– Эльга я. А можно я здесь посижу? – Ну, это… Пожалуйста, – пожал плечами Хаюм. Эльга села на лавку у крыльца, прислонила рядом доски и подхватила, усадила на колени Иньку. Девочка грязной ладонью тут же поймала лямку сака. – И за Инькой присмотрю. – Ну, тогда я пошел? – спросил мальчишка. – Иди. – Я, если что, рядом. Хаюм с ведром ускакал к бочке. Эльга прищурилась, глядя, как волнуется за оградой травяное море, как ветер щекочет кроны деревьев, играя оттенками, как косится на жирного, выползшего из земли червяка курица. Бревенчатая стена дышала теплом в бок, над лужей висела, шелестя поблескивающими крыльями, задумчивая стрекоза. Бери букет, переноси целиком. – Ысь? Инька протянула ручку, чтобы схватить выбившуюся из-под платка прядь, но Эльга вовремя отклонила голову. – Ну-ка, давай-ка мы с тобой делом займемся, – сказала она. – Ты не против? Инька показала два пальца. – Это я не знаю, что такое. – Эльга мимоходом обтерла маленькую ладошку. – Что-то непонятное. Это два? Или да? Девочка кивнула. – Тогда садись сюда. – Эльга пересадила Иньку на скамью, зачерпнула в саке листьев. – Давай-ка я с тебя букет сделаю. Девочка отвернула голову – ее внимание привлекло стадо из трех коров, медленно бредущих к выпасу за оградой. Мимо проскочил Хаюм, крикнув: – Я за мамой! – Ага, – кивнула Эльга. – Инька! Девочка обернулась. – Ысь? – Хочешь листиков? Забыв про коров, Инька протянула руку. Эльга вручила ей два самых больших, разлапистых кленовых листа. Инька сразу решила попробовать их на вкус. – Нет-нет, – сказала Эльга. – Ытя? – Смотри, какие красивые. Инька, послушавшись, завертела подарок в руках. Эльга нащупала доску у ноги, поставила ее на колени – и пропала. Дальше были только листья, только пальцы, перестук с деревом и букет, с которого смотрели в мир, весело поблескивая, светлые Инькины глаза, вихрились волосы, дышала радость. Где-то в стороне ползли солнечные пятна, разворачивал фургон Сарвиссиан, прыгали звуки. Будто из другого мира присела на верх доски любопытная стрекоза. Эльга смахнула ее пальцем. Не потому, что мешала, а потому, что портила узор. Куда-то исчезла Инька, пробежал Хаюм, кажется, крикнул что-то веселое извозчику, прохромала старуха, ведя в поводу осла. Но все это было не важно – мир сжимался и складывался, упираясь в пальцы, похрустывал, сгибался по жилкам, крошился под ногтем, превращался в маленькую девочку на доске. Эльга очнулась лишь после того, как ее тронули за плечо. – Что? – подняла глаза она. – Надо ехать? – Так это… Куда на ночь-то? – растерялся Сарвиссиан. Эльга оглянулась. Темнота гнала к западу остатки небесной синевы. Лес за оградой выступал сплошной, шелестящей стеной. В окнах домов горели свечи. – Ой, а Инька? Эльга испугалась, что не усмотрела за девочкой. – Уже спит, – успокоил ее Сарвиссиан. – Пойдемте в дом, мастер. – Да, наверное. Эльга поежилась. – Холодно? – Кажется, да. Сарвиссиан накинул ей на плечи уютно пахнущее дымом, колючее шерстяное покрывало. – Сюда. Скрипнула дверь, открывая слабо освещенные сени. – Извините, я заработалась, – сказала Эльга, прижимая к себе букет. – Бывает. – Значит, поедем завтра? – Да, завтра. Поздно уже. Большая часть избы пряталась во тьме. На столе стояла одинокая свеча, освещая беленый бок печи. – Садись. Поскрипывая сапогами, Сарвиссиан пропал за едва видной занавесью, послышались шорохи, тихий шепот. Эльга опустилась на лавку, сняла сонно шелестящий сак с плеча. В неверном свечном свете глаза Иньки на букете загорелись озорством – не сыграть ли в прятки. Только по-честному! Эльга улыбнулась. Сейчас вот зажмурюсь… – Доброго вечера. Сосчитаю до десяти… – Доброго вечера, госпожа. Эльга с трудом разлепила глаза. Незаметно подкравшаяся, убаюкивающая дремота была липкой, как патока. – Извините, чуть не заснула. – А ничего. Хозяйка избы, женщина крупная, белея длинной рубашкой, проявилась перед Эльгой на мгновение и нырнула куда-то во тьму. – Вы только поешьте сначала, – заговорила она напевным голосом, выставляя на стол миски и накрытое полотенцем блюдо. Метались тени, на мгновение приоткрывая и хороня желтые бревенчатые стены, полки с корзинами и туесками и топчан, на котором вытянулся под бурой шкурой Хаюм. – Поешьте, пока теплое. Женщина сунула в пальцы Эльге кусок хлеба. Под полотенцем оказались запеченные клубни и остатки курицы. – Я не голодна. – Так нельзя, – сказала женщина, присев рядом. – Куда это годится? Мне сказали, что вы целый день без еды. – Это точно, – поддакнул Сарвиссиан перед тем, как выйти в сени. – Ну, если чуть-чуть, – сдалась Эльга. – Я вам воды налью. Женщина встала.