Сапоги быстрой поступи. Увеличивают силу и скорость. Аннев высоко подпрыгнул, монстры в первых рядах в замешательстве остановились, и на них тут же налетели те, кто бежал позади. Развернувшись в воздухе, Аннев снес голову одному из феурогов и снова приземлился в толпе визжащих чудовищ, в стороне от того места, где стоял только что. Молодой клыкастый феурог рванул штаны Аннева золотыми когтистыми лапами, но на ткани не осталось и следа. Штаны особой прочности. Устойчивы к механическим повреждениям. Монстр снова напал, и Аннев ударил его мечом в грудь. Феурог полоснул его когтями по руке, довольно ухмыльнулся, радуясь своей маленькой победе, а потом вздрогнул, соскользнул с клинка и безжизненной тушей свалился на землю. Аннев повернулся, чтобы отразить следующую атаку, но отражать оказалось нечего: феуроги отступили на приличное расстояние. Они выли и бесновались, но нападать не спешили, выискивая у врага слабое место. Аннев почувствовал, как по руке бежит теплый ручеек. Выставив перед собой меч, он краем глаза наблюдал за красным пятном, растекающимся под белой тканью рукава. Как только материя пропиталась кровью, Аннев явственно ощутил пробуждение магии. Рубаха восстановления. Повышает выносливость и ускоряет исцеление. Только сейчас он осознал, что совсем не чувствует боли от ран, нанесенных Фехтовальщиком. Единственным напоминанием о них стали пятна засохшей крови на плечах. Четверо феурогов бросились в атаку, потрясая тяжелыми каменными кулаками и ржавыми щербатыми клинками, зажатыми в кривых железных пальцах. Аннев крутанулся на месте, по широкой арке рассекая мечом воздух. Он представил, что его окружает невидимая сфера, которая направляет его и сохраняет энергию от каждого удара. Он танцевал среди монстров, бросаясь от одного к другому, и, если какой-нибудь феурог оказывался внутри сферы, Аннев движением культи, размашистым ударом ноги или вращением своего пылающего меча перемещал ее в другую сторону. Монстры, разъяренные неуязвимостью своего противника, кидались на него все разом, а он двигался в самом центре беснующейся массы, сознательно вовлекая в бой все больше и больше тварей. Его тело было необычайно сильным, все чувства обострены, и, хотя монстры ежесекундно обрушивали на него удары когтистых и молотоподобных лап, годы тренировок и магия делали свое дело: несмотря на синяки и кровоточащие раны, движения Аннева оставались все такими же отточенными и быстрыми, а сам он не испытывал ни малейшей усталости. Аннев раздавал удары направо и налево, увечил, кромсал, вспарывал животы, чувствуя себя при этом как никогда живым и свободным. Он действовал с холодным спокойствием, зная, что убивает тех, кто убил его друзей и разрушил его дом. Он молниеносно крутанулся влево, потом вправо; срубил голову монстру, изо рта которого выпирали острые лезвия, тут же насадил на меч феурога, прыгнувшего на него сзади, а третьему чудовищу отрубил по локоть железную лапищу с крюком вместо пальцев. Аннев кружился в смертельном танце, не останавливаясь ни на секунду и сохраняя вокруг себя сферу магии и энергии. Вдруг боковым зрением он увидел Фина и Титуса: вместе со спасшимися они бежали к кузнице Шраона. «Отлично. Теперь можно заняться поисками Содара». Аннев начал смещаться к югу, в сторону колодца. Он увидел, что несколько феурогов позади него остановились, а потом заковыляли прочь. Толпа монстров немного поредела, и ему удалось заметить между полыхающими руинами домов и лавочек очертания колодца. Аннев рванулся к нему, размахивая мечом как безумный и отчаянно надеясь, что Содар остался каким-то чудом цел и невредим. Феурогов становилось все меньше. Еще дюжина отделилась от своих и направилась на поиски добычи попроще. Когда перед Анневом возник, дико воя, феурог с обсидиановыми наростами на руках, он не глядя снес ему голову с плеч, думая лишь о Содаре. Обезглавленный монстр, загораживавший ему обзор, рухнул ему под ноги, и Аннев наконец ясно увидел колодец. Но Содара нигде не было. Аннев взревел, не в силах поверить своим глазам. Чудовища в нерешительности замерли, будто услышали в этом реве нечто, хорошо им понятное. Некоторые отступили в сторону, и Аннев помчался к колодцу. Вдруг навстречу ему выпрыгнул жирный феурог, прятавшийся в тени полуразрушенного дома, и с размаху опустил ему на плечо щербатое лезвие топора. Топор отскочил от драконьей кожи, но Аннев почувствовал, как под волшебной тканью что-то треснуло, и плечо пронзила мучительная боль. Он закричал и вогнал меч феурогу в покрытое мраморными венами брюхо. Жирный упал, а Аннев продолжил бежать, умоляя рубашку залечить его руку, а сапоги – нести его со скоростью ветра. Через несколько секунд он прорвался сквозь последние ряды феурогов и смог наконец увидеть, что творится в восточной части Шаенбалу. Старейший Тосан, размахивая туда-сюда магическим жезлом, извергающим пламя Кеоса, защищал широкий участок между Академией и конюшнями. Земля вокруг него была устлана обугленными останками людей и феурогов, и стоило какому-нибудь монстру попасть в поле зрения Тосана, как его тут же накрывало жидким огнем. За спиной Тосана толпились мастера и древние с Карбадом во главе, не желавшие – или опасавшиеся – находиться рядом со старейшим. Единственной, кто осмелился встать с ним бок о бок, оказалась его дочь. Вместо белой ночной сорочки Маюн облачилась в свою форму для жатвы. Испугавшись, как бы Тосан не направил жезл в его сторону, Аннев отбежал подальше и помчался вокруг здания Академии. В какой-то момент он быстро оглянулся, проверяя, не гонятся ли за ним феуроги, – и оторопел от представшей его глазам картины. Тела людей и монстров были разбросаны по земле, словно жухлые осенние листья, сорванные с ветвей внезапным порывом ветра. Его собственный путь был отмечен двумя сплошными рядами изувеченных трупов. На западе и юге десятки феурогов неслись напролом к лесу, а по пятам за ними гнались люди Тосана. «Хвала Одару!» – воскликнул про себя Аннев и побежал к колодцу. Заметив издалека, что выложенная камнем площадка залита кровью, он запаниковал. Сердце застучало как бешеное. «Только прошу тебя, будь жив. Пожалуйста». Он подбежал ближе и увидел с противоположной стороны колодца страшное месиво из груды синих лоскутов и крови. – Нет! – закричал он. – Только не это! Содар! По щекам заструились слезы, оставляя борозды на покрытой кровавой коркой коже. Аннев рухнул на колени перед истерзанными останками своего наставника. – Нет! – рыдал он, раздавленный осознанием, что именно его глупое упрямство лишило Содара жизни. – Почему я не пошел с тобой? Почему тебя не послушал? Это я во всем виноват… Сотрясаемый рыданиями, он качнулся вперед и, вытянув руку, с почтением прикоснулся к лохмотьям… Но под ними ничего не оказалось. – Айнневог! Аннев подскочил как ошпаренный и бросился к краю колодца. Веревка на вороте была размотана, и ее конец уходил в темные глубины. Аннев поднял над колодцем горящий меч и осветил шахту. На глубине нескольких футов висел человек. Веревка была обмотана вокруг его запястий. Он поднял седую голову и прищурился, ослепленный ярким светом. Это был Содар. Глава 69 Аннев бросил меч на землю, схватился за ручку и, навалившись на нее всем весом, скинул ногой удерживающую ее на месте задвижку. Веревка под тяжестью Содара натянулась, и ручка чуть не выскользнула у Аннева из пальцев. Священник был несравнимо тяжелее, чем вода, которую ему приходилось вытаскивать ведро за ведром – к тому же двумя руками, – но Аннев не собирался отступать. Мышцы у него чуть не лопались от напряжения, но он все равно с силой надавил на ручку и сделал один оборот. – Раз! – крикнул он. Потом чуть сдвинул руку, схватился поудобнее и снова надавил. – Два! Девятнадцать раз. Нужно прокрутить ручку девятнадцать раз. Осталось семнадцать – всего-то! От себя, вниз, вверх – и еще минус один! – Три! Рука горела как в огне. Тянуть из колодца взрослого мужчину, пользуясь при этом одной рукой, – такое с ним впервые. И это, сказать по правде, не то же самое, что ведро воды поднять. – Четыре! – рявкнул он. С губ слетели капли слюны. Аннев зарычал и снова налег на ручку. Вдруг она вырвалась из его хватки и закрутилась в обратную сторону. – Нет! Аннев бросился вниз и подставил плечо – ручка, врезавшись в него и сломав при этом ключицу, остановилась. Аннев застонал от боли, но уже в следующее мгновение ощутил, как волшебная ткань принялась за работу, сращивая кости и заживляя раны. Хоть какое-то облегчение. «Я могу, – подумал Аннев. – Одар-свидетель, я это сделаю!» Он повернулся, снова ухватился за ручку и уперся ногами в землю. От себя. Вниз. Вверх. – Раз! Вечность спустя ему все-таки удалось вытащить Содара. На этот раз он ни разу не ошибся. Измотанный до полусмерти, он сделал последний оборот и пинком вернул задвижку на место. Потом просунул руку Содару под мышку и выволок старика из колодца. Священник тяжело перевалился через каменный край и упал на землю. Тут только Аннев увидел, что вся спина у него исполосована. – Они что, тебя высекли? Слова комом застряли в горле. Это каким нужно быть чудовищем, чтобы избить престарелого священника, преданно служившего Шаенбалу и его жителям? Гнев заклокотал в груди, прокатился по телу удушающей волной, отвлекая внимание Аннева от налившихся болью мышц и разрывающихся легких. Он помог старику подняться на ноги, а после подобрал с земли меч. Едва его пальцы обхватили рукоять, клинок вспыхнул голубоватым пламенем. Содар, изумленно распахнув глаза, отшатнулся и оперся о стену колодца, чтобы не упасть. – Ты освоил… новую магию? Аннев помотал головой: – Нет. Это всего лишь артефакт из Хранилища. Губы Содара тронула слабая улыбка. – Пару дней назад ты не мог и монетку из мешка вытащить. А теперь запросто воспламеняешь сталь. Аннев пожал плечами: – Так это же простой артефакт. С ним кто угодно управится. Улыбка на лице Содара стала шире. – Может, и так. И все же мне интересно знать, как ты его назвал. Аннев, проигнорировав шутливый тон наставника, просунул кончик лезвия под веревки у него на руках. – Не шевелись. Содар кивнул, и Аннев резко дернул клинок вверх. Лезвие прошло сквозь пеньковые оковы легко, точно сквозь масло, и обрезки веревки упали на землю. Содар, морщась, потер запястья, покрытые кровоточащими ссадинами. – Где моя одежда? Аннев, воткнув меч в землю, помчался туда, где лежала груда тряпья. Подобрав голубую мантию, он вернулся к Содару и помог ему одеться. Содар, кряхтя от боли, натянул на себя лохмотья, в которые превратилось его одеяние, и кивком поблагодарил за помощь. Потом повернулся к Анневу – и впервые за все время заметил его культю. – Все-таки ты ее потерял. Аннев кивнул. Из груди священника вырвался усталый вздох. – Ты сказал, что уходишь, – промолвил Аннев. – Я и ушел. Закончил праздничную службу и двинулся на восток. Я не бросал тебя, Аннев. Хотел лишь дать тебе немного свободы – и, конечно же, выяснить, кто и зачем на тебя охотится. В первую очередь я надеялся отыскать труп Кельги, чтобы понять, какую роль во всем этом сыграла она. Но нашел я не Кельгу, а послание от Крэга.