Эльга остановилась в шаге от букета. – Исключительно и замечательно горячей, – подтвердил господин Некис. – А если у вас нет новой одежды, я готов уступить свой старый горжет. – Вы серьезно? – Я вас провожу. Господин Некис повел Эльгу по мосткам к палатке. Воины здоровались, желая светлого утра и долгой жизни. Эльга кивала: – И вам, и вам. Хеврос и Сист принесли парящую бадью, поставили внутрь, потом Сист притащил бадью поменьше, с холодной водой, сунул в руки Эльге ковш. – Вот. – Он помялся. – У нас тут ребята, когда мой портрет увидели… Вы не могли бы им тоже сделать? – Ваш портрет? – спросила Эльга. Сист смутился, заволновался. – Нет, что вы, госпожа мастер! Я-то им зачем? Им каждому – свой, для родных. – Я поняла, – улыбнулась Эльга. – Я постараюсь, но, наверное, не сегодня. Вы же завтра еще не уедете? – Во второй половине дня, скорее всего, выйдем в Салланцу, – сказал господин Некис. – Тогда утром я приму всех желающих. – А… – открыл рот Сист. Но был прерван господином Некисом: – Все! Госпоже мастеру некогда. Поспеши с завтраком. – Да, командир, – сказал Сист. Он отсалютовал и побежал, мальчишка мальчишкой. Господин Некис усмехнулся. – Я тоже пойду, – сказал он. – Жду вас у себя. – Хорошо. Ах, как это было замечательно, оставшись одной в просвечиваемой солнцем палатке, скинуть грязные, пропотевшие платье, сорочку, нижнюю юбку и, попеременно зачерпывая ковшиком из одной и из другой бадьи, поливать себя водой! Плыло к ногам лиственное крошево, распускались, липли к к лицу волосы. Ничего нет лучше! Грудь, руки, живот Эльга растерла грубым мочалом до красноты. Грязь сползала, будто кора с дерева. И хорошо, что бадья с горячей водой была глубокая, большая, черпай и черпай, не думая об экономии. Тугой, заставляющей прикусить губу струйкой на шею, на спину. Ах! Ёрпыль-гон! Потом даже просто стоять, обсыхая, на мокром пятачке было блаженством. Эльга обнаружила, что в голове у нее пусто, ни листика, ни узора, и сладко потянулась. Все, Ружи и Башквицы, я готова. Я знаю что. Я знаю как. Я, конечно, не совсем уверена, что у меня получится, но в вас нет никакой разницы. Это понятно? С осколками листьев, с водой, казалось, ушли усталость, беспокойство и напряжение последних дней, забылись Каршетт и титор Астараго, девочка Устья, женщина, сына которой звали Асмас, но на самом деле он был Лесмо Иггитак. В теле появилась легкость. В шагах – плавность. Эльга покружила по палатке, завернувшись в дорожный плащ. Хорошо! Держитесь, Башквицы! Берегитесь, Ружи! Мастер умыт и чист. Мастеру осталось сделать одну вещь, и все в вашей жизни изменится. Да-да, уж будьте покойны! Зря, что ли, всю ночь под светом фонаря она набивала новые узоры? И вы знаете, есть чувство, что раньше такого никто не делал. Впрочем, сначала она позавтракает. Эльга оделась в чистое, подвязала пояс, выволокла опустевшие бадьи наружу. Мир звенел, стрекотал, разливался птичьим пением. Это же почти лето! А она чуть его не проморгала! Тут ведь просто – распахни глаза и смотри, перекладывай на букеты. Можно ведь, наверное, сохранить в листьях кусочек этого светлого, уходящего цветеня, или следующего за ним чаровня, или жаркого, плодородного пожатья. Чтобы достал, сбросил тряпочку – и лето, и солнце, и запахи! Да, об этом стоило подумать. – Госпожа мастер. Господин Некис явно остался доволен тем, как она выглядит. – Совершенно другое дело, – сказал он. – Наконец-то вы не производите впечатление смертельно больной. – И вам – долгой жизни, – ответила Эльга. Ей ужасно хотелось показать господину Некису язык, но она подумала, что это будет совсем уж ребячеством. И она вроде не девочка, и господин Некис не в том возрасте, чтобы с ним таким образом заигрывать, еще подумает, что госпожа мастер не потянула букет и сошла с ума. Эльга едва не расхохоталась, представив, как бегает вокруг стола и сыплет листьями. А ведь чуть не пустилась вприпрыжку! Но завтракали нарочито неторопливо, хотя Эльгу и щекотало изнутри, и подталкивало: не сиди, вперед, к забору, к Ружам и Башквицам. Господин Некис поглядывал искоса, но ни слова не говорил. Расправляясь с тушеной тыквой вперемешку с мелкими кусочками мяса в луковой подливе, Эльга вдруг подумала о Сарвиссиане. За ним, пожалуй, следует послать. Как там поселок называется? Песья Голова? – А вы дикарей видели? – спросила она господина Некиса. – Конечно, – ответил он. – Они людей едят? – Нет, это сказки. Они обычные люди. – Почему же дикари? Господин Некис пожал плечами. – Не живут так, как мы, поэтому и дикари. Каменных, деревянных домов не признают. Жилье у них из шкур. Что зимой, что летом. В центре очаг, а вокруг – жерди, между которыми шкуры натянуты. – То есть одна комната? – Одна. И, между прочим, там тепло. Хотя пахнет внутри довольно… своеобразно. Госпожа мастер, если вы двинетесь на север, то через неделю пути обязательно проедете мимо Ольлохоя – племенного стойбища. Там всегда с десяток семей чоломы держат. Жилище из шкур и жердей у них так называется – чолом. – А меня пустят? – Это земли Края, хотя дальше на север после Ольлохоя лучше не ходить, там одни моховые пустоши и болота. И дикари там уже другие. – Совсем дикие? – Кочевые. Поэтому после Ольлохоя советую поворачивать на восход и даже южнее, к Лойде, небольшому городку на реке Зыби. Это вейлар Меена. Оттуда, кстати, ходят барки с пушниной да лесом, и вы сможете добраться до Осовья. – А Готтурн? – Он будет еще восточнее. Господин Некис отставил пустую миску, посидел, побарабанил пальцами. Повернул голову: – Ну что, пойдем? – Да, наверное. Эльга поднялась. – Если ничего не получится, – сказал господин Некис, трогая рукоять клинка в ножнах, – ничего страшного. Я все же оставлю караул на меже. Эльга подумала, что человек или два на границе местечек никого не спасут. Даже если они будут самого грозного вида. Нет, даже если они будут мастера боя. – Тогда я тоже останусь, – сказала она. Господин Некис хмыкнул. – Настрой мне нравится. Они двинулись через весь лагерь к забору. Эльга даже заоглядывалась – не чудится ли ей. Палатки были пусты, на тренировочных площадках жарились под солнцем брошенные соломенные чучела, за длинным и пустым обеденным столом – никого. Было удивительно тихо. Только где-то в стороне пофыркивала лошадь. И ветер покусывал палаточные бока. – А где все? – спросила Эльга. – Там, – господин Некис показал глазами вперед. Эльге стало не по себе. Собрались у букета? И молчат? Что они там делают? Неужели просто стоят и смотрят? Она сцепила пальцы. У нее все получится. Пусть она далеко не грандаль и мастер едва ли с месяц… – Ну, вот мы и пришли, – сказал господин Некис и, помедлив, сошел с мостков.