Котенок открыл и закрыл глаза. – Я назову тебя Рыцеком, вот, – сказала Эльга. – Ты понял? Ты теперь Рыцек. А Рыцек, между прочим, всегда меня слушался. Котенок приоткрыл один глаз. – Да-да, я нисколько не вру. Шигула и одуванчик, растолкав остальных обитателей сака, прижались к пальцам. Эльга прищурилась. Что ж… Букет номер два заершился листьями, из которых медленно проступила сонная мордочка Рыцека. Ухо, смявшееся о складку, изгиб маленькой пасти. Приоткрытый глаз. Он напомнил Эльге сумасшедший сливовый глаз Илокея Фаста. В общих чертах – понятно. Дальше пошла мелкая работа с деталями. Отборные листья ложились невесомой шерсткой, движения пальцев формировали мордочку и тонкие усы. Росчерк правильно подпиленного ногтя, отсекающего лишнее, походил на ход кривого меча в руках мастера боя. Несколько раз Эльга прерывалась. Спускалась вниз за молоком. Готовила для Рыцека лоток с землей. Мыла руки. Пополняла сак листьями. Показывала недоделанный букет вошедшей Униссе. – Неплохо, но… – Заправив в букет выбившееся пастушье ушко, мастер наклонила голову. – Ты видишь, Эльга? – Да, мастер Мару. Маленький Рыцек на доске был очень похож на настоящего котенка. Только все равно казался неживым. Фигуркой кота. Изображением кота. Но не котом. – Чего не хватает? – снова спросила Унисса. – Листьев. – Нет-нет, – улыбнулась мастер. – Я спрошу по-другому. Чего не хватает в тебе? – Во мне? – Да. Эльга закусила губу. – Мастерства? – Подумай. – Я плохо слышу листья. – Возможно, но это не главное. Унисса наклонилась и, приподняв Эльгин подбородок, долго смотрела ей в глаза. Жалобно мяукнул с кровати Рыцек, не зная, как спуститься. – Наверное, ты все-таки глупая ученица, – сказала Унисса. – Но в тебе есть зачатки ума. Не дай им пропасть. – Да, мастер Мару. – Завтра – два букета. – Да. – А также убраться в листьевой, вымыть полы здесь и в коридоре и растопить печь. Дни тянулись за днями. Снаружи было холодно и пусто, но однажды завьюжило так, что в белой снежной хмари пропали и забор, и крыша прихода, и, казалось, весь белый свет. Эльга почти убедила себя в том, что дом оторвало от земли и несет в неведомые края. Рыцек вполне освоился и бегал за Эльгой повсюду, изредка позволяя себе нападать на ее пятки. Р-р-мяу! Ему было хорошо, он пил молоко и играл с листьями. Он полюбил спать у Эльги в ногах, работая урчащей печкой. Правда, несколько раз его пришлось ткнуть мордочкой в лужицы на полу, но звереныш на удивление быстро понял, что свои дела нужно делать только в определенном месте. Эльга даже подумала, что он умнее ее. Букеты не получались. Никак. То есть это были великолепные букеты, в которых не было ничего, кроме листьев. Почему-то от букета с луком сразу тянуло в слезы, от рукавицы и шапки шло тепло, от крыльца с наледью веяло холодом. А в букетном Рыцеке всего лишь рассыхались и отслаивались листья. – Рыцек, не крутись! Эльга злилась. – Рыцек! Она поддернула котенка за задние лапы. Мявкнув, передними он закогтил одеяло, заворачивая его вместе с собой. – Ну что ж ты! Эльга хлопнула его по серой спине. Одеяло не отцеплялось. Сак и доска, сложенные на краю постели, поехали вниз. – Ай! Пуф-ф! – россыпь листьев похоронила под собой неудавшийся букет. Кажется, даже дерево треснуло. – Посмотри, что ты сделал! Придерживая за шкирку, Эльга развернула котенка мордочкой к себе. Рыцек мяукнул и зажмурился от ладони над головой. – Страшно? Она поднесла его ближе. Сложив губы, девочка дунула зверенышу в мордочку. И получила царапину на подбородке. – Да что с тобой! Отброшенный котенок с мягким стуком исчез по ту сторону кровати. Даже мявк у него вышел совсем короткий. – Дурак! На пальце, проведенном под губой, осталась тонкая красная полоска. – Ну-ка, иди сюда! – скомандовала Эльга. Она легла животом на разбросанные по одеялу листья. – Где ты там? Злая, проворчали, ломаясь, листья. Тише, тише, хозяйка. Не ваше дело, ответила им Эльга, отбрасывая прилипал от пальцев. – Рыцек! Котенка на полу у кровати не было. Девочка свесилась вниз головой, осматривая углы комнатки и темноту под шкафом. Пусто. – Рыцек! Она повернула голову – ага, дверь закрыта, значит, не убежал, где-то здесь. – Я уже почти не сержусь, – сказала Эльга, заворачивая свешивающийся край одеяла. – Но ты тоже хорош! Как царапнул! Сначала ей показалось, что и под кроватью никого нет, но потом в глубине, у дальней задней ножки, блеснули фонарики серо-голубых глаз. Котенок жалобно мяукнул, будто надеялся, что его не найдут. – Все, – протянула руку Эльга, – иди ко мне. Но Рыцек, наоборот, попятился. – А молока хочешь? Ай! Эльга, кувыркнувшись, стукнулась о доски пола так, что звереныш под кроватью подпрыгнул от страха. Должно быть, ему показалось, что она сделала это нарочно, чтобы его испугать. – Чуть шею не сломала, – пожаловалась Эльга, потирая ушибленное плечо. – Мяу, – пожаловался Рыцек. Эльга вздохнула. – Да, я разозлилась, а ты не виноват. И я за это, видишь, получила синяк. Она заползла под кровать и снова протянула к котенку руку. Несколько мгновений ожидания – и Рыцек ткнулся в кончики пальцев прохладным носом.