватила Алисандера и поволокла его в тень, отбрасываемую остывшей печью Шраона. Как ни молотил по ним Бринден своей кочергой, Алисандера ему было не спасти. Снова завизжала Аланна: вытянувшиеся из-под земли серые плети опутали ее лодыжки. Тень от навеса почернела, заколыхалась, и Аннев оторопел: это же сумеречный омут, из тех, что попадались ему в Чаще! А через секунду Аланна исчезла – выскользнула из рук Шраона и упала в омут, который поглотил ее бесследно. Шраон так и застыл на месте с раскрытым ртом, оторопело уставившись на то место, где она только что стояла, и сжимая в руке бесполезную алебарду. – Прочь из тени! – закричал Содар, внезапно возникший рядом с Анневом. – Эйдолоны живут в тени! Мигом все на свет, глупцы! Люди кинулись к спасительному свету. Никум упал и был затоптан Йоханом и Бринденом, а когда Лемвич с Титусом остановились, чтобы помочь плотнику подняться, из-за наковальни вылетел долговязый серый монстр и сбил обоих с ног. Но тут подоспел Аннев и всадил меч эйдолону в грудь. Клинок снова вспыхнул черно-красным пламенем, призрак скукожился и через мгновение растворился в воздухе серой дымкой. Лемвич с Титусом вскочили на ноги и, подхватив Никума, поспешили за остальными. Аннев огляделся и увидел Чедвика: тот бежал мимо огромной бочки с водой, в которой Шраон охлаждал сталь, и не замечал притаившихся за ней дымчатых щупалец. Аннев бросился к бочке и разрубил ее надвое. Лезвие зашипело, выпустив густое облако пара, повсюду расплескалась вода… Но ни Чедвика, ни демона уже нигде не было. – Содар! – закричал Аннев. – Их слишком много! – Все на площадь, живо! – рявкнул Содар. – Держитесь подальше от стен! И вообще от теней! Я поставлю защиту! Аннев подбежал к кучке жителей, топтавшихся на месте. – Нам нужно добраться до площади! – крикнул он. – Все за мной! К стенам близко не подходить! – Ишь ты, размечтался! – проорал в ответ Йохан. – Ты, сын Кеоса, хочешь загнать нас в ловушку и скормить своим монстрам! Да и сам ты тоже монстр! Скорее, укроемся в лесу! С этими словами он развернулся и опрометью кинулся в направлении Чащи. Мясник с семейством сорвались следом, за ними – цирюльник и ткачиха. Возчик Дуэйн, тоже недолго думая, припустил за убегающими. С Анневом остались Фин, Бринден, Титус, Лемвич, Терин и Шраон. Кузнец поднял алебарду, и его крик пронесся по всей деревне: – Да этот мальчишка пытается вас спасти, вы, горстка олухов! Плотник Никум остановился и обернулся. – Кузнец заодно с этими нечестивыми отродьями! – завопил Йохан. – Он нарочно заманил нас к себе в кузницу, чтобы отдать на съедение чудовищам! Гляди, Кеос его тоже пометил! – Он показал пальцем на глаз Шраона и снова бросился бежать. Никум перевел нерешительный взгляд с кузнеца на свечника. Несколько секунд он колебался, а затем все же кинулся вдогонку за остальными. – Дураки несчастные! – ругнулся им вслед Шраон. Он помотал головой и сплюнул на землю. – Вперед, мастер Айнневог, мы с тобой. Спасти можно лишь того, кто хочет спастись. Глава 70 На площади их уже ждал Содар. Ползая на четвереньках у колодца, он чертил ножом Эдреи какой-то символ. Священник поднял голову и окинул взглядом стоящих перед ним людей. – Это все? – Остальные послушали Йохана, – ответил Шраон. – Неужто и Аланна тоже? – Аланну забрали. Содар со вздохом поднялся на ноги. – Мне так жаль, Шраон. Если бы мы подоспели раньше… Лицо кузнеца потемнело. – Так это с концами? Ее уже не вернуть? – Боюсь, что так. Я не могу повелевать царством теней, а если бы и мог – навряд ли тебе понравился бы результат. Шраон ответил коротким кивком. Он набрал в грудь воздуха и медленно выдохнул, вертя в руках алебарду. – Она просто выскользнула у меня из пальцев. Сказала только… – Он тряхнул головой. – Да что толку вспоминать. Содар, похлопав себя по забрызганным кровью лохмотьям, извлек откуда-то свой бледно-зеленый волшебный мешок. Запустив в него руку, он вынул раздувшийся бурдюк и протянул его Анневу: – Этим нужно заполнить символ. Аннев спрятал меч в ножны и взял кожаный мешок правой рукой, прижав предплечьем к плечу. Наклонив его над одной из канавок, прорезанных Содаром в земле, он немало удивился, когда из мешка посыпалась соль. Он-то был уверен, что в бурдюке вода. Пока Аннев заполнял солью пятнадцатифутовый глиф – гигантскую «О» с буквой «V» внутри, – остальные во главе с Содаром собрались в центре символа. Не успел он закончить, как округа огласилась леденящими кровь криками. Аннев повернулся, скользнул взглядом по длинной дороге, ведущей на восточную окраину деревни, и в конце Фермерской улицы, у развалин какого-то дома, увидел Йохана и Йори, младшего сына мясника. Мальчишка, громко крича, пинался и махал руками, пытаясь отбиться от эйдолонов, но те все равно уволокли его во тьму. Йохан почти уже вырвался из тени полуразрушенного здания, но серые щупальца обвили его ноги и утащили под землю. Аннев вздрогнул и поспешил к остальным. Бринден, не сводивший глаз с того места, где свечник в полном смысле слова сквозь землю провалился, нервно облизнул губы. – А здесь они нас точно не достанут? Тут все как по команде повернулись к Анневу, который, в свою очередь, воззрился на Содара. Священник склонил голову и закрыл глаза: – Solus. Soillse. Очертания глифа вдруг вспыхнули, распространяя вокруг свет – настолько яркий, что на земле заплясали тени от невысоких стенок бороздок. Содар открыл глаза и осмотрелся. – Здесь мы в безопасности… Но это ненадолго – лишь до наступления ночи. Лемвич озадаченно поскреб затылок: – И что делать будем? Повисла гробовая тишина. Мальчишки смотрели на кузнеца, тот – на Содара, Содар – на всех них, но ни у кого не было ответа на этот вопрос. – Отдайте мне его, и я позволю вам уйти. Все разом повернулись на голос. У колодца, под сенью его крыши, стоял высокий мужчина в развевающихся серых одеждах. И хотя на небосводе ярко сияло солнце, кругом него расползались непроглядно-черные тени. «Ойру… – пронеслось у Аннева в голове. – Возрожденная Тень. Так это он привел к нам монстров». Лицо ассасина скрывала черная повязка, а в глазах не было ничего, кроме пустоты. Таким Аннев и увидел его под стенами замка Янака. Ойру выскользнул из тени колодца и остановился, часто моргая. «Солнце ему не нравится, это точно, – подумал Аннев. – И все же оно для него не смертельно». Ойру приблизился к начертанному на земле глифу. Прикрыв глаза одной рукой, он наклонился вперед, изучая знак. – Отдайте мальчика, – беспристрастным голосом повторил ассасин, – и будете жить. Титус дернул Аннева за плащ: – Это он о ком? – Обо мне. – Ну так иди, – выпалил Бринден. – С чего это мы должны из-за тебя подыхать? Фин влепил бывшему дружку увесистый подзатыльник: – Придурок! Думаешь, выкосив полдеревни, эта тварь вот так возьмет и отпустит нас на свободу? – Он ткнул булавой в серую фигуру. – Да как только он заграбастает Аннева, нам всем конец. Либо он прикончит нас на месте, либо подождет до ночи – и тогда нас прикончат его демоны. Бринден пристыженно понурил голову.